Главная страница сайта

Карта сайта

Копировать книгу целиком в формате pdf

Библиотека сайта

Написать автору

Рудольф Лившиц <rudliv@mail.ru>

 

 

 

В начало книги

 

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение 1

ОТЗЫВ О ДИССЕРТАЦИИ Л.А. ВАСИЛЬЕВОЙ

ОТЗЫВ

официального оппонента о диссертации Л.А. Васильевой

«СМИ в политических процессах тоталитарного и транзитного

типов: сравнительное исследование места и значения печатных

средств массовой информации советского и российского

паттернов», представленной на соискание ученой степени

доктора политических наук по специальности 23.00.02 -

политические институты, этнополитическая конфликтология,

национальные и политические процессы

и технологии (политические науки)

Оценка актуальности темы исследования

В современном мире признается только один способ легитимизации власти - через механизм выборов. Поэтому обеспечение нужных результатов выборов является важнейшей задачей власти. Результат народного волеизъявления складывает под воздействием двух основных групп факторов: реального положения в экономике и социальной сфере и воздействия средств массовой информации. Какой из этих факторов имеет более существенное значение - отдельный вопрос, обсуждение которого в тексте отзыва о диссертации не представляется возможным. Но несомненно то, что СМИ оказывают серьезное влияние на симпатии и антипатии избирателя. Поэтому изучение СМИ с точки зрения их воздействия на электоральное поведение избирателя и - говоря более широко - на политический процесс представляется делом весьма актуальным и перспективным. Вопрос заключается в том, каковы исходные мировоззренческие и методологические принципы такого изучения, предопределяющие способ отбора и интерпретации эмпирического материала.

Мировоззренческая позиция

В расколотом социальными антагонизмами обществе (а современное российское общество является именно таким) было бы наивностью ожидать совпадения позиций обществоведов по всему спектру вопросов, находящихся в компетенции социально-политических наук. Наиболее острые дискуссии вызывает оценка советского периода российской истории. Полемические шпаги скрещиваются и в связи с истолкованием результатов, достигнутых Россией на пути движения к рыночно-демократическому (т. е. капиталистическому, если отбросить эвфемизмы) обществу. Специфика избранного Л.А. Васильевой предмета исследования такова, что она не может обойти оба этих принципиальных вопроса. Более того, они воленс-ноленс находятся в центре ее внимания.

Как поступает обществовед, да еще претендующий на высокий квалификационный статус доктора наук, в ситуации острого идейно-теоретического противоборства, объективно существующего в научном сообществе? Он прямо и открыто заявляет о том, какую позицию разделяет, с кем он согласен и против кого выступает. Никакой неангажированной общественной науки не существует, об этом с классической ясностью писали Т. Гоббс и В.И. Ленин, это же признавал и М. Вебер. Доблесть обществоведа состоит не в том, чтобы уклониться от позиции, т. е., говоря словами поэта, «признать, что все по своему правы, каждый поет по своему голоску». В обществоведении нет «общей курицы славы», поэтому и отсутствует возможность «каждому выдать по равному куску». Для обществоведа быть па высоте требований научного мышления - значит обосновывать, в соответствии с принципами науки, вполне определенную позицию, подвергая все точки зрения, которые ей противоречат, аргументированной критике.

Зададимся вопросом: какова же собственная позиция автора? Если следовать тексту, то это позиция беспристрастности. Так, во Введении Л.А. Васильева пишет о своем намерении преодолеть «политико-идеологическую зашоренность, типичную как для советской, так и для постсоветской политологической школ, с тем, чтобы устоять на платформе объективного политического нейтрального анализа». Заметим в этой связи следующее. Во-первых, никакой единой «постсоветской политологической школы» не существует. В современной российской политологии идет острая идейная борьба. Во-вторых, зашоренности противостоит не объективность и идейная нейтральность, а способность видеть вещи в их взаимосвязях, широта подхода. В-третьих, а это главное, - данное заявление подтверждает наш тезис о том, что диссертант претендует на проведение «объективного политического нейтрального анализа».

Разумеется, претензия на объективность диссертантом не реализована, ибо она нереализуема в принципе. На самом деле Л.А. Васильева занимает позицию радикального либерализма с присущим ему крайним европоцентризмом. Диссертант имеет, конечно, полное право придерживаться именно таких, а не иных взглядов, но они должны быть проведены в работе в соответствии с требованиями научного метода. В качестве программы-минимум эти требования предполагают содержательную критику точек зрения оппонентов. Однако, прочитав объемистый труд Л.А. Васильевой до конца, мы с удивлением узнаем, что никаких оппонентов у радикальных либералов-западников нет. Так, в ней вообще не упоминаются широко известные работы В.В. Кожинова, посвященные советской истории. Нет упоминания и о фундаментальном труде С.Г. Кара-Мурзы «Советская цивилизация», составившем целую эпоху в познании советского периода российской истории. (Справедливости ради отметим, что другая основная книга этого автора «Манипуляция сознанием» упомянута, и автор с ней полемизирует.) В списке литературы приведены названия книг всемирно известного критика либерализма А.А. Зиновьева, но в тексте знакомства с этими книгами не обнаруживается. Складывается впечатление, что Л.А. Васильева пребывает в уверенности, что высказываемые ею суждения и оценки являются самоочевидными истинами. Так, во втором параграфе второй главы она делает следующее высказывание: «Согласно общепризнанной схеме «транзита» частично пройдена лишь первая фаза либерализации и демократизации режима». (Данное высказывание воспроизведено в автореферате.) Но ведь далеко не общепризнанной является идея о том, что само российское общество переживает «транзит», т. е. пребывает в переходном состоянии. Нет слов, эта идея довольно популярна, но она подвергалась обоснованной критике, в том числе и автором этих строк. (См.: Лившиц Р.Л. Мифологема переходного периода/XXI век; будущее России в философском измерении: Мат. II Российского философского конгресса. Т. 2. Ч. 1. Екатеринбург, 1999. С. 147-148.) Преувеличением является и утверждение о том, что все авторы, разделяющие идею «транзита», едины в трактовке природы этого последнего.

Метод изложения

По-видимому, полная уверенность Л.А. Васильевой в том, что излагаемые ею суждения и оценки относятся к разряду общепризнанных, объясняет сам принятый ею метод построения текста. Согласно общему правилу, научный текст (тем более в жанре диссертации) строится как исследование, изучение, анализ проблемы. Диссертация - не учебник, где в популярном виде преподносятся готовые результаты исследования. Диссертация - и не место для публицистических эскапад, для них существуют другие жанры. В диссертации автор формулирует проблему, показывает пути ее решения, формулирует собственную точку зрения, обсуждает взгляды, отличные от своих собственных, рассматривает реально существующие и возможные контраргументы, интерпретирует факты, подтверждающие его концепцию или находящиеся в (видимом) противоречии с ней. Но ничего этого почти невозможно найти в работе Л.А. Васильевой. Текст построен по типу учебника, т. е. как изложение уже добытой (и к тому же общепризнанной!) истины. Возьмем в качестве примера первый параграф первой главы, озаглавленный «Политический процесс как объект политологического исследования». Читатель вправе ожидать обсуждения гносеологических трудностей, неизбежно возникающих при исследовании такого «горячего» предмета, как политика. Однако фактически в параграфе после краткого реферативного обзора концепций В. Парето, Т. Парсонса, Р. Пальмера и Ханны Арендт (каждое слово которой воспринимается диссертантом как истина в последней инстанции) дается беглое изложение советской истории, в котором воспроизводятся к тому же все идеологические клише радикального либерализма. Если снять с рассуждений Л.А. Васильевой пестрый словесный покров, мешающий восприятию, то обнаружится довольно простая идея: вся советская история есть результат действий злодеев-большевиков. Так, Октябрьская революция для автора, конечно же, только «переворот». Далее: «Формы и направления развития советского государства определялись идеологическими обстоятельствами, диктаторская власть превратилась в необходимость» (гл. 1, §1). Получается, таким образом, что диктатура, возникшая после октября 1917 года, была не формой самоорганизации России на краю гибели, а следствием большевистского волюнтаризма. Правда, в некотором противоречии с тезисом о том, что большевики руководствовались в государственном строительстве только соображениями доктринального свойства, но никак не здравым смыслом и опытом жизни, находится следующее утверждение автора: «Неизбежность и вероятность внедрения тоталитаризма на российскую почву стали возможными по ряду причин» (гл. 1, §1, воспроизведено в автореферате). Это высказывание вызывает ряд вопросов. Во-первых, мы так и остаемся в неведении относительно того, было «внедрение тоталитаризма» в России только вероятным или же оно являлось неизбежным. Все-таки между первым и вторым есть некоторая разница. Во-вторых, обращает на себя внимание стилистическая неряшливость цитированной фразы: «неизбежность и вероятность стали возможными». (Более подробно вопрос о стиле диссертации Л.А. Васильевой будет разобран чуть ниже.) В-третьих, признание «вероятности» и тем более «неизбежности» возникновения тоталитаризма в Советской России снимает историческую вину с большевиков (что, кстати, и сделал Н.А. Бердяев в книге «Истоки и смысл русского коммунизма»). Но тогда нужно отказаться от утверждения, что большевики в своей политической практике руководствовались (только или хотя бы по преимуществу) идеологическими соображениями. Автор диссертации явно не замечает, что противоречит сам себе в разных частях своей работы. Общая идейная тенденция диссертации не вызывает, однако, сомнений: автор склонен видеть в большевиках демиургов исторического процесса, а весь период их правления рассматривать как цепь провалов, неудач и злодейств. В пользу такого вывода говорит, например, следующее высказывание: «Будущая революционная власть определялась с самого начала революции идеологическими постулатами политической партии, ставшей организатором переворота, захвата власти» (там же). Об этом же свидетельствует и то, что автор при освещении советской истории расставляет только негативные оценки. При этом обильно и с явным сочувствием цитируется И.А. Ильин, очень красноречиво описывающий ужасы тоталитаризма, которых он сам не испытал. Автор приводит такую, например, цитату: «Российский тоталитаризм держался «на животных и рабских механизмах «тела-души»; на угрожающих приказах рабонадзирателей; на их, внушенных сверху, произвольных распоряжениях. Это не государство, в котором граждане - «законы и правительство»; это социально-гипнотическая машина; это жуткое и невиданное в истории биологических явлений - общество, спаянное страхом, инстинктом и злодейством, но не правом, не свободой, не духом, не гражданством и не государством». Не менее щедро цитируется X. Арендт, хотя в смысле красноречия ей далеко до И.А. Ильина. Вообще при чтении текста диссертации трудно отделаться от мысли о том, что в понимании проблем советской истории Л.А. Васильева пребывает на уровне приснопамятного журнала «Огонек» 1989-1990 годов. Как и там, у Л.А. Васильевой четко расставлены плюсы и минусы, все периоды поделены на светлые и темные, Временное правительство - хорошо, военный коммунизм - плохо («период реакции»). Сталинизм - не просто плохо, а очень плохо. Хрущевская оттепель - хорошо, брежневский застой - плохо. Перестройка - хорошо, но не до конца. Современный период - хорошо, однако можно еще лучше.

Повторяю, я не отрицаю права Л.А. Васильевой разделять именно такое, а не иное видение советской истории. Я не могу принять такой метод ее освещения как соответствующий критериям научности.

Способ отбора и интерпретации фактов

Выбранная исследователем теоретическая позиция определяет способ отбора и интерпретации фактов. Но при любой исходной позиции автор обязан видеть и обсуждать те факты, которые не укладываются в предлагаемую концепцию. Так, одним из постулатов, безоговорочно принимаемых Л.А. Васильевой, является утверждение, что тоталитаризм насаждался в России

сверху, вопреки воле народа. Из этого вполне логично вытекает ее тезис о том, что культ личности создавался усилиями советских СМИ. Развивая эту мысль, она нечаянно натыкается на очевидный факт; невзирая на попытки развенчания Ленина с помощью всей мощи современных СМИ, вождь Октябрьской революции продолжает оставаться в сознании огромного количества россиян величайшим историческим деятелем. Этот факт прямо противоречит ее теории. Но она проходит мимо данного факта, не замечает его. Не видит она и того факта, что все обильные славословия в адрес Брежнева так и не привели к культу его личности. Нет, единственной причиной культа личности она продолжает считать внушение со стороны СМИ.

Ее взор вообще отстранен от грешной земли, устремлен куда-то в небесные выси. Так, она как о чем-то само собой разумеющемся говорит об «экономической неэффективности централизованной плановой экономики» (там же). Она забывает уточнить, по какому критерию советская экономика была неэффективной и насколько возросла эффективность российской экономики после ее перехода к «цивилизованным рыночным отношениям». Очень свежо выглядит следующее утверждение диссертанта: «В демократическом массовом обществе индивид имеет свободу выбора при определении характера своей социальной деятельности, в тоталитарном - ее направление жестко детерминировано системой» (там же). Это высказывание было бы интересно почитать негру из Гарлема, получателю пособия по бедности в четвертом поколении. Возникает также подозрение, что заниматься журналистикой Л.А. Васильеву заставила жестокая тоталитарная власть.

При чтении диссертации часто приходит на ум бессмертная самохарактеристика одного из персонажей Гоголя: легкость в мыслях необыкновенная. Так, Л.А. Васильева пишет: «Сталин и его клика...» (гл. 1, §3). Но ведь Л.А. Васильева обещала нам «объективное исследование»! Как она может употреблять слово «клика», имеющее резко выраженную отрицательную коннотацию, в связи с фигурой такого масштаба, как Сталин! Или возьмем вот такой тезис: «Чтобы занять высшую ступеньку пьедестала, Сталин был готов в случае необходимости сразиться с самим Лениным» (там же). Где вычитала Л.А. Васильева такой факт? Почему не называет источника? Или она сама это придумала? Не менее поразителен такой пассаж: «Природа наделила И.В. Сталина качествами, которыми обделила других советских руководителей, - решительностью и бесконечной жестокостью» (гл. 3, §3). Ну, насчет решительности и у других советских руководителей все было в полном порядке. Кто посмел бы упрекнуть в нерешительности, например, Г.К. Жукова? Или Л.П. Берию? Не в том суть. До сих пор считалось, что природа никого жестокостью, как и мягкосердечием не награждает. Эти качества - результат воспитания и самовоспитания. Л.А. Васильева смело опровергает застарелый предрассудок. И какой, извините, смысл, может иметь выражение «бесконечная жестокость»? Сталин - человек, а не бог, и потому любое качество в нем могло быть выражено только в конечной степени. Что касается жестоких мер, то любой государственный деятель может оказаться перед необходимостью их применения. У. Черчилль, например, это прекрасно понимал, ему самому однажды пришлось пожертвовать населением города Ковентри, чтобы не раскрыть важную государственную тайну. Черчилль в своей известной характеристике Сталина не нашел нужным обвинить своего политического противника в излишней жестокости. Мне почему-то кажется, что великий английский политический деятель лучше понимал характер Сталина, чем моя соотечественница Л.А. Васильева. Всего лишь одна фраза - и так много в ней такого, что вызывает недоумение... А сколько таких фраз на протяжении полутысячи страниц?

Логическая и методологическая культура

К сожалению, в тексте постоянно встречаются логические несообразности. Главная несообразность уже названа - претензия на объективность при ярко выраженной ангажированности. Другая несообразность - противопоставление федерализма тоталитаризму (а не унитаризму), социализма тоталитаризму (а не капитализму), марксизма демократии (а не антимарксизму).

Очень расплывчато и нечетко определено базовое для работы понятие тоталитаризма. Исходной посылкой рассуждений Л.А. Васильевой является тезис о советском общественном строе как тоталитарном. «Наиболее общими признаками политического процесса тоталитарного типа, - пишет автор, - являются закрытость и заорганизованность общества, жесткий контроль, единомыслие, радикальное преобразование всей системы в соответствии с революционной по своему характеру социальной утопией, уничтожающей индивидуальную свободу, многоголосие мнений» (Введение). В другом месте приводится иное определение тоталитаризма, с которым автор выражает свое полное согласие; «Тоталитаризм - закрытое общество, не приспособленное к глубокому, качественному, своевременному учету изменений, происходящих в мире. Его адаптивные возможности ограничены идеологическими догмами. Тоталитарная модель общества покоится на ошибочных теоретических постулатах и отрицании таких достижений цивилизации, как рынок, конкуренция, свобода личности. Он глубоко враждебен гуманистической культуре и нравственности» (гл. 1, §1). Каждый из этих признаков по отдельности и вся их совокупность выглядят довольно неубедительно. Так, признак закрытости явно не относится к такому классическому тоталитарному государству, как гитлеровская Германия. Да и Советский Союз, как хорошо известно, не сам «закрылся», а его «закрыли», опасаясь дурного примера для трудящихся западных стран. В КНР, если следовать логике сторонников теории тоталитаризма, по меньшей мере до 1978 года, существовал тоталитарный режим. Однако этот режим, не считаясь с теорией, сумел измениться и великолепно приспособиться к современным условиям. Вторая формулировка исходит из того, что существует некая «правильная» теория, в соответствии с которой строится общественная система. Но общество - не инженерная конструкция, а живой организм, имеющий собственную историю и логику развития. Иначе могут представлять себе дело только прожектеры и доктринеры. Особенно нелепо выглядит тезис о низком моральном уровне людей, живущих в условиях тоталитаризма.

Конечно, я отдаю себе отчет в том, что все эти трудности с определением понятия тоталитаризма - не вина Л.А. Васильевой. Они лишь показывают, что удовлетворительного определения данного понятия не существует. И причина этого заключается, на мой взгляд, в его изначальной пустоте и бессодержательности. Но Л.А. Васильева принимает теорию тоталитаризма и, следовательно, берет на себя ответственность за вытекающие из этого следствия.

Одним из таких следствий являются проблемы при определении характера советского общества после 1953 года. Совершенно очевидно, что в нем произошли глубокие качественные изменения, спало напряжение борьбы, исчезла необходимость в экстремальных мерах, но типологически оно все-таки то же самое. Поэтому надо либо признать позднее советское общество нетоталитарным, либо пытаться обосновать, что оно, вопреки всему, осталось в плену тоталитаризма. Л.А. Васильева избирает самый оригинальный путь выхода из этого логического тупика: она принимает обе версии сразу. Она аттестует 60-е годы как период «демократического транзита» и одновременно не отказывается от тезиса о том, что советское общество было по своей сущности тоталитарным. Так, в первом параграфе первой главы Л.А Васильева пишет, что «смерть И.В. Сталина, XX и XXI съезды партии ознаменовали третий, нисходящий этап в развитии политического процесса тоталитарного типа», а потом во второй и третьей главе характеризует 60-70 годы XX века как годы «демократического транзита» в советском обществе. В главе четвертой постсоветское общество определено как «транзитное». Но ведь совершенно ясно, что современное российское общество коренным образом отличается от советского общества, каким оно было 30-40 лет тому назад. Как же можно считать их типологически идентичными образованиями?

Определяя методологическую базу своего исследования, Л.А. Васильева называет такие принципы, как системность и историзм. К этому она добавляет, что в ее исследовании реализованы принципы единства исторического и логического, восхождения от абстрактного к конкретному, а также принципы всесторонности, реалистичности, объективности и рассмотрения целостности. Мне не удалось обнаружить в тексте никакого «восхождения от абстрактного к конкретному». Классическим образцом исследования, в котором реализован данный принцип, является «Капитал» Маркса. Диссертация Л.А. Васильевой ничуть не похожа на этот эталон. Не удалось мне найти также и конкретности и историзма. Напротив, диссертации свойственно то, что является характерным проявлением абстрактного, внеисторического подхода к анализу социальных явлений, - морализирующая критика. Вот одно из множества заявлений, сделанных автором, которое свидетельствует об этом: «Политический процесс тоталитарного типа стал историческим и политическим фактом, он отрицал закон и основывался на указах, распоряжениях, инструкциях. Поэтому он не являлся ни правовым, ни государственным режимом, держался на внушаемых распоряжениях» (гл. 1, §1). (Стиль оставляю в неприкосновенности). Та простая мысль, что предельная концентрация усилий на решении задач неимоверной сложности, которая потребовалась от советского общества в период его становления, не могла быть обеспечена мягкими методами, типичными для сытого, комфортно устроившегося в мире западного общества, в голову диссертанта, по-видимому, не приходила.

Если исходить из существа дела, а не из деклараций автора, то методология, которая фактически реализована в диссертации, может быть охарактеризована, на наш взгляд, как эклектика. Основные источники вдохновения для диссертанта - это, конечно, И. Ильин и X. Арендт. Но ими он не ограничивается. Диссертант с большой охотой ссылается на 3. Фрейда, С. Хантингтона, Н.А. Бердяева, М. Вебера, Л.Н. Гумилева, многих других известных авторов. В этом бы не было ничего плохого, если бы из текста следовало, что в нем реализован какой-то осознанный принцип интерпретации материала. Ведь совершенно ясно, что концепция М. Вебера несовместима в своих принципиальных основах со взглядами Фрейда. Да и И.А. Ильин не пришел бы, наверное, в восторг от попытки подкрепить его рассуждения высосанными из пальца фрейдистскими схемами. Что касается концепции Л.Н. Гумилева, то она вообще за пределами науки, ссылаться на него в серьезном научном тексте просто неприлично. Л.А. Васильева, не отдавая себе отчета в несочетаемости взглядов столь разных авторов, всех их делает своими единомышленниками, обильно подкрепляя подходящими цитатами любую из собственных мыслей.

Основная идея

Было бы неверно утверждать, что в рецензируемом тексте нет определенной теоретической схемы, единой идеи. Конечно, эта идея не та, что заявлена самим автором, но она есть. Если с многословных, чудовищно перегруженных цитатами и мелкими фактами рассуждений Л.А. Васильевой снять всю многослойную упаковку, в которую они облечены, то нам откроется история взаимоотношений отечественной прессы и власти за период с «октябрьского переворота» до наших дней, увиденная глазами шестидесятницы. Схема такова. Советский период - это период «тоталитаризма». Он распадается на два этапа: ленинский и сталинский. В течение всего этого срока пресса верно служила партии, была опорой тоталитарной власти, занимаясь социальным мифотворчеством. Журналисты, задавленные властью, не имели ни малейшей свободы творчества. Потом наступила оттепель, которую автор оценивает противоречиво: то она аттестуется как начало «демократического транзита», то как продолжение все того же тоталитаризма. В данном пункте стройность схемы нарушается. Так или иначе, пресса потихоньку высвобождается из-под тоталитарного гнета и взращивает зерна демократии. Перестройка - золотой век прессы. Хотя власть все та же, тоталитарная, журналисты имеют полную свободу ее свергать. Когда эта задача выполнена, пресса оказывается в прескверном положении. Новая власть проявлять заботу о прессе не желает, а всем, кто не хочет ей продаться, она дает полную возможность выжить в бурном море рынка. Журналисты создают новую прессу, в которой, конечно, много желтизны и пошлости, но зато имеются и творческие находки: «эвент экшен», «инфотейнмент», «бильдизация», «финишинг», «хедлайн», «слоеный пирог» и др. Отсюда вытекает, что перспективы развития отечественной прессы все-таки радужные. И хотя темпы движения к «нормальному» демократическому обществу вызывают разочарование, более того, имеет место явный откат от достигнутых высот, все равно демократия восторжествует. И тогда пресса станет действительно четвертой властью. Возникает вопрос: почему демократия должна непременно восторжествовать? Где гарантия, что именно так и будет? Ответ: потому что таковы законы истории. А на чем основана уверенность в том, что мы их действительно знаем?

Еще раз повторю: реализованная в диссертации схема довольно уязвима, но проблема не в этом. Суть вопроса состоит в том, что данная теоретическая схема не обоснована посредством тех процедур доказательства, которые приняты в науке.

Стиль

Для того чтобы оценить стиль диссертации Л.А. Васильевой, приведу некоторые фразы из текста. От комментариев воздержусь.

«Советское общество являлось привилегированной областью мифических знаний». «Абсолютная мифология была координатой тоталитарного общества». «Журналистика зеркалила мифологию». «Задача (исследования мифа - Р. Л.) когнитивно весьма непроста». «И тоталитарная пропаганда в этом преуспела, она подняла идеологическую научность до высот эффективности метода и абсурдности содержания». «Ретранслируемое посредством СМИ оно (лидерство - Р.Л.) являло собой суггестирующее влияние лидеров коммунистической партии и государства на все общество». «Достижение личностью, государством, политическим движением статуса харизмы». «Пресса, насыщенная мифами и ритуалами, пронизывала всю структуру тоталитаризма». «В послевоенные годы тоталитарная система вновь широко развернула категорию оптимизма». «Посредством медийных каналов мифическая история превращается в современную властную парадигму». «Возродившиеся архаические системы оказались не мертвыми, а способными возрождаться». «Окончательные преобразования находятся в размытом состоянии». «Секуляризация модели журналистики». «В тоталитарном обществе реализация дуальной структуры СМИ осуществлялась посредством мифов и символов» «В журналистике базисно отсутствовал журналистский фактор». «Допущенная сверху и дозированная гласность являла собой прием, который властные структуры использовали в ситуации «выпустить пар». «Ничем не ограниченный беспредел провоцировал создание системы тоталитарного типа». «В политическом процессе по-прежнему существовала парадигма древности с преобладающей вербальностью». «Стремление перевести человека в позицию неодиночки». «Состояние российской транзитологии и роли СМИ в этом процессе находится в эмбриональном состоянии».

Общий вывод

Труд Л.А. Васильевой является развернутым публицистическим выступлением, обладающим внешними атрибутами принадлежности к науке: используется научная терминология, приводится значительное количество ссылок на источники, текст структурирован в соответствии с требованиями научного дискурса и т.п. Однако явление в данном случае не совпадает с сущностью, т. е. имеет место кажимость. Поэтому я не вижу оснований для присвоения Л. А. Васильевой ученой степени доктора политических наук.

Заведующий кафедрой философии

ГОУВПО «КнАГПУ»,

д. филос. н., профессор Р.Л. Лившиц

 

Приложение 2

ОТЗЫВ О ДИССЕРТАЦИИ В.Н. САВЕНКОВОЙ

УТВЕРЖДАЮ

Проректор по научной работе

ГОУВПО «КнАГПУ»

д. п. н., проф. А.А. Шумейко

2003 г.

ОТЗЫВ

ведущей организации

о диссертации Веры Николаевны Савенковой

«Дискурс власти в формировании городского пространства

(на примере г. Комсомольска-на-Амуре)»

по специальности 24.00.01 - Теория и история культуры

на соискание ученой степени кандидата культурологии

Диссертация Савенковой Веры Николаевны представляет собой культурологическое исследование процесса становления г. Комсомольска-на-Амуре в 30-е - 50-е годы.

Актуальность избранной темы обусловлена необходимостью осмысления истории России на всех этапах ее развития, в первую очередь, на советском этапе. Такое осмысление - важное условие выбора вектора дальнейшего развития страны. Комсомольск-на-Амуре, без сомнения, - один из самых репрезентативных объектов исследования, ибо он есть прямое порождение советской власти, типичный продукт советской эпохи, город, без которого немыслимо представить себе историю СССР. В истории Комсомольска-на-Амуре в лабораторно-чистых условиях проявились все проблемы и противоречия советской эпохи, весь ее драматизм и величие. Понять историю Комсомольска-на-Амуре - значит понять место советского периода в истории России. Это значит также понять, «куда ж нам плыть».

Научная новизна исследования определяется применением культурологического подхода к анализу истории становления Комсомольска-на-Амуре.

Культурологический анализ, если его, конечно, не превращать в фетиш, - важнейший инструмент исторического познания, открывающий новые горизонты осмысления исторической реальности. При этом принципиальное значение имеет методология такого анализа. Методология задает угол видения реальности, способ ее понимания и описания. Работа В.Н. Савенковой содержит попытку реализации комплекса методов, главным среди которых является генеалогический метод Фуко (с. 18). Избранная ею методология опирается на некоторые базовые положения, которые автор в работе частично артикулирует. Анализ диссертации позволяет выявить эти положения. Они таковы:

1. Власть нельзя интерпретировать в категориях субъекта и объекта. Власть - нечто такое, что проникает во все поры общества, во все его клеточки (с. 19).

2.Власть совпадает с технологиями власти. Отсюда вытекает, что вопрос о власти не имеет отношения к вопросу о социально-классовой структуре общества (с. 19).

3.Власть всегда преследует свои собственные цели, которые могут совпадать, а могут и не совпадать с целями народа.

4.Задача любой власти - четкий порядок и регламентация, что позволяет ей осуществлять «тотальный контроль за подвластным населением» (с. 21).

5.Указанный контроль осуществляется путем организации природного пространства и формирования особой семиосферы.

6.Всякая власть ограничивает свободу человека, стремится к постоянному расширению, завоеванию новых территорий (с. 47). Власть «мыслит себя» и властное пространство «вечными и неизменными» (с. 48). «Главной целью власти является превращение территории в мертвое пространство» (с. 49).

7.Тоталитарная власть доводит до предела свойства власти.

Заметим попутно, что диссертант не определяет понятие «властное пространство», что затрудняет понимание некоторых тезисов работы. Не дано также никакой экспликации понятия «тоталитаризм». Диссертант, видимо, полагает, что все, что сказала X. Арендт, есть истина в последней инстанции и обсуждению не подлежит. Впрочем, так поступает большинство исследователей.

Нужно также отметить, что диссертант явно злоупотребляет кавычками и курсивом. Это обстоятельство не благоприятствует пониманию смысла его утверждений.

Собрав и систематизировав огромный эмпирический материал, В.Н. Савенкова осмыслила его под тем углом зрения, который задан принятыми ею теоретическими допущениями.

Вот что у нее получилось.

Во Введении обосновывается актуальность темы, дается представление о степени ее разработанности, определяются объект, предмет, цель и задачи исследования, его методологическая основа и источниковая база, раскрывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость.

Первая глава, названная «Технология и символика власти в формировании «нового города»», посвящена анализу различных аспектов освоения и организации городского пространства. В первом параграфе «Освоение и организация природного и социального (городского) пространства властью» диссертант, опираясь на труды таких авторов, как М. Фуко, В. Подорога, С. Королев, конкретизирует свое понимание власти и используемых ею технологий. Вводится понятие освоенности пространства. «Освоить пространство, - пишет В.Н. Савенкова, - значит сделать его «своим» (с. 36). Город есть не что иное, как освоенная территория (с. 38). Подходя к городу как к тексту, диссертант выявляет семантику элементов городского пространства: стен, арок, шпилей, площадей и т.п. Исследуется вертикальная и горизонтальная иерархизация городского пространства и выявляются этапы структурной организации пространства города: формирование центра, «расширение-стратификация», «переструктурирование», «повторное завоевание», «стремление к идеалу» (с. 44-47). Не совсем понятно, почему стремление к идеалу выделено в качестве отдельного этапа организации городского пространства, но этот вопрос не имеет принципиального значения.

Во втором параграфе ««Социалистический» город как властная технология стратификации пространства» эти общие положения конкретизируются. По мнению диссертанта, «новый», «социалистический город» формировался <...> как город «старый», традиционный. А «новым» городом он был только «благодаря» идеологемам и мифологемам» (с. 49). В качестве аргумента, долженствующего доказать такой тезис, используется план генеральной реконструкции Москвы 1935 года. Изложив основные пункты плана (сооружение проспектов, переход к многоэтажному строительству, обводнение города, создание парков), диссертант делает вывод, что эти меры «подчинялись только интересам власти, укрепляющей свое положение. Заботе о людях в этих преобразованиях «не было места» (с. 51). Почему хорошее водоснабжение Москвы нужно было только власти и не приносило никакой пользы народу, диссертант не разъясняет. Его интерпретация плана такова: власть желала переструктурировать властное пространство, чтобы добиться просматриваемое™, всеподнадзорности (своих подданных, надо полагать) и чтобы служить образцом для всех других городов (с. 52).

В этом контексте создание Комсомольска-на-Амуре интерпретируется как «расширение-стратификация» властного пространства и одновременно как «конструирование идеального властного пространства» (с. 53). Но, поскольку такая цель на практике достижима только в ГУЛАГе, реальный социалистический город это «догулаговое, «условное» пространство, предпространство идеального властного пространства» (с. 55). Эти города должны были получить правильную геометрическую планировку, их строительство планировалось вести ударными темпами (с. 56). Свое понимание социалистического города В.Н. Савенкова излагает в следующих словах: «Так называемый «социалистический город» предполагал полное подчинение населения власти, решение всех проблем без их участия, апелляцию народа во всем к власти, «единое счастье для всех», векторную заданность развития, унификацию, распределение, стандартизацию, возможность фиксировать каждый шаг человека при помощи разнообразных технологий <...> и т.п.» (с.57). Этот идеал привлекал народ, поскольку отвечал его архетипическим представлениям; к тому же «искание лучших земель всегда было свойственно русским людям» (с. 58).

В третьем параграфе первой главы диссертант ставит своей целью наполнить общие рассуждения о социалистическом городе конкретным содержанием, основываясь на фактах истории Комсомольска-на-Амуре. Диссертант отмечает общеизвестный факт, состоящий в том, что место для строительства города было весьма неподходящим. Этот факт, по его мнению, служит доказательством того, что «строительство города подчинялось властным интересам, а не целям «индустриализации» Дальнего Востока» (с. 62). Не менее оригинальным образом интерпретируются другие общеизвестные факты. Так, умершие в первую зиму (1932-1933 г.) строители города рассматриваются в диссертации в мифологеме «строительной жертвы», «жертвы в основание царства» (с. 64). Согласно автору, часы на воротах города «задавали новый жизненный ритм» и «новое» время, сообщали о «вечности» новой власти и нового государства, указывали на «центр» «нового мира» - Комсомольск (с. 68).

Проанализировав план города 1939 года, диссертант не нашел в нем единого центра, что несколько противоречит теории, которой он придерживается. Выход найден им путем отыскания символической замены центра в виде Центрального парка культуры и отдыха в пойме реки Силинка, где расположен геометрический центр города (с. 69). Теория предписывает также, чтобы тоталитарная власть стремилась к симметрии в организации городского пространства. Однако, как справедливо отмечает автор, реальная планировка Комсомольска лишена этого качества. Но выход найден и на этот раз. Диссертант сделал предположение, что «симметрия должна быть приложена ко всей территории города, однако этому помешала протекающая через центр города р. Силинка» (с. 70). Было бы интересно узнать, помешал ли Гудзон симметричной планировке Нью-Йорка. В регулярной планировке Комсомольска-на-Амуре автор видит стремление власти обеспечить «открытость», «всеподнадзорность» городского пространства» (с. 74).

Во второй главе анализируется история становления Комсомольска-на-Амуре под весьма специфическим углом зрения. Диссертант рассматривает систему идеологем и мифологем, обеспечивших мобилизацию народа на решение сверхсложной задачи: «Демиургом города является Сталин», «Комсомольск строят лучшие люди страны» и др. (с. 97-110). Автор обосновывает идею о том, что эти мифологемы и идеологемы выполняли коммуникативную функцию. Такую же функцию, согласно автору, выполняли городские парки. Значительное внимание уделено символике архитектурных форм и скульптурных сооружений города (с. 112-122).

Диссертант выдвигает утверждение, что «процесс властного управления городским пространством осуществлялся при помощи технологий регламентации и стандартизации» (с. 122). Этот тезис доказывается на примере индивидуального жилищного строительства, которое, согласно автору, было вынужденной уступкой жестокой реальности со стороны власти, не имевшей ресурсов для «нормального» жилищного строительства. Регламентация усматривается в требовании власти расположить дома в строгом порядке, а стандартизация - в требовании строить их по определенному шаблону. Таким образом, согласно диссертанту, «власть утверждала свою необходимость» (с. 131). В диссертации отмечается, что власть отдавала предпочтение многоэтажной застройке, поскольку эта последняя «легче поддавалась контролю и надзору по сравнению с застройкой частной, малоэтажной» (с. 135). Общий вывод по данному вопросу таков: ««Идеалы» населения и власти были в корне различными. Если люди вынашивали идеи счастливой жизни, мечтали о «земном рае», то целью власти было осуществление управления пространством города посредством его тотального контроля, регламентации и стандартизации» (с. 139).

Заключительный параграф второй главы посвящен анализу топонимики города. Проанализировав историю городских топонимов, диссертант делает вывод, что «тоталитарной власти» не удалось полностью «маркировать», подчинить себе пространство города» (с. 148). Подробно исследуется вопрос о том, как власть навела относительный порядок в городской топонимике, стремясь «закрепить пространство города на длительный период времени официальной топонимикой, с ее помощью иерархизировать и контролировать пространство» (с. 158).

Вся диссертация представляет собой великолепный образец подчинения эмпирического материала теоретической схеме. Автор наделяет тоталитарную власть определенными свойствами, а потом в эмпирическом материале ищет подтверждение своим представлениям. И если их не удается найти, придумывается искусственное объяснение. (Таковы, например, рассуждения о городском центре.)

Уверовав в надклассовый и внеисторический характер власти, В.Н. Савенкова вынуждена объявить Комсомольск «искусственным городом» (с. 43, 122, 136, 154). Отсюда вполне логично следует вывод о том, что этот город не имеет будущего. Но с таким выводом автор согласиться не может, поэтому он уповает на «мифологему наукограда» как открывающую для Комсомольска-на-Амуре какие-то перспективы (с. 122).

Внеисторический подход к анализу проблемы приводит автора к заключению о том, что выбор места для строительства города был «непонятным и необъяснимым» (с. 100). В такой системе координат, как сама индустриализация, так и ее лихорадочные темпы оказываются не суровой необходимостью для страны, стоящей перед угрозой нападения мощного противника, а прихотью тоталитарной власти.

Методология, которой следует В.Н. Савенкова, связана с демонизацией всякой власти, но в особенности так называемой тоталитарной. Поэтому простые и понятные меры власти получают в работе сложное и искусственное толкование. Во всех мерах власти - будь то обводнение, снос ветхого жилья, стандартизация жилищного строительства - диссертант видит какой-то особый смысл. Появление часов на городской арке объясняется какими-то высшими метафизическими причинами, хотя причина лежит на поверхности: рабочие должны приходить на работу без опозданий, а часов ни у кого нет. Часы в те времена были роскошью, доступной очень немногим. Рациональная организация городского пространства (осуществляемая в любых городах) истолковывается как стремление обеспечить «просматриваемость» и «поднадзорность».

Диссертационное исследование В.Н. Савенковой производит очень сильное впечатление своей эмпирической базой. Объем проанализированных ею документов и текстов был бы достаточен и для докторской диссертации.

Таким образом, в диссертации В.Н.Савенковой мы усматриваем противоречие между методологией и системой. Система тщательно собранных и упорядоченных ею фактов и сведений красноречиво свидетельствует о героической истории становления Комсомольска, о драматических перипетиях формирования его архитектурного облика, о подвиге народа и коммунистической партии, о людях, которые совершили деяния, стоящие, казалось бы, за гранью человеческих возможностей: построили в глухой тайге, среди болот заводы-жемчужины оборонного комплекса и город, обеспечивающий его жителям современный уровень комфорта. Но избранная ею методология заставляет ее укладывать факты в прокрустово ложе схемы.

Для итоговой оценки диссертации В.Н. Савенковой важно понимать диалектику заблуждения и истины в науке. Значимость работы определяется в науке не суммой добытых в ней истин, а тем, как она стимулирует работу мысли. С этой точки зрения, диссертация В.Н. Савенковой имеет значительную теоретическую ценность. Это тщательное, основательное исследование истории становления одного конкретного города с культурологической точки зрения. Работа В.Н. Савенковой наглядно подтверждает тезис о контрпродуктивности абстрактно-внеисторического, анархически-нигилистического понимания власти. Рецензируемая диссертация - не ученическое сочинение, она убедительно свидетельствует о том, что ее автор - сложившийся исследователь, способный к самостоятельной научной работе.

Практическая ценность исследования В.Н. Савенковой определяется тем фактом, что в настоящее время Комсомольск стоит перед угрозой исчезновения; такая перспектива диктует необходимость поиска неординарных решений.

Общий вывод: диссертационное исследование В.Н. Савенковой соответствует требованиям п. 8 Положения ВАК Министерства образования РФ, является научно-квалификационной работой, в которой содержится решение задачи, имеющей существенное значение для соответствующей отрасли знаний. Автореферат соответствует тексту диссертации, публикации достаточно полно раскрывают содержание работы.

Все вышесказанное позволяет заключить, что В.Н. Савенкова заслуживает присуждения искомой степени кандидата культурологии по специальности 24.00.01 - Теория и история культуры.

Отзыв составлен доктором философских наук, профессором Лившицем Рудольфом Львовичем и утвержден на заседании кафедры культурологии ГОУ ВПО «Комсомольский-на-Амуре государственный педагогический университет» 9 сентября 2003 г., протокол № 1.

Заведующий кафедрой культурологии ГОУВПО «КнАГПУ», д. филос. н., профессор Р.Л. Лившиц

 

Приложение 3

УДЕРЖИТ ЛИ РОССИЯ

СВОИ ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЕ ТЕРРИТОРИИ[139]?

Мне иногда на ум приходит такой вопрос: а что если бы Яхве пообещал Аврааму не Ханаан, этот воистину благословенный уголок планеты, с прекрасным климатом и плодородной почвой, а какой-нибудь никем не заселенный полуостров Таймыр? Держались бы тогда потомки Израиля за этот дар столь же упорно, целеустремленно, не считаясь с жертвами и превозмогая страдания, как за Ханаан? Мне почему-то кажется, что нет. Скорее всего, в те далекие времена подобный дар был бы воспринят без малейшего энтузиазма. Но за четыре тысячи лет, что прошли с момента заключения завета между Яхве и прародителем евреев, представление о ценности территории существенно изменились. В настоящее время любая территория - пустоши, неудобья, высокогорья, болота, пустыни, тундра - воспринимается как ценность абсолютная; сама мысль о возможности расстаться с нею расценивается как преступно-безответственная. Потому-то и меры по охране территориальной целостности страны, сколь бы обременительными они ни были, поддерживаются политическими силами, которые по всем другим вопросам могут занимать противоположные позиции.

И это не связано с тем, какая в государстве существует идеология и какой в нем социальный строй. Не имеет принципиального значения и политический режим. Любое государство считает своей первейшей задачей удержание приобретенных (каким путем, неважно) территорий. Добровольно, кажется, раздал свою собственность лишь король Лир. В реальности случаи подобного сверхальтруистического поведения крайне редки, да и воспринимаются они как проявление политического инфантилизма, недомыслия или прямого предательства.

Ярким подтверждением того, как высоко в современном мире ценится территория, является война 1982 года между Великобританией и Аргентиной за обладание Фолклендскими (Мальвинскими) островами. Что представляют собой эти острова? Это, в сущности, несколько затерянных в пустыне океана продуваемых постоянными ветрами холодных скал, где невозможно эффективное сельское хозяйство и нет никаких полезных ископаемых. Жить там можно только при условии получения почти всех материальных благ с материка. И вот в эти клочки суши, расположенные в десятке тысяч миль от своих берегов, Великобритания вцепилась мертвой хваткой, из-за них развернулась война, пролилась кровь тысяч жертв. Ярость противостояния нельзя объяснить идеологическими и социально-политическими факторами. Аргентина и Великобритания 20 лет тому назад в равной мере принадлежали к «свободному миру» и противостояли «тоталитаризму». Так что история осуществила свой эксперимент в лабораторно-чистых условиях.

Не будет большим преувеличением сказать, что в мире действует закон абсолютной ценности территории. Этому закону был подвластен, разумеется, и Советский Союз. Он возник на обломках Российской империи, фактически возродив ее из пепла. Отпадение отдельных небольших кусков территории (самым значительным из которых была Польша) не меняло общей картины. Перед войной Советскому Союзу удавалось справляться с задачей сохранения единства территории. Победив в Великой Отечественной войне и обеспечив военный паритет с США, Советский Союз имел основания не опасаться за свою территориальную целостность. Являясь второй сверхдержавой мира, наша страна обладала реальной возможностью отразить любые внешние попытки покуситься на ее территорию. Но советское общество оказалось неспособным противостоять попыткам разложения изнутри. Мы проиграли холодную войну, потеряв в итоге лучшие территории, массу плодородных земель, лучшие порты, более половины промышленного потенциала, гигантский космодром, половину населения и многое, многое другое. Постсоветская Россия стремительно скатилась в разряд третьестепенных стран, мало что значащих в мировой политике. От всего былого могущества осталось лишь ядерное оружие, которое заставляет США пока считаться с Россией. Многие факты, прежде всего, бесконечная «антитеррористическая операция» в Чечне, указывают на то, что российская армия небоеспособна. В настоящий момент Россию можно было бы взять голыми руками, и лишь наличие ядерного оружия сдерживает пыл потенциального агрессора. Пока оно есть в достаточном количестве, можно рассматривать возможность военного вторжения как абстрактную. Так обстоит дело на начало 2003 года. Будет ли таким же точно положение на начало 2013 года - большой вопрос.

Но, как показывает опыт недавнего прошлого, военная угроза не всегда и не при всех обстоятельствах может быть главной для страны. Советский Союз выдержал страшный удар гитлеровской военной машины и, в конечном счете, сокрушил ее, но советское общество не смогло противостоять искушению миражами потребительского рая. Потеря Россией своего Дальнего Востока может произойти и безо всякой агрессии, под действием сил, раздирающих страну на части.

Целостность Российской империи, а потом и Советского Союза обеспечивалась факторами внеэкономического порядка. Столыпин переселял на Дальний Восток крестьян, предоставляя им ссуду из скудной казны государства. Советская власть ввела для дальневосточников ряд льгот, оплачиваемых из госбюджета. Когда эти льготы оказывались недостаточными, их объем увеличивался. Транспортные тарифы были установлены таким образом, чтобы стимулировать развитие производства на дальневосточных территориях. Конечно, далеко не все протекало гладко, но общий вектор усилий был направлен на то, чтобы прочно обосноваться на дальневосточных окраинах. Советский Союз стремился преодолеть сопротивление климата и пространства, чтобы удержать приобретенные Россией земли на востоке. Политика СССР направлялась политической волей, а не экономическим расчетом. Разумеется, соображения экономики играли известную роль в выработке и принятии решений, иначе и быть не может в реальной жизни, однако экономическая сторона вопроса всегда рассматривалась как подчиненная. Говоря точнее, дальневосточные территории были потенциальным резервом, предназначенным для потомков. Осваивая их, страна делала инвестиции в будущее.

Такая стратегия в полной мере отвечает духу традиционного (незападного) общества, коррелирует со всей системой его ценностей. Человек традиционного общества ни в коем случае не является Homo economicus, ибо его занимает в первую очередь идеал, а не интерес. Богатство, деньги воспринимаются им как блага относительные, а не абсолютные. Самым важным он считает спасение души, устроение общественной жизни на началах добра и справедливости; иначе говоря, он устремлен к правде, а не к выгоде. Незападный человек, конечно же, в состоянии осуществить при необходимости калькуляцию затрат и доходов, но не она определяет его поведение, систему его жизненных приоритетов.

Но вот настали новые времена. Холодная война завершилась сокрушительной победой сил демократии и прогресса, и над Россией воссияло солнце свободы. Для окончательной и бесповоротной победы капитализма в России остался сущий пустяк: россияне должны преодолеть свою совковость и стать такими же разумными эгоистами, какими являются, например, добропорядочные немецкие бюргеры, французские буржуа или граждане США. Мы должны твердо усвоить, что главное в жизни - это личный успех, а его единственным мерилом являются деньги. А посему долой ханжескую мораль нестяжательства, да здравствует алчность! Тут вспомнили про Адама Смита с его «невидимой рукой рынка», которая, благодаря эгоизму частных воль, ведет ко всеобщему благу. В политике Советского Союза (а до него - Российской империи) по отношению к Дальнему Востоку признаков эгоизма не обнаруживается. Тратить средства сейчас в надежде на то, что когда-нибудь потомки воспользуются новыми возможностями - это типично альтруистическое поведение. Оно противоречит высокой либеральной теории и подлежит безусловному осуждению. Жить надо сегодняшним днем, наслаждаться мгновением, ведь «ты этого достоин»!

Так возникает идея о том, что дальневосточные и северные территории России - тяжкое бремя для страны, помеха на пути, препятствие для экономического прогресса и процветания. Наиболее полное и отчетливое выражение эта идея получила в трудах Ю. Л. Пивоварова. Им разработана целая концепция «сжатия экономической ойкумены», к рассмотрению которой я намерен перейти.

Но прежде одно замечание. Кто-то его сочтет несущественным, но я его все-таки сделаю. Я придаю принципиальное значение литературному качеству научного текста. Если у автора нет чувства слова, если его речь претенциозна, вычурна, засорена иностранными словами; если он небрежен в выборе выражений, не умеет излагать сложные вещи простым языком, если для него характерны путаница и невнятица, длинноты и повторы, неуместное употребление терминов, то все это означает, что автор этот большого интереса не представляет. Ю.Л. Пивоваров имеет ученую степень доктора географических наук, но, боже мой, как он пишет! Вот только один его перл: «Главное действующее лицо регионального развития, урбанизации и других пространственных процессов - человек, а не производство стольких-то тонн чугуна или стали, <...> не одностороннее развитие территории...».[140] Итак, главное действующее лицо регионального развития - не одностороннее развитие. Ясно? Все, кто думал иначе, должны чувствовать себя посрамленными.

Политику Советского Союза в отношении северных и дальневосточных территорий Ю.Л. Пивоваров характеризует как «крайне неэффективную и сверхзатратную»[141]. Отсюда делается вывод, что «назрела необходимость пересмотра прежней не только практики, но и теории макрорегионального развития России. Новая концепция должна исходить из других методологических оснований и, прежде всего, учитывать объективные исторические процессы  пространственного саморазвития регионов страны, а также их разные возможности адаптации к современным рыночным условиям... »[142]. (Кстати, как вам нравится оборот «пересмотр прежней не только практики, но и теории»?)

Что же это за «объективные исторические процессы саморазвития регионов страны»? Из контекста работ Ю.Л. Пивоварова следует, что речь идет о «сползании на юг» населения Европейской равнины (там же), о сдвиге производительных сил страны с севера на юг и с запада на восток (за редким исключением нефтегазоносных районов).

Учитывать, согласно Ю.Л. Пивоварову, надо не только «объективные исторические закономерности», но и все факторы - как временные, так и постоянно действующие. Так, «спад производства в условиях острого экономического кризиса уменьшает возможности «содержания» государством населения дорогостоящих северных территорий»[143]. Другие факторы - самая большая территория в мире и «суровые природные и социальные условия жизни населения на преобладающей части территории страны»[144]. (Правда, Ю.Л. Пивоваров не объясняет, что он понимает под «суровыми социальными условиями». Уровень преступности?) Еще один важный фактор - «асимметричность территориально-экономического развития страны»[145]. Упоминает Ю.Л. Пивоваров также таинственную «контрастность расселения России». (Вы понимаете, читатель, что сие выражение означает?) Я, кажется, понимаю. Автор просто хочет сказать, что в западной части страны плотность населения высокая, а в восточной - низкая. Но поскольку он не умеет словечка молвить в простоте, выдумал очередную словесную красивость: «контрастность расселения России».

Кроме того, отмечает автор, «сегодня все более резко сказывается ограниченность демографических ресурсов для «движения на восток»[146]. Народу, проще говоря, маловато.

Необходимо также учесть «преобладание в менталитете Россия исторически сложившегося стремления к первичному освоению обширных новых территорий, но не к их капитальному обустройству, как в странах Запада»[147]. Поскольку Ю.Л. Пивоваров не ссылается при этом ни на какие социологические исследования, остается предположить, что он указанный социологически значимый факт открыл сам. Как ему это удалось и где можно ознакомится с методикой - не сообщается.

В своем неподражаемом тяжеловесно-вычурном стиле Ю.Л. Пивоваров формулирует основную идею «концепции» так: «Асимметричность эта отражает результаты исторического движения на восток, трудности освоения новых районов за Уралом, весомость социально-экономических, социально-культурных и демографических аргументов в пользу более полного использования старых районов по сравнению с освоением новых»[148].

Итак, «асимметричность отражает весомость аргументов». Придется помочь доктору наук сформулировать мысль по-русски. После перевода и литературной обработки цитированная фраза будет выглядеть так: «Асимметричность эта является результатом исторического движения на восток и служит весомым аргументом в пользу более полного использования старых районов в сравнении с новыми». Это не случайное утверждение, а сложившаяся позиция. В подтверждение приведем другое высказывание Ю.Л. Пивоварова: «...Рынок беспощадно «выбраковывает» не только нерентабельные предприятия и целые отрасли, но, соответственно, и определенные типы и группы городов и целые территории «второго эшелона» (Крайний Север, Северо-Восток, некоторые районы Сибири, Дальнего Востока и др.)»[149]. И далее: «Таким образом, урбанизация как один, но весьма показательный фактор регионального развития подтверждает целесообразность изменения его вектора в России с восточного на западный. («Урбанизация подтверждает целесообразность...» Боже, что творят с русским языком! - Р.Л.) Эта концепция предусматривает перелом тенденций прошлых десятилетий - от фронтального крупномасштабного движения на восток и север, не считаясь с огромными затратами, к выборочному, тщательно продуманному освоению сравнительно немногих районов восточнее Урала. Основное же внимание должно уделяться развитию урбанизированных старопромышленных районов европейской части России, потенциал которых еще очень далек от исчерпания»[150].

Что, в сущности, нам предлагается? Развивать западные и южные территории страны, махнув рукой на Север и Восток. На чем основано это предложение? На констатации того очевидного факта, что Юг и Запад являются более обжитыми. Нечто подобное, помнится, говорил в аналогичной ситуации Артемий Филиппович Земляника: «О! Насчет врачевания мы с Христианом Ивановичем взяли свои меры: чем ближе к натуре, тем лучше, - лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет».

Концепция «Сжатия экономической ойкумены» была подвергнута мною критике[151]. Никакой реакции не последовало. Этот факт убедительно свидетельствует о том, что концепция Ю.Л. Пивоварова - не научная теория, а чисто идеологический продукт. Чем вообще отличается ученый от идеолога? Вовсе не тем, что один якобы нейтрален, а другой пристрастен. Неангажированной общественной науки не бывает, и тот, кто это подтвердить боится, - в лучшем случае добросовестно заблуждается. Ученый стремится охватить предмет всесторонне, учесть все возможные последствия предлагаемых решений, рассмотреть все факты, не укладывающиеся в его теорию. Ученый не бежит от критики, а, напротив, ждет контраргументов, ибо критика дает ему возможность более глубоко разработать собственную концепцию. Идеолог поступает прямо противоположным образом. Все его рассуждения построены как агитация за единственно верное учение. Факты, которые не укладываются в его концепцию, он игнорирует, критики не замечает, ссылается только на тех авторов, которые с ним согласны. Ю.Л. Пивоваров ведет себя так, как и положено идеологу. Исходное положение об обременительности для российской экономики северных и восточных территорий им постулируется, а не доказывается. Автор не пытается даже поставить само собой разумеющийся вопрос о том, что будет с экономикой России без этих «неэффективных» территорий. Совершенно обойдена и такая проблема: как будет жить население в тех регионах, коим не посчастливилось попасть в «экономическую ойкумену»? На какой срок будет осуществлено предлагаемое сжатие? Возможно, с точки зрения московского теоретика все это пустяки, не стоящие внимания. Но нам, дальневосточникам, эти вопросы вовсе не кажутся такими уж ничтожными. Вот еще интересный вопрос: а как будут взирать наши дальневосточные соседи на такое беспрецедентное в мировой истории «сжатие экономической ойкумены»? Надо полагать, Китай и Япония станут терпеливо дожидаться того момента, когда Россия, освоив свои центральные и западные регионы, решит вновь расширить свою «экономическую ойкумену» за счет отдаленных и северных территорий.

Надеюсь, мое категорическое неприятие кабинетных измышлений Ю.Л. Пивоварова заявлено со всей определенностью. И вместе с тем я заявляю, что его «концепция сжатия экономической ойкумены России» является чрезвычайно ценной и важной. Ее значение состоит в обосновании того положения, что рыночная стихия ведет к деградации значительной части территории России. Ю.Л. Пивоваровым убедительно показано, что «невидимая рука рынка» отнюдь не ведет ко всеобщему благу. Рынку чужда такая абстрактная материя, как любовь к Родине, его движущей силой является прибыль и только прибыль. А это значит, что если в освоение ресурсов Дальнего Востока перестанет вкладывать средства Россия, этим немедленно и с величайшей охотой займутся Япония и Китай. Рыночная стихия будет отрывать Дальний Восток от России в силу того простого факта, что транспортные издержки при перевозке товаров из Хабаровска в Казань выше, чем из Хабаровска в Шанхай.

В том же направлении будет действовать фактор демографии. Реализация предложения о «сжатии экономической ойкумены России» приведет к усилению оттока населения с дальневосточных территорий. Этот отток идет уже сейчас, хотя доктрина «сжатия» официально не принята, а что же будет в случае ее принятия на вооружение нашими государственными органами? Уже в настоящий момент имеет место процесс неконтролируемой миграции китайского населения в Россию, который всего лишь в течение нескольких десятилетий может привести к полному вытеснению коренных россиян с дальневосточной территории. Соотношение демографических потенциалов России и Китая таково, что подобный результат выглядит как обладающий крайне высокой степенью вероятности. Это в статике. Картина не станет лучше, если мы посмотрим на процесс в динамике. Китайские мигранты, частью заместив русское население, а частью его ассимилировав, даже номинально оставаясь гражданами России, фактически будут считать своим отечеством Китай. Таков китайский менталитет, что хорошо известно из опыта других стран. При этом варианте развития событий Россия, юридически сохраняя свой суверенитет над дальневосточными территориями, на деле через некоторое время лишится их. Ну, а потом будет поставлен вопрос о приведении юридического статуса территорий в соответствие с фактическим.

В общем, при сохранении существующих тенденций утрата Россией своих дальневосточных территорий является вопросом времени.

Когда такая утрата станет свершившимся фактом, настанет черед других регионов. Было бы ошибкой думать, что все дело ограничится потерей Дальнего Востока. Пространство России обладает качеством целостности, стоит от него открошиться одному кусочку, как процесс пойдет с нарастающей силой. России придется в первую очередь отдать Калининградскую область, потом Сибирь, Урал, Поволжье... Логика «сжатия» не содержит в себе никаких внутренних ограничений. Россия, ужавшаяся

до размеров Москвы и Московской области, а то и до Садового кольца, - вот то будущее, которое нас ждет, если своевременно не принять мер противодействия.

Существует ли осознание грозящей опасности на уровне политического руководства страны? На этот счет имеются определенные сомнения. Вот один пример. Правительство энергично проталкивает через Госдуму закон о реформе железных дорог. Суть реформы - приватизация железнодорожного транспорта. Мы уже имеем опыт приватизации авиатранспорта. Результат его налицо: снижение безопасности движения, уменьшения пассажиропотока в 4 раза, рост цены билетов примерно в 5-6 раз (в сопоставимых ценах). Гражданская авиация перестала быть общедоступной, превратилась в транспорт для богатых. Пока еще выручают относительно невысокие цены на железной дороге. Но после ее приватизации они такими не останутся. В итоге население Дальнего Востока, и без того утрачивающее ощущение принадлежности к России, будет крепко-накрепко отгорожено золотым занавесом от центральных и западных регионов страны. А частная собственность на землю? Она введена вроде бы с благими намерениями: увеличить производство сельскохозяйственной продукции. Но в действительности земля станет скупаться в России только с целью спекуляции. Хороших земель, пригодных для выращивания конкурентоспособной на мировом рынке продукции, на Дальнем Востоке России нет. Заграничные толстосумы (через подставных лиц, если потребуется) скупят российские земли только для того, чтобы перепродать при случае. Пока государство достаточно сильно, чтобы обуздать эгоизм частного собственника, такая ситуация не представляется безнадежной. Но кто может дать гарантию, что никогда в будущем не произойдет такого ослабления российского государства, которое сделает его суверенитет над проданными в частные руки территориями призрачным?

А разрыв единой энергетической системы страны, неизбежно последующий за так называемой реформой РАО ЕЭС? Разве он способствует укреплению территориальной целостности России?

Не стану отклонять обвинений в пессимизме. Да, я смотрю на будущность России весьма пессимистически, что отнюдь не доставляет мне удовольствия. Я готов пересмотреть свою позицию, если кто-то сможет привести убедительные доказательства того, что «жить становится лучше, жить становится веселей». Пока же, начиная примерно с 1985 года, все оптимистические прогнозы блистательно проваливались, а все худшие опасения, в обоснованность которых не хотелось даже верить, оправдывались. Многие ли еще в 1989 году могли предвидеть, что Советский Союз будет развален? Что в России разразится демографическая катастрофа? Так что жизнь дает нам слишком много оснований для пессимизма и чересчур мало - для того, чтобы сохранить в девственном виде свойственный советскому человеку социальный оптимизм. С моей точки зрения, лучше быть пессимистом, чем жить приятными иллюзиями.

Но пессимизм не равнозначен фатализму. Ход и исход событий - это всегда результат борьбы. Следовательно, нельзя сдаваться, надо искать выход из любого положения, сколь бы безнадежным оно ни казалось. Есть ли у России шанс сохранить свою территориальную целостность? Безусловно, есть. Чтобы он стал реальностью, необходимы две вещи: правильная стратегия и политическая воля.

Чтобы правильно определить стратегию, необходимо разобраться в том, чем мы располагаем; любая стратегия повисает в воздухе, если она не обеспечена соответствующими ресурсами.

Так что же мы имеем? Когда речь заходит о ресурсах России, обычно воспоминают про наши природные богатства. Да, Россия - не самая бедная, с точки зрения обеспеченности природными ресурсами, страна в мире. Но, во-первых, большая их часть относится к числу невозобновляемых. Во-вторых, их запасы, за исключением природного газа, не так уж и велики. В-третьих, в настоящее время их продажа обогащает только олигархов, а народу достаются лишь жалкие крохи. В-четвертых, даже если изменить ситуацию и перейти, как предлагает народно-патриотическая оппозиция, к системе рентных платежей за использование природных ресурсов, в стратегическом плане это не решает проблемы. Торговля сырьем не обогащает, а обедняет страну. Таков объективный закон современной экономики, не знающий исключений. Что касается возобновляемых ресурсов (лес, рыба, гидроэнергия), то их продавать, естественно, надо. Не нужно только питать иллюзий, что полученных средств хватит на обеспечение приемлемого уровня жизни большинства населения.

Чтобы не прибегать к паллиативам, а решить вопрос в принципе, на всю обозримую перспективу, нужно опереться на такой ресурс, который обладает качеством самовоспроизводимости, а лучше - самовозрастания в процессе использования. И такой ресурс у нас есть. Задумайтесь над простым фактом: в мире существует только 4 страны, способные производить реактивные авиационные двигатели: США, Франция, Англия и Россия. Да, Россия! Наша гражданская авиация в техническом отношении ничуть не хуже американской и англо-французской. Что же касается цены, то у нас тут бесспорное преимущество. Именно мы создали и наладили серийный выпуск самого мощного в мире грузового самолета «Ан-124». Да и в области военного авиастроения нам тоже есть чем гордиться. Все эти и многие другие факты говорят об одном: в России – образованный народ, способный производить самую сложную высокотехнологичную продукцию. Вот это и есть ее главный ресурс, ее главное богатство.

Важно подчеркнуть следующее: в структуре затрат высокотехнологичной продукции сырьевая и транспортная составляющая столь незначительны, что ее выпуск можно наладить в любом месте. Теоретически - хоть на северном полюсе. Ведь собирают же истребители «Су-27» в Комсомольске-на-Амуре, и никто не говорит, что это невыгодно. Главный лимитирующий фактор в таком случае - не расстояние, не климат, а интеллектуальный потенциал населения. Он-то у нас как раз на должной высоте!

Надо отдавать себе отчет в следующем: даже если Россия вступит в ВТО, на мировой рынок гражданской авиации нас не пустят. Найдут тысячи причин, миллион зацепок, бесчестных чиновников купят, честных - убьют, но - не дадут конкурировать на равных. У нас есть единственная возможность прорваться на мировой рынок высокотехнологичной продукции - предложить нечто уникальное, чего не производит ни одна страна в мире. И тут особая роль принадлежит созданному в советские годы заделу в области освоения космоса. Как показывает катастрофа «Колумбии», Америка в целом отстает от России в области космической техники. Наша техника на порядок надежней и на столько же дешевле. Мы создали станцию «Мир», которая открывала перспективу строительства в космосе заводов по производству сверхчистых материалов. Теперь видно, что решение затопить эту станцию было преступлением перед страной и народом. В результате уничтожения станции «Мир» мы лишились мощного задела на будущее. По вине «утопистов» нам предоставлена блестящая возможность заниматься благотворительностью, обеспечивая американцам пребывание на МКС. Нужно срочно начинать строить свою собственную космическую станцию, реализуя и наращивая наше преимущество в космосе. Что мешает нам вернуться к свернутой программе «Энергия-Буран»? Люди, способные продолжить дело, к счастью, еще живы.

Есть еще один мегапроект, реализация которого открывает России путь в будущее не в роли побирушки, а в качестве солидного и уважаемого члена мирового сообщества. Я имею в виду следующее. Для каждого мало-мальски разбирающегося в тенденциях мирового развития человека очевидно, что эра дешевой нефти закончилась. Более того, завиднелся конец эры нефти вообще. А это означает, что завершается век автомобиля. Авиация, при всех ее достижениях, - тоже транспорт прошлого. Будущее - за железной дорогой, но, разумеется, не той, которая была в начале XX века. Будущее - за системой сверхскоростных

магистралей, соединяющих мир в единое целое. Существует единственно возможный путь для мировой железнодорожной сети. Он предопределен тем фактом, что Татарский пролив в самом узком месте имеет ширину всего 7 километров. Это - естественное место для туннеля. С юга к этому туннелю необходимо протянуть сверхскоростную магистраль по Сахалину из Токио, на запад по материку проложить путь через Комсомольск-на-Амуре, Хабаровск, вдоль Транссиба до Москвы. От Москвы через Минск, Варшаву, Берлин - на Париж и Лондон. При надлежащей эксплуатации сверхскоростной магистрали можно будет добраться от Токио до Лондона за двое суток. С полным комфортом, при любой погоде и в условиях практически абсолютной безопасности. (Практика показала, что сверхскоростная железная дорога - самый безопасный вид транспорта.) Строительство этой магистрали обеспечит на протяжении двух-трех десятилетий работой миллионы людей, а после ввода в эксплуатацию она будет служить надежным источником дохода для государства, станет мощным фактором укрепления целостности страны. Трансконтинентальная магистраль даст нашим потомкам достойное занятие на протяжении веков, создав предпосылки для жизни осмысленной, творчески насыщенной и обеспеченной.

Таковы некоторые контуры разумной стратегии для России, желающей сохранить свою территориальную целостность. Эта стратегия состоит не в обывательском приспособлении к стихийно складывающимся тенденциям, а в формировании самих этих тенденций.

Стратегия «сжатия экономической ойкумены России» внешне выглядит как рациональная, ибо она учитывает реально существующие тенденции и лежащие на поверхности возможности. Но это рациональность на уровне рассудка, а не разума. Это та самая псевдомудрость, которая гласит, что политика есть искусство возможного. Такой обывательской философией руководствовался г-н Горбачев, в итоге он проиграл все, что можно было проиграть. Что было бы со страной и народом, если бы подобной философии придерживался Сталин? А до него Петр Первый?

Пассивное приспособление к обстоятельствам - удел тех, кто является объектом истории. Они обречены на поражение и забвение. Творец истории - тот, кто обстоятельства созидает. Только он достоин победы, только он остается в благодарной памяти потомков.

Политик, озабоченный тем, как повысить свой рейтинг к моменту следующих выборов, может казаться и даже быть вполне успешным. Беда только в том, что расплачиваться за его нежелание ставить масштабные цели и перспективные задачи придется народу. Тактический успех здесь неотвратимо ведет к стратегическому проигрышу.

Реализация амбициозных проектов, рассчитанных на десятилетия, требует от народа определенного самоограничения, известной аскезы. Готовы ли к этому россияне? Полагаю, что да. Хотя на протяжении длительного времени людей развращали гедонизмом, он не пустил глубоких корней в народном сознании. Народ можно сплотить вокруг великих целей, подвинуть его на самоограничение во имя будущего. Трудящееся большинство предпочтет активный напряженный труд нынешнему тоскливому прозябанию без общественно значимой цели и высокого смысла.

Несколько дней назад Касьянов выступил с очередным прогнозом экономического развития России. Своим солидным басом пообещал экономический рост аж на 4-5 процентов в год. Вроде бы хорошо: рост все-таки, а не падение. Но в современном мире чтобы просто оставаться на месте, надо бежать изо всех сил. Такой «рост» навсегда оставляет Россию за бортом технического и социального прогресса, навечно закрепляя за ней роль сырьевого придатка Запада. А это - путь, неотвратимо ведущий к распаду России.

Чтобы вырваться из порочного круга бедности и отсталости, в который загнана современная Россия, нужен прорыв к принципиально иным решениям, нужны свежие подходы и неординарные ходы. Надо делать то, чего от нас никто не ждет. Долой ложную мудрость конформизма! Да здравствует дерзкая мысль, прорывающая узкий горизонт повседневности и открывающая перспективу исторического рывка!

Февраль 2003 г.

 

В начало страницы

СОДЕРЖАНИЕ

Введение  

Часть I. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ДИАГНОЗ

1.1  Один товар под двумя этикетками

1.2  «Особая специфика» языка и стиля

1.3  О принципиальности в науке

1.4  Логическая культура

1.5  Заголовки

1.6  Три введения к одной монографии

1.7  Цели, задачи и результаты исследования: декларации и реальность

1.7.1  Заявления о намерениях

и отчет о результатах

1.7.2     Первая глава Д1

1.7.3     Вторая глава Д1

1.7.4     Аннотация на Д2

Часть II. РАЗБОР ПОЛЕТОВ

II. 1 Еще раз о языке и стиле

II.2 Д1: глава 1

II.ЗД1:глава 2

II.4 Д2:глава 2, §4 и 5

II.5 Д2: глава 3

II.6 Заключения

II.6.1 Заключение Д1

II.6.2 Заключение Д2

Несколько советов в заключение

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение 1. Отзыв о диссертации Л.А. Васильевой

Приложение 2. Отзыв о диссертации В.Н. Савенковой

Приложение 3. Удержит ли Россия свои дальневосточные территории?

 

 

 



[139] Опубликовано в: Стратегия развития Дальнего Востока: возможности и перспективы. Т. 2. Политика. Гражданское общество: Материалы региональной научно-практической конференции. – Хабаровск: Дальневосточная государственная научная библиотека, 2003. – С. 19–28.

 

[140] Пивоваров Ю. Л. Сжатие «экономической ойкумены» России// Свободная мысль. – 1997. – № 3. – С. 70.

 

[141] Пивоваров Ю. Л. Сжатие «экономической ойкумены» России// Свободная мысль. – 1997. – № 3. – С. 68.

 

[142] Пивоваров Ю. Л. Сжатие «экономической ойкумены» России// Свободная мысль. – 1997. – № 3. – С. 69.

 

[143] Пивоваров Ю. Л. Сжатие «экономической ойкумены» России// Свободная мысль. – 1997. – № 3. – С. 70

 

[144] Пивоваров Ю. Л. Сжатие «экономической ойкумены» России// Свободная мысль. – 1997. – № 3. – С. 71.

 

[145] Пивоваров Ю. Л. Сжатие «экономической ойкумены» России// Свободная мысль. – 1997. – № 3. – С. 71.

 

[146] Пивоваров Ю. Л. Сжатие «экономической ойкумены» России// Свободная мысль. – 1997. – № 3. – С.72.

 

[147] Пивоваров Ю. Л. Сжатие «экономической ойкумены» России// Свободная мысль. – 1997. – № 3. – С. 72.

 

[148] Пивоваров Ю. Л. Сжатие «экономической ойкумены» России// Свободная мысль. – 1997. – № 3. – С. 71.

 

[149] Пивоваров Ю. Л. Мировая урбанизация и Россия на пороге XX века// Общественные науки и современность. – 1996. – № 3. – С. 22.

 

[150] Пивоваров Ю. Л. Мировая урбанизация и Россия на пороге XX века// Общественные науки и современность. – 1996. – № 3. – С. 22.

 

[151] См.: Свободная мысль. – 1998. – № 4. – С. 7–10.