На главную страницу сайта

Перевод статьи (немецкий)

Email: chumakov@iph.ras.ru.

 

 

 

Prof. Dr. TschumakovО природе нестабильности в современом мире

 

 

 

 

А.Н. Чумаков[1]

 

 

 

 

Современный мир глобальных отношений – это единая, динамично развивающаяся система, которая не оставляет ни одной стране возможности существовать отдельно от мирового сообщества без серьезного ущерба для своего социально-экономического и культурного развития. В этих условиях субъекты международных отношений, преследующие свои эгоистические цели, при отсутствии внешней силы, способной заставить их действовать в интересах всего человечества, объективно оказываются в ситуации  «войны всех против всех». По существу такое состояние дел в мировой практике было всегда, но в последнее десятилетие ситуация принципиально изменилась в сторону усиления напряжённости как внутри отдельных стран, так и между национальными государствами и их альянсами.

Яркими примерами усилившейся нестабильности являются «цветные революции» и всевозможные санкции, ставшие  отличительной чертой мирового порядка с конца ХХ века. Санкции – это инструмент воздействия на отдельные страны и организации с целью вынудить их изменить свою политику и линию поведения.  При этом, если революции обусловлены внутренними противоречиями того или иного государства и являются квинтэссенцией таких противоречий, то санкции касаются внешней сферы, т.е. возникают в области взаимоотношений субъектов международного права. 

Использование санкций в качестве особого инструмента для решения тех или иных проблем, по которым не удается договориться, явление довольно новое, а его эффективность обусловлена глобальными связями и глобальной взаимозависимостью, до появления которых в санкциях не было никакого смысла. Однако теперь, когда мир вступил в стадию многоаспектной глобализации, они стали реальностью, и как бы ни показалось странным, их вполне можно отнести к цивилизованным методам отстаивания своих интересов в международных делах глобального мира, построенного на противоречиях и противоборстве различных субъектов международного права. По существу, это применение «мягкой силы», когда не удается найти решения путем переговоров или на правовой основе.

Разумеется, санкции – это плохо. Это сворачивание торговых, деловых, финансовых и иных отношений, ухудшение экономического положения дел и снижение жизненного уровня, испытывая которые, та или иная сторона конфликта идет или не идет на уступки и соглашения. Как показывает опыт, например, Северной Кореи, Кубы или Ирана, а теперь и России, санкции могут игнорироваться достаточно долгое время, а альтернативой им могут быть либо уступки и последующее соблюдение достигнутых договоренностей, либо обострение конфликта и продолжение выяснения отношений, но уже с помощью военной силы. Однако важно подчеркнуть, что санкции, как односторонние, так и двухсторонние – это не просто закономерное следствие нерешенных противоречий в международных отношениях, а достаточно эффективный способ выразить свое несогласие и мирно противодействовать другой стороне конфликта в условиях, которые складываются под влиянием многоаспектной глобализации, где все структурные элементы глобального мира оказываются в тесной взаимозависимости. В этих обстоятельствах альтернативой санкциям, при неумении или нежелании сторон договориться, может быть лишь непосредственное применение жесткой силы и развязывание военных действий. Вот почему применение санкций (как одной из форм «мягкой силы»), тем более, в конфликтных ситуациях с участием стран, обладающих ядерным оружием, следует рассматривать не только как крайнюю меру, но и как выбор между плохим и худшим, когда выбирая плохое, все-таки воздерживаются от худшего сценария, сохраняя при этом возможность возвращения к переговорам и достижению взаимоприемлемых договоренностей.

Другое дело «цветные революции». Они также дестабилизируют социальную жизнь и представляют угрозу сложившимся общественным отношениям, причем не только внутри той или иной страны. Имея непосредственное сходство с социальными переворотами, происходившими во все века и в различных формах, они, тем не менее, обладают и свой спецификой. В условиях глобальной мобильности и планетарной системы коммуникаций, к тому же, при широком использовании медийных и информационных технологий они могут привести к смене власти и без насильственных действий, вероятность которых прямо пропорциональна уровню развитости гражданского общества в данной стране.

Какова же истинная природа таких явлений? Что лежит в их основе? Почему именно с конца XX в. и, почему именно в это время они стали регулярным явлением общественной жизни? Наконец, закончилась ли эпоха таких революций и можно ли их предотвратить? Скажем сразу – нет, данная эпоха не закончилась и предотвратить такие революции практически невозможно. Их можно лишь при определенных обстоятельствах и соответствующей реакции властей отсрочить или «спустить на тормозах», понизив уровень опасности до какого-то уровня и то лишь на определенное время, поскольку причина в таком случае не устраняется.

Но вначале посмотрим на то, как географически располагаются центры нестабильности. Не трудно  заметить, что страны, где произошли «цветные революции» или были попытки их совершить, располагаются в основном на «стыках» принципиально отличающихся друг от друга культурно-цивилизационных систем. Именно там вполне отчетливо просматриваются «зоны нестабильности», в особенности та из них, которая проходит по линии, соединяющей страны, располагающиеся вокруг Западной Европы. Так, вполне очевидно выстраивается практически сплошная линия, которая начинается от Гибралтара и далее проходит по Северной Африке вдоль средиземноморского побережья через Ближний Восток к Армении и Грузии, далее через Украину, Белоруссию к бывшим прибалтийским республикам. Также достаточно четко прослеживается линия, проходящая по азиатским республикам бывшего Советского Союза. В то же время мы практически не видим ничего подобного в Северной Америке, Африке южнее Сахары, Австралии, а также, с некоторыми оговорками, в Южной Америке, равно как и на Азиатском пространстве (помимо уже упомянутых регионов этого континента), где наблюдаются лишь отдельные очаги подобия «цветных революций», примером чего могут быть события на Филиппинах (1986) или в Гонконге (2014-2015).

Главная причина «цветных революций» заключается в фундаментальных противоречиях, проистекающих из культурных и цивилизационных различий отдельных стран и народов в условиях глобализации. Это значит, что объяснение данного феномена следует искать не только в социально-политическом устройстве и экономическом состоянии отдельных стран, но и в том, как они соотносятся с окружающими их общественными системами. Для лучшего понимания сути происходящего необходимо обратится к понятию «Культурно-цивилизационная система», которое введено в научный оборот относительно недавно и используется применительно к той или иной социальной структуре, определенной общности людей, для характеристики их в качестве единого целого одновременно с двух сторон – со стороны их культурной принадлежности и вовлеченности в цивилизационные процессы.

Культура – это базовая характеристика любых общественных систем. А поскольку стержнем любой культуры всегда является язык, традиции и в значительной степени религия, то в силу своей уникальности и несводимости к другим языкам, традициям и религиям, они придают каждой конкретной культуре отличительные черты, своеобразие и неповторимость, делая их тем, что обособляет, а по сути разделяет отдельных людей, и всевозможные сообщества. Здесь-то как раз и кроются корни множества конфликтов и противоборства интересов. Однако в реальности мы видим не только обособление и противоборство, но и кооперацию, продуктивное взаимодействие людей. Происходит же это на несколько иной – цивилизационной основе, начало формирования которой относится к появлению государства, и которая к настоящему времени имеет различную степень развитости у разных народов. То, что именуется цивилизованностью (смягчение нравов, уважение к закону и правам человека, культура отношений при равенстве всех перед законом и т.п.) как раз и является интегрирующим началом в общественных отношениях.

Цивилизация выступает, таким образом, как бы оборотной стороной культуры. При этом культура – это как бы внутренняя характеристика общества, раскрывающая его сущность, тогда как цивилизация, скорее форма, внешнее обрамление культуры, характеризующее общество с точки зрения форм его управления, функциональных связей и отношений. С этой точки зрения любой социум можно и нужно рассматривать как культурно-цивилизационную систему. Это относится и к мировому сообществу в целом. Теперь, когда под влиянием процессов глобализации человечество стало планетарным явлением, сохраняя при этом известную автономность и самодостаточность своих составных частей в пределах отдельных регионов и локальных территорий, возникла потребность увидеть единство всего этого общественного организма в его многообразии  и взаимосвязи. Заметим при этом, что любая социальная общность идентифицируется на географической карте Земли (например, в границах какого-то национально-территориального образования, конкретного государства или их альянсов). В общественных науках для обозначения таких территорий употребляются термины: «район», «область», «регион», «ойкумена» и, как предельное значение территориального охвата – «весь мир», т.е. планета в целом.

Выделяя культурно-цивилизационные системы, мы будем  акцентировать внимание на территориальных границах, в пределах которых при всем культурном разнообразии различных социальных образований проявляется их цивилизационное единство. С этой точки зрения, в современной мировой социосистеме достаточно четко просматриваются восемнадцать культурно-цивилизационных ойкумен:

1) Западноевропейская. 2) Восточноевропейская. 3) Российская. 4) Ближневосточная. 5)  Средневосточная. 6) Центрально-азиатская. 7)  Азиатская (Юго-восток). 8) Индийская. 9)  Китайская. 10) Японская. 11) Тихоокеанская. 12) Австралийская (включая Новую Зеландию). 13) Североамериканская. 14) Центральноамериканская. 15) Южноамериканская. 16) Североафриканская. 17) Центральноафриканская. 18)  Южноафриканская.

Приведенный список вовсе не исключает и другие подходы, и иную градацию, но в нашем случае он позволяет посмотреть на современный мир с необычной стороны и дает возможность увидеть его по-новому. При этом, проводя различие между отдельными культурно-цивилизационными системами, не стоит сравнивать их по принципу «лучше» или «хуже». Однако важно выяснить характерные для каждой из них особенности и определить возможности их культурного и цивилизационного взаимодействия. Так, чем больше обнаруживается культурно-цивилизационное совпадение различных народов, тем легче и активнее между ними складывается атмосфера взаимопонимания и сотрудничества. В частности, сравнивая западные и восточные типы общественного развития,  можно отметить, что  на Востоке традиционно доминирует коллективистское начало, в то время как на Западе – индивидуальное. Отсюда человек на Востоке больше ориентирован на адаптацию к сложившейся социально-политической среде, а не на ее преобразование, как то характерно для западного менталитета. На Востоке (по большей части и в России) упор делается на культуру, тогда как на Западе на цивилизацию. С этой точки зрения социальные конфликты и потрясения в виде «цветных революций», санкций и т.п. перестают быть случайными явлениями, поскольку их природа проясняется через взаимодействие и противостояние различных культурно-цивилизационных систем.

Возвращаясь к «поясу нестабильности», опоясывающему Западноевропейскую культурно-цивилизационную ойкумену, можно утверждать, что он обусловлен именно непосредственным соприкосновением, а фактически столкновением данной ойкумены с примыкающими к ней Североафриканской, Ближневосточной и Восточноевропейской культурно-цивилизационными ойкуменами, которые находятся на других ступенях по уровню цивилизационного развития. В них, в силу исторических, экономических, социо-культурных и ряда других причин, имеют место более авторитарные системы государственного управления, более слабо развиты гражданские институты и гражданское общество, менее значимое отношение к общечеловеческим ценностям, признанию и соблюдению прав человека. В итоге, по мере усиления глобализационных процессов и технических возможностей, увеличивающих взаимозависимость и социальную мобильность, информационную открытость и т.п., все больше людей в странах, тесно примыкающих к Западной Европе, получают информацию о другой жизни. При этом люди во все возрастающих масштабах стараются изменить свою жизнь. Они стремятся сделать её более цивилизованной при сохранении традиционной культуры.  Не имея соответствующих возможностей для этого у себя дома, наиболее активная часть населения решается на эмиграцию, убегая от потрясений, бесправия и нищеты туда, где есть стабильность, правовая защищенность и относительное благополучие. В итоге, в последние годы Европа буквально задыхается от наплыва эмигрантов.

Но у данной проблемы есть и другой аспект. Поскольку из примыкающих к Европейской ойкумене стран все уехать не могут, а количество недовольных активно растет, то при достижении «критической массы» таких людей, наступают условия для начала «цветных революций». Примерами такого рода событий являются не только государства Северной Африки, Ближнего Востока, Грузия или Украина, но и Молдавия, Белоруссия, Армения, потенциально Азербайджан, в известной мере и Россия. Не все просто с этой точки зрения и в самой Европе. Чем ближе к краям её ойкумены, т.е. к её культурно-цивилизационным границам, тем менее стабильная социально-экономическая и политическая ситуация, что вполне подтверждается не только португальским или балканским опытом, но и испанскими, итальянскими проблемами, а потенциально и прибалтийскими республиками, не говоря уже о последнем греческом финансовом кризисе.   

Ну, а почему на стыке таких культурно-цивилизационных систем (ойкумен) как Российская и Китайская или Центральноафриканская и Южноафриканская не просматриваются те процессы, которые вызывали бы подобные революции? Ответ, вполне очевиден – между ними нет той большой разницы в уровнях цивилизационного развития, которая создавала бы достаточно сильное напряжение на стыках их культурно-цивилизационных систем. Что касается таких ойкумен как Североамериканская, Центральноамериканская, Южноамериканская, Тихоокеанская, Австралийская или Японская, то они в определенной мере застрахованы от цветных революций тем, что не стыкуются (или практически не стыкуются) с другими культурно-цивилизационными системами, будучи отделенными от них, как правило, океанскими просторами. А те из них, население которых активно путешествует и широко ведет бизнес по всему миру (речь, прежде всего, о США, Канаде, Японии, Австралии) в цивилизационном отношении достаточно развиты, чтобы не опасаться цветных революций.

 

 

 

 

 

В начало статьи

*   *   *

 

 



[1] Чумаков Александр Николаевич – д.ф.н., проф., зав. кафедрой «Философия» Финансового университета при Правительстве РФ; в.н.с. Института философии РАН, Первый вице-президент Российского философского общества. Email: chumakov@iph.ras.ru.