Главная страница сайта

Карта сайта

Библиотека сайта

Страница Красноярского отделения РФО

Написать в редакцию сборников

	ББК 71 И 18 Красноярское отделение Российского философского общества Сибирский институт проблем глобализации Рецензенты: А.Я. Райбекас, д. философ. наук, профессор, зав. кафедрой философии СФУ; А.М. Гендин, д. философ. наук, профессор, зав. кафедрой философии КГПУ им. В.П. Астафьева Ответственный редактор выпуска Москвич Ю.Н. Редакционный совет: Москвич Ю.Н., председатель, Красноярск Викторук Е.А., Красноярск Иванов В.И., Красноярск Кудашов В.И., Красноярск Колмаков В.Ю., Красноярск Красиков В.И., Кемерово Чумаков А.Н., Москва И 18 Иванов В.И. Русская идея сегодня – идея нравственной глобализации: монография; отв. ред. Москвич Ю.Н. [Серия: Библиотека актуальной философии]. Вып. 4. – Красноярск: Изд-во «ЛИТЕРА-принт», 2008. – 192 с. ISBN 978-5-85981-239-4 Рассмотрено одно из интереснейших явлений российской духовной жизни – русская идея. Показано, что формирование русской идеи осуществлялось в процессе борьбы с идеологией и практикой антигуманистических общественных отношений, господствовавших в российской истории. Развитие гуманистической идеологии в современной России приобретает особенно актуальный, острый характер на фоне борьбы тоталитаризма с либерализмом, авторитаризма с демократией, их истинных и превращенных форм. Русская идея сегодня как идея нравственной глобализации может претендовать на первостепенную значимость в мировом общественном сознании. Предназначена научным работникам, аспирантам и студентам, а также всем интересующимся будущим России. ББК 71 © Красноярское отделение Российского философского общества, Сибирский институт проблем глобализации, 2008 © Иванов В.И., 2008 © Москвич Ю.Н., дизайн обложки, 2008
ПРЕДИСЛОВИЕ ВВЕДЕНИЕ Глава 1. СТАНОВЛЕНИЕ РУССКОЙИДЕИ КАК ИДЕИ ВЫСОКОЙНРАВСТВЕННОСТИ 1.1. О возрасте российской государственности, о славянофильстве и западничестве 1.2. Об «европейском умственном иге» 1.3. О специфике российского общества, о коллективизме и индивидуализме 1.4. Об ошибках К. Маркса и особенностях прогресса России 1.5. О государстве и идеологии, об идеологической культуре 1.6. Элита и социальный авангард России. О великих личностях России и крупнейших исторических деятелях Глава 2. РЕАЛИЗАЦИЯ РУССКОЙ ИДЕИ -СУЩЕСТВЕННЫЙ ВКЛАД РОССИИВ ОТКРЫТЫЙ МЕГАСОЦИУМ 2.1. Об «осуществлении» русской идеи в советский период жизни российского общества 2.2. О ценности и универсальности демократии при всех ее недостатках 2.3. Формы собственности и справедливость 2.4. Свобода и совершенство как тождество 2.5. Об идеологии и религии 2.6. Об особенностях гражданского общества России ЗАКЛЮЧЕНИЕ Библиографический список	Библиотека актуальной философии на сайте Российского философского общества Вып. 1. Осмысление глобального мира. Красноярск, 2007. – 175 с. Вып. 2. Интеллект, ментальность и духовность в глобальном мире. Красноярск. – 226 с. Вып. 3. Новая социальная реальность глобального мира. Красноярск, 2008. – 214 с. Вып. 4. Иванов В.И. Русская идея сегодня – идея нравственной глобализации. Красноярск, 2009. – 192 с. Вып. 5. Ivanov V.I. Russian idea today – idea of moral globalization. Красноярск, 2009. – 174 с. Вып. 6. Культура и этика меняющегося мира. Красноярск, 2009. – 226 с. Вып. 7. Многообразие концепций развития глобального мира. Красноярск, 2009. – 212 с. Вып. 8. Человек цифровой цивилизации. Красноярск, 2009. – 237 с. Вып. 9. Бороноева Н.А. Человек в мире глобальных изменений. Красноярск, 2009. – 221 с. Вып. 10. Правовая ментальность эффективного государства. Красноярск, 2010. – 200 с. Вып. 11. От неразумия к разумию через самопознание самосовершенствование. Красноярск, 2011. – 236 с. Вып. 12 Размышления о настоящем и будущем России и мира. Красноярск, 2012. – 238 с. Вып. 13 Основные вечно современные мировоззренческие идеи человечества. Красноярск, 2013. – 248
ПРЕДИСЛОВИЕ Монография посвящена одной из интересных тем, разрабатываемых сегодня российскими философами. В первой главе «Теоретические и исторические предпосылки жизненности русской идеи» автор, рассуждая о возрасте российской государственности, о взаимодействии славяно-фильства и западничества, о специфике российского общества, о коллективизме и индивидуализме, показывает особенности прогресса России, роль общественной мысли Запада в формировании русской идеи, роль элиты и социального авангарда России в этом процессе. Во второй главе «Идеология современной и будущей России как путь осуществления русской идеи» автор исследует особенности гражданского общества России, специфику демократических процессов российского общества, степень справедливости в зависимости от форм собственности, соотношение свободы и совершенства в нравственности человека и общества. Работа интересная. Актуальная в связи с тем, что развивающаяся Россия сегодня «ищет» и создает свою идеологию, соответствующую ее природе и возможностям. К недостаткам следует отнести некоторую фрагментарность изложения материала. Работа может быть рекомендована студентам, аспирантам, преподавателям философии, а также всем интересующимся будущим России. Профессор, доктор философ. наук, зав. кафедрой философии КГПУ А.М. Гендин Не золото надо завещать детям, а наибольшую совестливость. Платон Две вещи наполняют душу все новым и нарастающим удивлением и благоговением, чем чаще, чем продолжительнее мы размышляем о них, – звездное небо надо мной и моральный закон во мне. Кант ВВЕДЕНИЕ Некоторые люди и человеческие сообщества чувствуют свое великое предназначение в жизни. Из людей такими были: Тезей, Александр Македонский, Вергилий, Овидий, Жанна Д’Арк, Гете, Пушкин и многие другие. Известны и человеческие сообщества с великим предназначением и великой историей: Индия, Китай, Древняя Греция, Древний Рим и др. Россия – одно из человеческих сообществ, которое чувствует свою великую судьбу и великое предназначение. Еще в конце XV века Россия стала осознавать себя Третьим Римом, в смысле мирового центра православного христианства. Инок Филофей был выразителем учения о Москве как Третьем Риме. Он писал царю Ивану III: «Третьего нового Рима – державного твоего царствования – святая соборная апостольская церковь – во всей поднебесной паче солнца светится… два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать…». И в течение последующего времени лучшие мыслители российского православия и русские религиозные философы вплоть до Н.А. Лосского, С.Л. Франка, В.С. Соловьева, Н.А. Бердяева развивали идеи всеединства, соборности, единоумия и единомыслия как необходимых принципов создания русским народом мощного человеческого сообщества русского народа, атрибутами которого были бы истинная справедливость, честность, красота, устремленность к возвышенному. Такое сообщество могло быть примером для всех народов мира и лидером среди землян в деле строительства достойной жизни на нашей планете. Здесь следует отметить одну из важных специфических черт русской религиозной философии. Как и любая другая философия, русская философия пытается осмыслить мир, а также место и роль человека в нем, но, вобрав в себя все богатство рационального Запада и филигранную утонченность Востока, она привносит в философию понимание важности таких человеческих качеств, как изящество, сердечность, благоговение, ласковость, умение самоотверженно восхищаться, чувствовать гармонию мира, причем подчеркивает их необходимое, обязательное, мировое, космическое значение. Особо необходимо подчеркнуть, что Русская идея должна воплощаться великим трудом совершенствования природного и душевно-духовного мира человека. Н.А. Бердяев писал, что необъятность русской земли, отсутствие границ и пределов выразились в строении русской души. Пейзаж русской души соответствует пейзажу русской земли: та же безграничность, бесформенность, устремленность в бесконечность, широта. К этому следует добавить более суровый климат, длинные морозные зимы по сравнению с западной и центральной Европой. Харуки Мураками, восхищаясь произведениями Ф.М. Достоевского, пишет о том, что русские способны решать такие интеллектуально-мировоззренческие вопросы, которые не под силу другим народам, предполагая, что такое возможно потому, что русские головы долгое время находятся в холоде. Природная широта, сила и закаленность русской души в связи с принятием православного христианства выразились в том, что русские всегда ортодоксы или еретики, раскольники, они апо-калиптики или нигилисты (Бердяев Н.А.). Широта души, непреклонная устойчивость и уверенность в своей правоте в деле служения правде, истине зачастую приводит к тому, что представители других народов, которые поселяются среди русских, становятся русскими, будь то немцы или евреи, татары или испанцы, французы или американцы, даже японцы. Колоссальные душевно-духовные и физические силы русской души, русского, российского народа – это не только выдумки интеллектуалов, философов. История России подтверждает, что россиянам подвластны свершения, вызывающие восхищение народов всего мира. Россия остановила татаро-монголов, Россия нанесла поражение Наполеону, Россия сыграла решающую роль в победе над Гитлером. И в последний исторический период Россия демонстрирует свои огромные возможности. Она единственная способна на равных соперничать с США, сегодняшней сверхдержавой, в военной мощи. Россия способна и зачастую бывает впереди планеты всей не только в балете, но и в науке, искусстве, спорте, театре, кино. Таким образом, и жизненная практика и слова великих людей: М.В. Ломоносов: «Может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов российская земля рождать…» А. Блок в «Скифах»: «Да, так любить, как любит наша кровь, Никто из вас давно не любит! Забыли вы, что в Мире есть любовь, Которая и жжет и губит! Мы любим все – и жар холодных числ, И дар божественных видений, Нам внятно все – и острый галльский смысл, И сумрачный германский гений…» – свидетельствуют о великом историческом предназначении России. Но самое главное, Россия как бы чувствует свою беременность (Сократ) великим, уникальным плодом будущего совершенного сообщества людей, которое будет обладать не только непобедимой военной мощью, не только экономической независимостью и экономическим процветанием, но, самое основное и интересное, Россия жаждет, России нужен авторитет общества, сильнейшего правдой, духом и красотой души. Не зря Н.В. Гоголь писал о том, что Русь как птица-тройка летит вперёд, «и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства. Но для того чтобы осуществить русскую идею, нужно пройти долгий и трудный путь. Когда инок Филофей писал о Москве как о Третьем Риме, он, видимо, был недалек от истины. Но чем были велики, сильны и знамениты все три Рима? Тем, что они провозглашали христианство как идеал нравственной жизни для всего человечества. Это их действительная заслуга, их непреходящее великое значение. В чем же слабость, если можно так выразиться, всех трех Римов, почему они не устояли? Дело в том, что христианство насаждалось в основном прагматически, силой и лицемерием. Сильные мира сего пропагандировали его и административно вводили с целью удержания большинства населения в экономической, политической, правовой и нравственной зависимости в качестве духовного подспорья для государственной, силовой власти. Парадокс заключался в том, что от большинства населения требовали жить по законам добра, истины, справедливости, неприменения насилия, товарищества, уважения и любви; а сами власти, в том числе многие церковные, жили, в основном, по законам лицемерия, насилия. Поэтому целью воплощения русской идеи становятся нравственные принципы христианской морали (имеется в виду образ жизни Иисуса Христа -человека) как органические правила жизни большинства населения и, прежде всего, тех людей, которые олицетворяют собой власть во всех ее проявлениях. Российские философы, российские интеллектуалы, начиная с XIX века, стали активно разрабатывать идейные пути развития России. Здесь необходимо сказать о русской интеллигенции. Как известно, интеллигенция возникла в России в XIX веке, и существует она только в России. Для нее характерен интерес к интеллектуальным проблемам вообще и к проблеме справедливого общественного устройства в России в особенности. В конце XIX века в российской интеллигенции отчетливо сформировались два крыла. Представители одного крыла, во главе с В.И. Лениным, считали необходимым добиться справедливого устройства российского общества путем классового насилия непосредственно в начале XX века. И они на деле предприняли эту попытку. Представители другого крыла интеллигенции, во главе в Н.А. Бердяевым, считали, что справедливое переустройство российского общества может осуществиться только в процессе длительного культурного развития и, главное, без классового насилия, без диктатуры. Победу одержал Ленин с товарищами, и Бердяев с единомышленниками вынуждены были покинуть Россию. Советская интеллигенция официально всегда поддерживала власть, однако негласно зачастую была в оппозиции к ней, ведя так называемые «разговоры на кухнях». К концу эпохи Брежнева Советский Союз был готов к перестройке. Перестройка в Советском Союзе фактически была детищем интеллигенции. Быстрый переход к рынку, появление буржуазии, сформировавшейся в основном нечестным путем, резкое обнищание широких слоев населения, в том числе самой интеллигенции, сильно напугали и даже деморализовали ее. Сейчас интеллигенция состоит в основном из интеллектуалов госбюджетной сферы. Сегодня одной из теоретических и практических задач интеллигенции является создание современного звучания «русской идеи». Если идея будет создана и претворена в жизнь, это будет звездный час интеллигенции. Трудность заключается в том, что многие из современных, самостоятельно мыслящих интеллигентов отягощены тоталитарными предрассудками, впитанными, можно сказать, с молоком матери в процессе формирования мировоззрения в советский социалистический период их жизни. Поэтому очень многим из них трудно постичь диалектику индивидуализма и коллективизма. Они зачастую не приемлют индивидуализм, отождествляя его с эгоизмом. Не понимают, что истинный человеческий коллективизм может сформироваться только на добровольной основе, на искреннем желании каждого индивида участвовать в коллективном действе созидания своего общества, устремленного к справедливости, предоставляющего каждому гражданину возможность для раскрытия его сущностных сил, для обретения достойной жизни в материальном и духовном аспектах. Такой коллектив может быть создан только полноценными личностями, развитыми в экономическом, политическом, правовом, религиозном, эстетическом, а главное, в нравственном отношениях. Если русская идея, именно истинная русская идея, а не фантастический ее вариант, будет создана и претворена в жизнь, то Российская Федерация займет одно из самых достойных и уважаемых мест среди народов и государств мира. В этом случае нашу страну, наш народ не посмеет обидеть ни одно государство мира, каким бы сильным оно ни было. Наша страна, наш народ никогда не обидит, не оскорбит никакой другой народ, каким бы малочисленным или слабым в экономическом отношении он ни был. С решением этой задачи интеллигенция выполнит свою главную миссию в истории российского общества. Она, по-видимому, перестанет существовать, а ее сущностные черты воплотятся в гражданах новой свободной, богатой, справедливой России, уважаемой народами и странами всего мира. Разработка и воплощение русской идеи предполагает, прежде всего, создание современной российской идеологии. Основные идеологические концепции России за последние 150 лет существенно изменяются в третий раз. В царской России идеология зижделась на трех китах – самодержавии, православии, народности. Однако после 1812 г. теория и практика самодержавия начала трещать по всем швам. Российское воинство, пройдя всю Европу до Парижа вперед и назад, вынесло оттуда понимание, что самодержавное устройство общества есть вчерашний день жизни культурных и цивилизованных народов мира, оно реакционно и бесперспективно. Результат – «Философические письма» П.Я. Чаадаева и восстание декабристов. С этого времени царский трон существует под вечной угрозой критики со стороны радикальной интеллигенции, а также под смертельной угрозой жизни монархов со стороны террористов. Православие, несмотря на свой большой авторитет среди всех слоев общества, тоже уязвимо. Оно несет на себе грехи всей христианской церкви, а также собственные конфессиальные. Церковь запятнала себя нетерпимостью к инакомыслящим, догматизмом, лицемерием, ханжеством, подлыми сделками с сильными мира сего. Чего стоят только крестовые походы, инквизиция, подлое, злобное ханжеское преследование свободомыслящих женщин (охота на ведьм). Иудейские церковники распяли Христа-человека за его мысли и образ жизни. Христианские церковники, фактически перехватив инициативу у своих предшественников, мысли и образ жизни Христа возвели в ранг божественных, а самого Христа – в ранг Бога. При этом они уничтожили ряд Евангелий, рассказывающих о жизни Христа-человека, в частности, о его супружеских отношениях с Марией Магдалиной. Церковь опозорила себя преследованием величайших представителей человечества. Вот только несколько примеров: гонениям подверглись Моцарт, Паганини, Франсиско Гойя, Галилей, 26 лет томился в церковных застенках Томазо Кампанелла, во время пыток его не раз сажали на кол; сожжены на костре Жанна Д’Арк, Джордано Бруно, итальянский философ Ванини Лючилио. И это только мизерная часть людей, преследуемых церковью за свободомыслие. В тайной оппозиции к церкви были Леонардо да Винчи, Сандро Боттичелли, Исаак Ньютон, Виктор Гюго, Жан Кокто, Роберт Бойль, Чарльз Ретклиф, Клод Дебюсси; в явной – Вольтер, Лаплас, Ницше, Маркс. Русская церковь преследовала язычников, старообрядцев, Л.Н. Толстого и множество других достойных людей. Спекулируя на высочайшем человеческом достоинстве одного из лучших людей (Иисуса Христа), церковь всегда была удавкой и верной помощницей самодержавия в деле эксплуатации большинства населения России. Однако нельзя не признать положительной роли ее в деле аккумуляции и демонстрации лучших духовных ценностей в виде картин, икон, музыки, архитектуры в церквях и соборах. Народность – тоже лицемерный принцип. Если не большинство народа, то, во всяком случае, очень значительная его часть удерживалась в бедности и духовной нищете. Об этом свидетельствует вся великая русская литература XIX века. Народники 70-х и 90-х годов XIX столетия безуспешно пытались изменить положение большинства крестьянского населения в лучшую сторону. В начале XX столетия царская Россия превратилась в советскую, и ее идеологическая концепция коренным образом изменилась. Россия обрела марксистско-ленинскую, коммунистическую идеологию. Основные принципы этой идеологии: социальное и имущественное равенство на основе общественной собственности на орудия труда и средства производства; духовная жизнь общества разворачивается на основе марксистско-ленинской философии и теории научного коммунизма, как величайших и единственно истинных достижениях мировой философской и социологической мысли; конечной целью развития советского, социалистического общества является построение коммунизма, самого, справедливого и богатого общества, где каждый человек будет обладать физическим совершенством, нравственной чистотой и всесторонним интеллектом. Однако практика коммунистического строительства существенно разошлась с теоретическими принципами. Первой крупной практической ошибкой было осуществление «диктатуры пролетариата». Была попытка полностью искоренить буржуазию, уничтожить частную собственность в корне. Была развязана братоубийственная гражданская война. Позднее Ленин пытается исправить положение введением НЭПа. Но жизненного времени ему на это не хватило. Партия же во главе со Сталиным продолжала курс на строительство тоталитарного государства, и в результате оно было построено. Была проведена индустриализация страны, созданы мощнейшие вооруженные силы, оснащенные самым совершенным вооружением в мире, СССР стал одним из лидеров в освоении космоса. Но наряду с этими успехами стране не удалось создать развитого сельского хозяйства, насытить общество потребительскими товарами, создать современную культурно-психологическую и политическую атмосферу. Культурно-нравственная атмосфера во все годы советской власти была отмечена иезуитской деятельностью Сталина и его мерзким КГБ. Уничтожались миллионы невинных людей во всех слоях общества. В концлагеря были заключены даже жены ближайших соратников Сталина. В обществе насаждалась атмосфера доносительства, ябедничества, слежки друг за другом. На деле проводилась негативная селекция – безнравственные люди, подлецы процветали, а нормальные совестливые люди преследовались, ссылались в концлагеря. Фактически Сталин и созданный им КГБ были компрачикосами человеческих душ. В результате к концу XX столетия СССР оказался нежизнеспособным, несмотря на наличие самого мощного военного потенциала. Жизненный уровень советских людей оказался самым низким среди цивилизованных стран и народов. Идеологическая концепция построения коммунистического общества, как самого совершенного общества на Земле, потерпела поражение. Перестройка в СССР, последующий за ней распад Советского Союза и формирование России в новых границах, в новых экономических, политических и нравственных принципах требуют выработки новой идеологической концепции. Ни один истинно русский человек, россиянин, не согласится с тем, чтобы его страна, его Россия, перестала быть одним из великих и достойных человеческих сообществ. Но, чтобы стать таким сообществом, нужно проявить великий ум, великое терпение, великую трудоспособность, т.е. проявить величие человеческой души. Поэтому те богатые и чиновные люди, которые отправляют своих детей учиться и жить за границей, – это слабые люди, недостойные называться и быть русскими, россиянами. Сравнительно компактный исторический процесс России в последние полтора столетия позволяет сделать диалектический анализ прошлого и обозначить основные черты идеологии России сегодняшней. Если за исходный этап взять идеологию царской России, за второй этап, отрицающий первый, – идеологию Советской России, то третьим этапом, синтезирующим два первых, будет идеология России современной. Что должно быть отброшено как отжившее, не выдержавшее испытание временем, и что должно быть сохранено, развито как жизнеспособное и плодотворное? Самодержавие, конечно, кануло в лету, и остается только покаяться за преступление большевиков, так бесчеловечно уничтоживших царскую семью и людей, им преданных и оставшихся с ними навсегда. Православие в краеугольные камни идеологии брать нельзя. Православная церковь, как и всякая церковь, до сих пор догматична, лицемерна, по сути дела нетерпима к другим религиозным концепциям. Чего стоит только тот факт, что наиболее уважаемого Римского папу, завоевавшего авторитет во всем мире, объездившего многие страны, русская православная церковь не пригласила? Возможно ли без лицемерия пропагандировать гуманизм, если две крупнейшие конфессии христианства не могут договориться между собой? Ханжество и лицемерие церкви проявляется также в том, что она «прогибается» перед любой властью. Недобросовестность церковников демонстрируется в ношении особых одежд, балаганщина им необходима для обеспечения действенности воздействия на неокрепшие души. Сам Иисус Христос особых одежд не носил. Поэтому особо пропагандировать православие нет никакого смысла. Сегодня государственные чиновники высшего ранга демонстрируют свою лояльность церкви скорее всего потому, что этим выражают свой отказ от воинствующего материализма и атеизма, присущего бывшим коммунистическим лидерам. Без поддержки государства церковь будет существовать до тех пор, пока будут существовать нищие духом. Народность сегодня должна принимать следующие черты. Усилиями государства и общества необходимо добиваться действительного равенства всех граждан страны перед законом, кропотливо и настойчиво избавляться от произвола чиновников. В экономической сфере не должно быть дискриминации ни одной из форм собственности. В то же время все экономические действия должны быть честными. Собственно честность, открытость, прозрачность экономических, политических и социальных процессов – краеугольные камни идеологии будущей России. В противном случае страна обречена на деградацию и вымирание. Никакие махинации, никакой обман в деле приобретения собственности недопустимы. По сути дела должна восторжествовать вековечная идея Платона о том, что государством, обществом будут управлять философы, государственные деятели, прислушивающиеся к мнению философов, т.е. мудрейших представителей общества. Кстати, исторический опыт отчасти подтверждает это. Израиль и Иудея процветали при царе Соломоне. Афины процветали во времена правления Солона, одного из семи мудрецов; а также во времена Перикла, друзьями которого были Анаксагор и Сократ. Древним Римом достаточно успешно управлял Марк Аврелий. Итальянцы до сих пор называют его любовно-уважительно – Марко Аурелио. Четыре срока подряд избирался в президенты США Франклин Делано Рузвельт, один из мудрейших государственных деятелей XX века. Идеология будущей России должна быть возвышенной, соответствовать широте души россиян. Она без сомнения приобретет это качество, если социальный авангард наметит пути становления достойной жизни народа как в материальном, так и в духовном аспектах. Идеология современной и будущей России должна быть научной, так как российскому народу необходимо обрести достойный уровень жизни, в том числе в экономическом, материальном аспекте, что особенно трудно, так как Россия является самой северной из цивилизованных стран, т.е. на производство одного и того же изделия россиянам надо расходовать энергии гораздо больше. Идеология новой России должна быть не абстрактно гуманистической, а конкретно-гуманистической, т.е. четко просчитанной и понятной российскому населению. Сегодня перед Россией, прежде всего, а также перед государствами бывшего СССР встала задача выработки новой идеологии современного и будущего существования. Учитывая традиции царской России, а также горький опыт СССР, основными принципами идеологии могут быть: честность, справедливость, любовь к народу, отказ от насилия в государственной, общественной и личной жизни. На первый взгляд эти принципы могут показаться утопическими, оторванными от реалий действительной жизни. Но учитывая, что Россия никогда не может согласиться с банальностями, ее никогда не воодушевляют только материальные стимулы, указанные принципы могут оказаться привлекательными и выполнимыми для российского народа. Если российский народ начнет созидать себя в соответствии с этими принципами, страна может выйти на прямой путь осуществления русской идеи – построения прекрасного человеческого сообщества, обладающего традиционно великой военной силой, мощным экономическим потенциалом, а главное справедливостью и красотой человеческих отношений, где всестороннее, свободное развитие каждого будет условием гармоничного, свободного развития всех. Каждый человек будет обладать физическим совершенством, нравственной чистотой и всесторонним интеллектуальным развитием. Построение справедливого, высоконравственного общества в России не может не вызвать интереса и сочувствия со стороны других государств и народов. Русская идея может стать одной из самых необходимых и привлекательных глобализационных идей. Становление русской идеи сегодня как идеи нравственной глобализации рассмотрено в работе на фоне полемики с концепцией двух типов общества Н.М. Чуринова, которая представляется методологически абсурдной, практически никогда, нигде и ни в чем не подтвержденной, идеологически реакционной и безнравственной. Эта концепция создана в качестве терминологической ширмы для завуалированной пропаганды тоталитаризма сталинского типа в сегодняшней России, она служит делу изоляции, отчуждения России от народов и государств Запада. Глава 1. СТАНОВЛЕНИЕ РУССКОЙ ИДЕИ КАК ИДЕИ ВЫСОКОЙ НРАВСТВЕННОСТИ 1.1. О возрасте российской государственности, о славянофильстве и западничестве Трудно найти благородного человека: не везде он рождается. Но где рождается такой мудрый, там процветает счастливый род. Будда О возрасте российской государственности пишут по-разному. Так, у Гегеля мы находим: «… северо-восточные государства Европы –Польша, Россия, славянские государства. Они лишь поздно вступают в ряд исторических государств». Гегель имеет в виду тот факт, что государственность и цивилизация распространялись в Европе исторически от древних греков через Древний Рим в страны Западной Европы и уже потом в страны северо-восточной Европы. С таким толкованием исторических событий не согласен Н.М. Чуринов. Ссылаясь на труды русского историка Василия Никитича Татищева, а также на труды американских археологов Эдварда Кьера, Самюэла Ноя Крамера и других ученых, Н.М. Чуринов обращает внимание на то, что государственность и развитая культура на территории России существовали раньше Шумера (конец IV тыс. до н. э.). Сами шумеры выводили себя из Древней Аратты (VI тыс. до н. э.), а Древняя Аратта простиралась на территории Северного Причерноморья – от Придунавья к Поднепровью и далее вплоть до иранской Аратты. Исторические исследования, подтверждающие существование развитой государственности и цивилизации Древней Аратты, пока еще не утвердились в историческом сознании культурных народов мира. Трудность в осознании тех или иных фактов истории человечества заключается не только в определении их истинности, но, пожалуй, еще в большей степени в том, что историческое сознание идеологизировано. Пока народы мира, борясь за свои приоритеты, соперничают, мягко выражаясь, не совсем честно, идеологическое сознание будет стремиться к искажению исторических фактов. Об этом писал 100 лет назад В. И. Ленин, утверждая, что нынешняя философия также партийна, как и две тысячи лет назад. Сегодня об этом пишет Н. М. Чуринов («Историческая идеология и историческое сознание».). Это очевидно для любого мыслящего человека, читающего о ходе и итогах Второй мировой войны различных авторов. Но если даже и будет доказано учеными историками существование развитой государственности Древней Аратты на территории Древней Руси, это не опровергает Гегеля. Дело в том, что о прямой преемственности между государственностью Древней Аратты и общественным устройством Древней Руси исторических сведений пока не существует. Цивилизационное же влияние Запада на общественное устройство России, приблизительно начиная с X в., общепризнанно. Дело, главным образом, заключается в осознании меры этого влияния. Российская культура и российская государственность сами по себе, возможно, сохранив каким-то образом культурные традиции Древней Аратты, возможно, имея одних предков с древними греками, были достаточно развитыми. Они не были варварскими по сравнению с Западом. Поэтому русский, российский народ, а также лучшие его представители в лице ученых, писателей, поэтов, художников, философов, государственных деятелей никогда не чувствовали себя людьми второго сорта по сравнению с европейцами. Они, если надо было – и до Петра I, и особенно при нем, и гораздо позднее, – учились у Запада, но не теряли при этом своего достоинства, своей специфики и оригинальности российской культуры. Учиться у других тому, чего пока не постигли сами, никогда не зазорно, более того, не учиться – просто глупо. Вот один из подобных примеров истории XX века. Бразильцы привезли в Европу высокотехничный, виртуозный, красивейший футбол. И за счет этих качеств сначала почти всегда побеждали европейцев. Но через некоторое время побед у них становилось все меньше и меньше. Европейцы противопоставили им жесткость, игровую дисциплину, более высокую командную сплоченность. Бразильцы не постеснялись учиться этому у европейцев. И вот теперь, переняв все лучшее из европейского футбола и сохранив свои достижения, они доминируют в мировом футболе. Этот пример говорит о том, что взаимообогащение различных культур и народов при взаимодействии друг с другом есть нормальный процесс существования мирового сообщества. А приоритет в открытии идеи или практического воплощения рациональных форм существования тем или другим народом – дело второстепенное. Уважительное отношение народов друг к другу без сомнения предполагает и уважительное отношение к приоритетам друг друга. Но главными остаются потенциальные возможности, крепость духа, устремленность народа к формированию истинно человеческого, гуманистического сообщества. В XIX в. российская идеология и русская идея вырабатывались в полемике между друзьями-врагами (Бердяев) славянофилами и западниками. Славянофилы видели миссию России, отличную от миссии народов Запада. Они отрицали императорскую, царскую Россию, и власть относилась к ним подозрительно и враждебно, несмотря на их православие и монархизм. Православие, самодержавие и народность были общими принципами и существования царской России, и идеологии, создаваемой славянофилами. Но понимались они славянофилами совершенно не так, как осуществлялись правительством царской России. Если в царской России народность была, скорее всего, лживой, прагматической установкой, которая была необходима для беззастенчивой лести народу, которая хоть как-то прикрывала жесточайшую эксплуатацию крепостных и удержание их в полурабском положении – их и называли-то сначала смердами, потом холопами, –то славянофилы верили в народ, в народную правду, а народ ассоциировался у них с мужиками, сохранявшими православную веру и национальный уклад жизни в форме общины. Они были решительными противниками понятий римского права о собственности, не считали собственность священной и абсолютной, собственника же считали лишь управляющим. К самодержавию славянофилы относились терпимо лишь потому, что они были антигосударственниками, они считали государство злом, а власть – грехом. Царь не имеет права на власть, как и никто её не имеет. Но он обязан нести тяготу власти, которую возложил на него народ (Бердяев). В царской России же, и чиновниками прежде всего, самодержавие понималось как вершина вертикали жесткой, диктаторской власти, осуществляемой в стране. Непогрешимость самодержавия оправдывалась религиозным догматом о царе как о Божьем помазаннике. В православии славянофилы видели истинную религиозность, искали православия очищенного, не искаженного и не извращенного историческими влияниями, т. е. истинно человеческие правила жизни для каждого человека, где нет места насилию, оскорблениям, присвоению чужого, унижению одного человека другим. Говоря современным языком, в православии славянофилы видели нравственный закон единым для всех, согласно которому человек не может быть средством для достижения целей других людей. В царской России реальное православие было мощным аппаратом чувственно-эмоционально-духовного усмирения и обмана большинства населения страны, требовало от населения спокойствия, терпения, взаимоуважения, подчинения светской власти, но в то же время оправдывало, защищало всяческий произвол, выражаясь современным языком – беспредел чиновничества, дворян, помещиков и нарождающихся капиталистов, а также оправдывало и защищало именем Бога наглое ханжество, фарисейство многих служителей церкви. Виднейшими славянофилами были И.В. Киреевский, А.С.Хомяков, Ю.Ф.Самарин. Самым авторитетным западником был А.И. Герцен. Как уже отмечалось, славянофилы и западники были друзьями-врагами. Друзьями их делало то, что и те и другие видели будущее России в становящемся человеческом сообществе, устремленном к истинному совершенству человеческих отношений. Совершенство это должно быть достигнуто путем установления справедливости в экономических отношениях (кружок Петрашевского), становления гармонии в жизни человека и общества путем развития и совершенствования соборности. Под соборностью понималось гармоническое развитие всех способностей человека (физических, нравственных, волевых, духовно-душевно-интеллектуальных, эстетических), в отличие от западного пути развития личности, где гипертрофированный рационализм подавляет все другие способности и потенции человека. Под соборностью также понималось добровольное единение людей в деле совершенствования личности и общества, подобно тому как по велению сердца люди приходят в храм божий. Считалось, что именно в добровольном единении людей достигается и максимальный эффект в совершенствовании личности каждого человека. В отличие от Запада, где холодный рационализм способствует формированию мещанского, мелкобуржуазного, эгоистического типа личности. Врагами западники и славянофилы были в том отношении, что «церковная стена» (Герцен) преграждала путь для становления их единоумия. Западники считали, что всех искомых совершенств личности и общества можно достигнуть на пути развития светских идей, теорий, концепций, претворяемых в практику жизни. Они высоко оценивали процессы секуляризации, происходящие в странах Запада, и считали, что в этом отношении Россия отстает от Запада. И в этом смысле, надо признать, они были правы. Ведь церковники всех времен и народов, будь то жрецы древних государств или священники средневековых и современных, особенно крупных, государств наряду с определенной пользой в деле формирования нравственного самосознания народов мира, несут в мир догматизм, лицемерие, насаждают бездумное послушание, нетерпимость к другим религиям и конфессиям, т. е. поддерживают и распространяют свое влияние если не силой оружия, то давят силой и массой двухтысячелетнего авторитета, тщательно скрываемой ложью в миллионах томов церковных книг, написанных для большинства людей на непонятном языке. Двести-триста лет назад они огнем и изощренными пытками буквально выжигали и вырывали с корнем всякое свободомыслие. Тем не менее сегодня мы замечаем некоторый ренессанс религии, прежде всего в России. Это обусловлено различными факторами. Один из них заключается в том, что большевики грубо, по-хамски пытались уничтожить религию на основании одних лишь рациональных доводов. Вспомним программную работу В.И. Ленина «О значении воинствующего материализма» и последующую практику интенсивного государственного уничтожения религии и веры в бога. Большевики и затем коммунисты беззастенчиво ломали и крушили тела и души россиян, в том числе и в антирелигиозных репрессиях. Поэтому сегодняшнее обращение к религии зачастую есть проявление сочувствия к тем людям и к той сфере социального бытия, которые были сверх меры обижены, оскорблены и изнасилованы. Другая причина ренессанса религии в России заключается в том, что после саморазрушения марксистско-ленинской идеологии в России в этом отношении образовался вакуум. Ведь главной причиной падения КПСС были не удары извне, а как раз то, что КПСС не смогла вовремя реформироваться, не смогла достойным образом ответить на вызовы современности. Конечной целью КПСС было построение коммунизма в СССР, самого справедливого и, в том числе, самого богатого общества на Земле. Руководимое КПСС общество зашло в тупик, его постиг системный кризис. Экономика, политика, мировоззрение, нравственность, жизненный уровень народа – все это не выдерживало сравнения с развитыми народами планеты. И все это произошло из-за догматизма, кондовости, лживости КПСС. Поспешная перестройка Горбачева и медвежья решительность Ельцина вырвали страну из лживых и догматических пут идеологии КПСС. Но другой-то идеологии нет: страна, народ держится на естественных инстинктах выживания, самосохранения. Вот почему и простой люд, и культурный слой, и чиновники, вплоть до высших рангов, «уцепились» за религию как за спасательный круг. Но это временно. Необходимо строить мощный, надежный, современный идеологический «корабль», а для честолюбивых и самой природой наделенных высшим вдохновением россиян этот корабль должен и может быть только божественно уникальным. Другими словами, Россия вновь встала на путь создания своей идеологии, современного, уточненного и скорректированного прошлым опытом варианта русской идеи. Большая часть российской интеллигенции во все времена ее существования, в том числе западники и славянофилы, видели будущее России в процессе осуществления русской идеи, причем русская идея должна воплощаться путем культурного роста без насилия и принуждения. Нельзя не сказать, конечно, и о «бесах» в русской интеллигенции, т. е. о тех людях, которые считали, что преобразовать Россию необходимо путем насилия. В начале XX в. победили «бесы», и Россия превратилась в СССР. Падение КПСС, распад СССР еще раз продемонстрировали, что построить совершенное общество людей невозможно подлыми, лживыми, античеловеческими средствами. И в заключение. 1. Российская государственность складывалась медленнее и приняла развитые формы позднее Запада. Соответственно Россия многому училась у Запада, но никогда не теряла своей специфики, самобытности. Тем более что самобытность России несет в себе не только местный колорит, но и общечеловеческие ценности (душевность, духовность, широта и красота души), которые в меньшей степени присущи Западу, меньше им осмыслены. Однако сегодня эти ценности приобретают решающее значение в развитии всего мирового сообщества. 2. Друзья-враги славянофилы и западники мечтали построить в России гармоничное, справедливое общество, отличающееся возвышенностью и красотой общественных отношений. Эта их общая устремленность делала их друзьями. При этом и те и другие с жадностью, со страстью усваивали и перерабатывали в себе лучшие теоретические достижения Запада (Шеллинг, Гегель, Фурье, Сен-Симон, Оуэн). Врагами они были в том смысле, что славянофилы считали, что все лучшее в человеке и обществе можно создать и развить только на основе православной религии; западники же считали, что совершенное общество необходимо создавать на основе усвоения душевных и духовных ценностей, выработанных светской культурой. 3. Современная российская идеология должна складываться на основе всего лучшего, что выработано в мировой гуманистической мысли мировой гуманистической практики. Следует отметить, что в области гуманистических философских наработок Россия находится впереди планеты всей (Соловьев, Бердяев, Лосский, Вышеславцев, Цареградцев др.), а вот в области практического воплощения гуманизма, в области заботы о своем народе мы значительно отстали от многих человеческих сообществ. 1.2. Об «европейском умственном иге» Мы верим, что во всех наших сокровенных помыслах присутствует воля небес. Фалес Будьте сами своими светильниками. Будда После распада СССР и в процессе становления в России рыночных отношений страну буквально заполонила западная терминология. Это бросается в глаза и в рекламе, и в названиях магазинов и офисов, и в разговорах государственных деятелей, политиков, бизнесменов, молодежи. Это, с одной стороны, естественно, так как страна резко вступила в забытые для себя принципы общественных отношений, которые для Запада являются привычными. С другой стороны, это не может не огорчать, так как в какой-то степени теряется самобытность, исключительность российского менталитета. Однако, скорее всего, это явление временное; по мере того, как Россия усвоит новые принципы общественных отношений, естественная, самобытная мощь российского характера выработает и адекватную этому характеру терминологию. А как же дело обстоит в более глубинных слоях общественного сознания, в философии и идеологии? Опасения в том, что России может угрожать «европейское умственное иго», высказывались и раньше. Так, русский философ Л.А. Тихомиров (1852–1923) предупреждал о пагубности засилья европейских идей в России. Сегодня этим озабочен известный красноярский философ Н.М. Чуринов. Попробуем разобраться в этой проблеме. Н.М. Чуринов отмечает, что целому ряду русских философов начала XX в. (Л.П. Карсавин, Н.О. Лосский, Н.Н. Алексеев и др.) удалось, развивая идеи славянофилов, наметить адекватное российской действительности направление идеологического познания. Однако, как он выражается, силой событий тех лет данные изыскания были фактически свернуты на этапе религиозной (православной) философии и не получили актуального светского завершения. Н.М. Чуринов также пишет, что марксистская философия, определившая отечественный путь развития диалектики, отвергла (не изучая) философию серебряного века, а советские философы якобы предпочли западное прочтение диалектики, нередко адаптированное, как выражается Н.М. Чуринов, к стандартам метафизики, и тем самым укрепили позиции «европейского умственного ига». С таким пониманием развития русской философии в советское время невозможно согласиться. Идеи религиозной (православной) философии не получили актуального светского завершения в России (СССР) не потому, что к ним пропал интерес у философов, а потому, что в тоталитарном СССР большевики во главе с Лениным и Сталиным просто запретили эти исследования под страхом смерти или заключения в концлагеря. Всем известна ленинская программная работа «О значении воинствующего материализма» и последующая высылка из страны философов во главе с Н.А. Бердяевым, т. е. тех, чьи воззрения отличались от философских взглядов В.И. Ленина. Далее марксистская философия, определившая отечественный путь развития диалектики, отвергла (не изучая) философию серебряного века не по причине отсутствия патриотизма у философов, или неуважения к своим философствующим предшественникам, или интеллектуальной близорукости, а опять-таки потому, что всякое философствование было под контролем тоталитарной государственной машины. Генераторами философских идей могли быть только Ленин и Сталин, а позднее ЦК КПСС. Другими словами, не советская марксистская философия отвергла философию серебряного века, а тоталитарное государство произвольно вычеркнуло ее из русского и мирового философского наследия как реакционную, недостойную изучения, как философию «дипломированных лакеев поповщины» (Ленин). Поэтому, если и сложилось в советской России пренебрежительное, снисходительное отношение к отечественному исконному философскому творчеству как к немарксистской или домарксистской философии, то только потому, что великий вождь всего прогрессивного человечества – Ленин и отец народов – Сталин огнем и мечом искореняли всякую память о нем. Именно поэтому работы отечественных философов оказались в основном недоступными для исследователей. Далее Н.М. Чуринов пишет о том, что «эклектика советского теоретического творчества обнаружила методологическую беспомощность перед лицом проблем естествознания и обществознания, в частности, в области экономики, философии политики, философии права и т. д., тем самым создавая ситуацию необходимости в этих частях спектра философского знания «заимствовать западное без разбора». А разве могло быть по-другому в условиях, когда Ленин в 20-х гг. под угрозой смерти запретил всякий идеализм, а позднее, в 30–40-е гг., под руководством Сталина были разгромлены генетика и кибернетика как буржуазные лженауки и чудом были спасены теория относительности и квантовая механика и то только потому, что на их основе советские ученые создали атомную бомбу и ракетные корабли. Нельзя также согласиться с признанием положительной роли Сталина в деле развития советской философии, который якобы нацеливал советских философов на глубокое изучение русской философии XIX в. В этом отношении Сталин ни на йоту не отклонялся от философского завещания Ленина («О значении воинствующего материализма») и в качестве русской философии XIX в. признавал только философию Белинского, Герцена, Чернышевского, Добролюбова, а философия В.С. Соловьева, П.Я. Чаадаева, М.А. Бакунина, С.Л. Франка, П.А. Флоренского, Н.А. Бердяева, Н.О. Лосского, Л.П. Карсавина, Льва Шестова и других оставалась под запретом, т. е. именно та философия, которая вошла в сокровищницу мировой философской мысли. Да и как мог один из величайших диктаторов и тиранов планеты всех времен и народов, уничтоживший сотни тысяч безвинных сограждан, «свободы, гения и славы» палач, сгноивший многих русских философов в концлагерях, заботиться о перспективах развития русской философской мысли? Это такой же нонсенс, как и то, что некоторые философы России XXI в., восстанавливающие в правах такие понятия, как соборность, единоумие, единомыслие, стремящиеся содействовать установлению гармонии государственной и духовной власти, восхищаются «провидчеством» Сталина, признают его величайшей личностью. Это все равно, как если бы Сократ восхищался правлением диктаторов Афин и Спарты, Сенека – государственной деятельностью Нерона, Марк Аврелий – политикой Комода. Без сомнения, с позиций сегодняшнего дня легко критиковать советских философов за то, что они давали негативные оценки корифеям русской религиозной философии и философии Запада, но нельзя забывать о том, что они жили и работали под жестким прессом тоталитарного государства, под несмыкаемым оком Ленина, «выродка, нравственного идиота от рождения» (И. Бунин); Сталина, который был прообразом старшего брата оруэлловского «1984»; догматического ЦК КПСС, в «железных объятиях» которого покончил с жизнью А. Фадеев. Для советских философов было два пути: или писать искренне и тогда сгубить себя и свою семью в концлагерях, в лучшем случае лишиться работы, или лицемерить, писать под диктовку ЦК КПСС, быть «дипломированными лакеями» тоталитарного государства. В этом случае выручала сама философия, поскольку творчество и гуманизм заложены, имманентно присутствуют в самом этом предмете. Поэтому философы, – а они почти все – преподаватели вузов, – если они философы по призванию, а не по обязанности, иногда, может быть, против своей воли давали более или менее истинные знания, несмотря на то, что курсы, которые они читали, назывались «критика западной философии» или «критика русской идеалистической философии». Из этого списка, конечно, исключаются такие личности как доктор философии Геббельс и ему подобные. Нельзя согласиться также с утверждением Н.М. Чуринова о том, что в ходе набиравшего силу «разоблачения культа личности И.В. Сталина» началось все более активное развенчание русской философии, все более агрессивное насаждение культа К. Маркса. Наоборот, «разоблачение культа личности И.В. Сталина» никогда не набирало силу и не могло набрать, поскольку в этом случае мог пострадать сам Н.С. Хрущев и вся верхушка партии, активно участвующая в репрессиях, проводимых Сталиным. Хрущевская оттепель быстро сменилась надолго установившимися заморозками, а при Л.И. Брежневе о ней вообще забыли. «Более активного» развенчания русской философии тоже не было и не могло быть, поскольку материалистическая русская философия не развенчивалась никогда, а идеалистическую разоблачать, развенчивать не было никакого смысла, поскольку почти полвека она для советских людей не существовала ни в учебниках, ни в первоисточниках, ни в энциклопедиях. Из советской печати, как известно, изымалось и вымарывалось все реакционное. Этот процесс был сатирически изображен Джорджем Оруэллом в «1984». Культ Маркса тоже никогда не насаждался агрессивно советскими философами. Если и можно согласиться с выражением «агрессивно насаждался», то насаждался культ Маркса – Ленина и не советскими философами, а в первую очередь тоталитарным ЦК КПСС. Зачем же обвинять только исполнителей и замалчивать роль заказчиков, режиссеров и надсмотрщиков? Вызывает возражение и утверждение о том, что если в начале 1970-х годов раздражение царило по отношению к славянофилам, то через 20 лет раздражала уже вся русская философия. Этого не могло быть уже потому, что все еще тогда «закрытые» славянофилы просто не могли быть ни предметом исследования, ни предметом дискуссий, а следовательно, и не могли никого раздражать. Через 20 лет вся русская философия могла раздражать только потерпевших поражение ретроградов из ЦК КПСС и им сочувствующих в процессе перестройки, в процессе вступающей в силу «гласности» и свободы слова. Для большинства российских философов, наоборот, появление в печати произведений русских философов, ранее запрещенных, было большой радостью. Взахлеб стали читать Соловьева, Шпета, Франка, Бакунина, Карсавина, Лосского, Кавелина, Бердяева, Шестова, Флоренского и многих других. Особого внимания заслуживает утверждение о том, что «И.В. Сталин, фактически стремясь вывести духовную жизнь страны из узилищ «европейского умственного ига», был совершенно прав, какими бы циничными ни были его современные критики (цинизм никого не украшает)…» Это высказывание могло бы быть просто забавным, если бы не было таким грустным. Сталин, державший под игом тоталитаризма миллионы людей, по сути не мог иметь страну, особенно завоевавшую огромный международный авторитет в результате победы над Гитлером, находящуюся под каким-либо игом, тем более – умственным. Наоборот, все его действия были направлены на распространение марксистско-ленинского умственного ига на все народы и государства планеты. Это следовало и из программы коммунистов, мечтавших о мировой революции и на деле добивавшихся её, и из амбиций самого диктатора. Тем более некорректно обвинять советских философов, кабинетных ученых, в цинизме по отношению к Сталину, цинизм которого был поистине планетарных размеров. Вот только один пример. Н.И. Бухарин о Сталине: «Это беспринципный интриган, который все подчиняет сохранению своей власти. Меняет теории в зависимости от того, кого он в данный момент хочет убрать» (Стивен Коэн). Поистине неисповедимы пути человеческих мыслей. Оказывается, в результате ниспровержения Сталина объективно была порождена проблема диссидентов и правозащитников, а беспомощные марксисты-идеологи ловко переложили работу с ними со своих плеч на плечи спецслужб, начальников тюрем, психбольниц, тех начальников, которые вышвыривали диссидентов и правозащитников за рубеж. При этом эпигоны К. Маркса будто бы выходили сухими из воды, а те, на плечи кого они взваливали свои заботы, становились предметами осуждения. Теперь, по мнению Н.М. Чуринова, указанные эпигоны Маркса, как ни странно, стали обличителями советского государства как якобы государства тоталитарного. Эквилибристика словесная действительно виртуозная. Попробуем разобраться: что же произошло в действительности. А произошло вот что. Осуждение руководством страны сталинских репрессий породило у интеллигенции надежду на то, что КПСС взяла курс на избавление общества от тоталитаризма, взяла курс на приобщение страны к общечеловеческим ценностям (демократии, свободе слова, свободе совести, уважению человеческой личности). Однако, как уже говорилось, после хрущевской оттепели демонтаж тоталитаризма резко замедлился, в связи с этим и появились диссиденты и правозащитники, ибо до развенчания культа личности их просто не могло быть, при первом «писке» против системы люди расстреливались или отправлялись в лагеря. И при чем тут «беспомощные идеологи марксисты», когда «забота» об инакомыслящих в СССР была возложена на карательные органы со времен ленинского «О значении воинствующего материализма»? Проблема заключалась в том, что КПСС на весь мир вещала о существовании в СССР демократии и гуманизма высшего, социалистического типа, а на деле не могла осуществить в стране и действия демократических, гуманистических принципов низшего, буржуазного толка. И чтобы как-то сохранить лицо, КГБ и МВД по воле КПСС сажали диссидентов или высылали их из столичных городов по сфабрикованным уголовным и административным обвинениям, по надуманным причинам преследовали их родственников. Ибо преследовать людей за инакомыслие открыто было уже нельзя, так как это было бы признанием перед международным сообществом в тоталитаризме и в нарушении прав человека. Когда в начале XXI в. философы, взявшиеся выработать идеологию современной России, пытаются защищать КПСС вместе с исполнителями ее воли (КГБ, МВД, тюрьмы, психбольницы), вина которых в незаконном преследовании инакомыслящих граждан СССР документально доказана, а советское государство, которое по всем параметрам было тоталитарным, не признают таковым, то возникает вопрос: о какой соборности, каком единоумии и единомыслии, о какой гармонии государственной и духовной власти они рассуждают? Уж не о той ли соборности, когда за одного кандидата приходит голосовать 99,9 % населения, не о таких ли единомыслии и единоумии, когда все граждане страны обязаны мыслить и думать так, как мыслит и думает верховный руководитель страны, не о такой ли гармонии государственной и духовной властей, где верховный государственный деятель и главный идеолог существуют в одном лице? Теперь об эпигонах Маркса. Разве не были эпигонами Маркса все обществоведы страны до 1985 года? Разве не было атрибутом любого кабинета руководителей страны, вплоть до директора завода, полное собрание сочинений Маркса и Энгельса? Разве защищалась хоть одна кандидатская или докторская диссертация по общественным наукам без обязательных ссылок на сочинения Маркса и Энгельса? Разве не были правоверными марксистами и ленинцами сегодняшние авторы концепции соборности, единоумия и единомыслия? Ответ короткий – были. Да по-другому и быть не могло в тоталитарном государстве. В каждой обществоведческой аудитории висел транспарант со словами Ленина: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно». На роль и значение философских воззрений Гегеля и Маркса в российской философии и идеологии следует обратить особое внимание. Философия Гегеля в России была настолько популярна, что не было ни одного русского интеллигента, который бы не зачитывался его работами. И славянофилы и западники были определенное время ярыми гегелианцами и шеллингианцами. Причем, как пишет Н.А. Бердяев, русские всегда отдавались новым идеям со страстью, полностью. Если на Западе новые теории всегда принимались с осторожностью в качестве возможных гипотез, с определенной долей скепсиса, то в России новое знание впитывалось со страстью как истина в последней инстанции. Но это сначала. Позднее русская душа переваривала новые теории таким образом, что усваивала из них то, что действительно обогащало русские философскую и идеологическую концепции. Так, уже Ф.М. Достоевский и В.С. Соловьев критиковали Гегеля за чрезмерный рационализм, после усвоения Маркса русские материалисты критиковали Гегеля за идеализм и за непоследовательность в диалектике. Что касается Маркса, то он очаровал русских интеллигентов и интеллектуалов еще в большей степени, чем Гегель. Наряду с величайшей научной мощью, обличающей несправедливость буржуазных отношений, теория Маркса была еще и руководством к революционному действию. То есть марксизм содержал в себе как раз то, чего жаждала русская интеллигенция – истинную теорию борьбы за справедливое переустройство общества. Поэтому большинство русской интеллигенции стало марксистами, марксизм интенсивно внедрялся в сознание рабочих масс. Марксистами были даже те русские интеллигенты, которые позднее отказались от марксистской доктрины диктатуры пролетариата. «От марксизма к идеализму – типичный путь российского интеллектуала», – так писал позднее Н.А. Бердяев. Каким образом марксизм из теории, которую добровольно и жадно впитывали все русские интеллигенты и интеллектуалы, мог превратиться в «европейское умственное иго» для России? Только одним путем – путем вмешательства в интеллектуальную жизнь общества тоталитарного государства. До 1922 г. русские интеллигенты уже переварили марксизм, усвоили его. И большая часть интеллигенции во главе с Бердяевым отвергла марксистскую идею силового переустройства общества при помощи диктатуры пролетариата. Однако меньшая часть интеллигенции во главе с Лениным – бесы, по определению Ф.М. Достоевского, – взяла на вооружение идею диктатуры пролетариата и, воспользовавшись слабостью российского государства, обескровленного двумя войнами и двумя революциями, захватила власть в стране. Установив диктаторскую власть в стране, большевики во главе с Лениным с помощью оружия, концлагерей и государственного и административного давления стали внедрять единственную, тоталитарную философию и идеологию, а именно марксизм-ленинизм. Позднее этим занимались Сталин с НКВД и КПСС с КГБ. Таким образом, «европейское умственное иго» в России возможно только в том случае, если его насаждает тоталитарное государство. Так было при Петре I, так было в советское время. Как только давление государства на интеллектуальную жизнь общества ослабевает – «европейское умственное иго» ослабевает, рассасывается, исчезает как дым, как туман. Во-первых, потому, что Россия всегда имела свой оригинальный, мощный, богатейший умственный потенциал, к которому с уважением относятся все цивилизованные страны и народы мира. Во-вторых, потому, что «умственное иго» невозможно по самому существу дела, ибо разум существует не по законам господства и подчинения, а по законам честного соперничества идей, по законам взаимообогащения идеями, по законам гармонического, симфонического устремления к Истине, Красоте, Справедливости. В заключение. 1. Временное «засилье», доминирование европейских идей в интеллектуальном пространстве России возможно. Это происходит тогда, когда западные идеи являются действительным «прорывом» в интеллектуальной атмосфере планеты (Гегель, Маркс, Эйнштейн). Однако интеллектуальная мощь России их быстро усваивает, переваривает, зачастую открывая в них такие направления, которые и не подразумевались самими авторами. 2. «Европейское умственное иго» в полном смысле этого выражения возможно в России лишь в условиях тоталитаризма. Только когда государство провозглашает господствующую идеологию и защищает ее силой оружия и всеми доступными ему принудительными средствами, такая идеология может временно существовать. К счастью, тоталитарные режимы недолговечны. Без государственного принуждения само понятие «умственное иго» бессмысленно. Сегодня во всех развитых обществах становятся привлекательными идеи толерантности, что в дальнейшем должно с неизбежностью привести к нравственным отношениям между народами и государствами. 1.3. О специфике российского общества, о коллективизме и индивидуализме Вследствие слабости ощущений мы не в состоянии судить об истине. Анаксагор Безусловно, что каждый народ, каждое человеческое сообщество имеет свои специфические черты. Российскому сообществу также присуща своя специфика. Об этом пишут многие исследователи, писатели и поэты (Н.А. Бердяев, Л.Н. Гумилев, М.В. Ломоносов, А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, Ф.И. Тютчев, А. Блок и др.). Представляется важным выделить следующее: а) широта души, непреклонная устойчивость и уверенность в своей правоте в деле служения правде, истине; б) объясняется этот феномен зачастую необъятностью, бесконечностью российской территории, спецификой природных условий России; российская природа, как Земля Антею, придает россиянам силу, терпение, великодушие; в) историческая и генетическая память о великих свершениях предков: - остановили, поглотили в себе татаро-монголов; - остановили и разбили Наполеона; - остановили и разбили Гитлера; г) но и этого россиянам мало; им нужен авторитет сильнейших не столько богатством и оружием, но сильнейших правдой, духом и красотой души; д) россиянам все подвластно: они на равных могут соперничать с рациональным Западом (М.В. Ломоносов, А. Блок), для них интересен и постижим филигранный Восток; россияне могут быть лучшими в науке, в искусстве, в музыке, в балете, в театре, кино, шахматах, спорте (всего один пример – «Гамлет» Козинцева признан лучшим в мире даже англичанами); е) Россия единственная цивилизованная страна, народ которой проживает в условиях таких длинных и холодных зим. Однако этот факт свидетельствует не только о том, что россиянам приходится расходовать гораздо больше энергии на производство любого продукта, но и о том, может быть, что российский ум способен решать такие задачи, которые не под силу другим народам (Харуки Мураками). Особо следует сказать о коллективизме. Как известно, коллектив есть совокупность людей, объединенных общей работой, общими интересами, а коллективизм есть принцип общественной жизни и деятельности людей, проявляющийся в сознательном подчинении личных интересов общественным, в товарищеском сотрудничестве и взаимопомощи. Коллективизм как активная форма достижения целей и осуществления интересов характерен для любого общества. Однако исторически и регионально (в различных странах и народах) он проявляется по-разному. Все древние, первобытнообщинные сообщества были коллективистскими, это вызвано тем, что в одиночку или малой группой просто невозможно было выжить в условиях тяжелейшего существования внутри зачастую неведомой природы, а также в борьбе с недоброжелательными соседями. В процессе становления цивилизации в рабовладельческих обществах формы коллективизма существенно изменялись. В связи с развитием общества, с ростом производительности труда высвобождалось время для получения образования, для занятий, непосредственно не связанных с процессом выживания, т.е. появилась возможность для многогранного формирования личности. Достаточно развитые личности уже не так тесно привязаны друг к другу в коллективах. Им уже «можно сметь своё суждение иметь». Поэтому и появляются отдельные ремесленники, врачи, учителя, торговцы и т.д. Однако это не значит, что исчезает роль коллективов – государство, армия, флот, полиция, школы и многое другое существует в коллективных формах. И этот процесс – процесс развития личности и развития коллективных форм ее существования – продолжается и в средние века, и в новое время, он продолжается и сегодня во всех странах мира и у всех народов и на Востоке, и в России, и на Западе. Иногда принято называть западные общества, прежде всего Западную Европу, индивидуалистическими обществами, а восточные, в том числе Россию, коллективистскими. Это объясняется тем, что цивилизация в Европе распространялась от Древних греков через Рим в западную, среднюю и, позднее, в восточную Европу. В связи с этим индивидуальные, частные хозяйства в западной Европе приняли более развитые формы по сравнению с Россией. Кроме того, более благоприятные климатические условия и большая плотность населения на Западе также способствовали формированию индивидуалистического мировоззрения, формированию индивидуальных, частных хозяйств. Ибо такие хозяйства могли самостоятельно существовать, но в то же время относились друг к другу настороженно из-за всегда существующей конкуренции. Поэтому на Западе, особенно начиная с XVII– XVIII вв., сформировались такие общественные ценности как индивидуализм и либерализм. Но это не означает, что западу совершенно чужд коллективизм, коллективистские устремления. Во-первых, уже потому, что общество как таковое не может существовать без коллективистских устремлений, без коллективных действий; во-вторых, гражданское общество, которое на Западе достаточно развито, предполагает множество добровольных общественных объединений, сосуществующих друг с другом; в-третьих, это конкретные коллективы, такие как армия, полиция, профсоюзы, производственные и студенческие объединения, спортивные команды и многие, многие другие. Все то же самое существует и в России. Однако российское общество принято называть коллективистским по следующим причинам. Во-первых, Россия позднее Запада вступила на путь цивилизации; во-вторых, россияне живут в более суровых условиях, и им, чтобы выживать и успешно существовать, многие жизненные проблемы приходится решать сообща; в-третьих, что уже отмечалось ранее, широта и открытость русской души требует более эмоционального и доверительного общения. Это отражается даже в языке, русские мужчины-друзья зачастую говорят друг другу: «Я люблю тебя, сукин сын!» Многие из них способны к нежной дружбе (не путать с современным, распространенным особенно на Западе однополым общением). Российский коллективизм характеризуется, отличается большей открытостью сердец. Однако более яркий коллективизм России по сравнению с Западом в смысле большей эмоциональности, открытости, сердечности, душевной самоотдачи отнюдь не свидетельствует о том, что российскому менталитету, российской природе соответствует только коллективное ведение хозяйственной деятельности, только общественная форма собственности на орудия труда и средства производства. Об этом говорит народная мудрость: «Дружба – дружбой, а табачок врозь». О том же повествует история России, где наряду с общинным владением все же господствующей формой собственности является частная: собственность князей, бояр, дворян, купцов, чиновников, городских и сельских богатеев, капиталистов, кулаков, зажиточных граждан. Только в советский период истории страны господствовала общественная собственность в форме государственной, но она была введена большевиками путем жесточайшего насилия, в результате кровопролитнейшей гражданской войны. Однако семидесятилетний тоталитаризм советских коммунистов оказался несостоятельным, нежизнеспособным; КПСС вынуждена была признаться в этом и сдать свои властные полномочия, отказавшись при этом от признания общественной формы собственности как наиболее прогрессивной формы хозяйствования. Известно, что капиталистическая форма частной собственности как основная причина несправедливости и угнетения большей части европейского населения подвергалась критике Ж.-Ж. Руссо, А. Сен-Симона, Ш. Фурье, Р. Оуэна, К. Маркса, Ф. Энгельса и многих других. Более того, К. Маркс раскрывает тайну капиталистической эксплуатации, создав теорию прибавочной стоимости. Маркс с Энгельсом, а позднее Ленин создают теорию пролетарской революции. Они считают, что господство частной собственности не только «обеспечивает» обнищание большинства населения, но и тормозит развитие общества в целом (кризисы перепроизводства). Они считают, что капиталистическая частная форма собственности исчерпала себя, как в свое время исчерпали себя рабовладельческая и феодальная формы частной собственности. Пролетарская революция «помогает» уйти со сцены общественной жизни «загнивающей» капиталистической собственности и открывает простор для социалистической, общественной формы собственности. Установление социалистической (общественной) формы собственности обеспечивает дальнейший прогресс общества в целом и уничтожает несправедливость, уничтожает эксплуатацию человека человеком, обеспечивая тем самым прогресс в развитии отдельного человека, личности. Такой эксперимент проделала на себе Россия, однако, как показала практика жизни, успеха не добилась. Чтобы остаться достойным членом мирового сообщества, России пришлось вновь вернуться к частной форме собственности. Сегодняшний этап в развитии мирового сообщества, практика современной жизни показывают, что капиталистическая форма частной собственности себя ещё не исчерпала. Если Россия поступила столь радикально, что соответствует её порывистой, решительной, бескомпромиссной природе, то запад экспериментировал на себе более осторожно. На Западе появилась идея не уничтожать частную собственность, а скорректировать ее недостатки путем государственного регулирования (Дж. Кейнс и др.). Задача государственного регулирования заключалась в том, чтобы, сохранив динамизм частного предпринимательства, постепенно уменьшить степень эксплуатации трудящегося населения, обеспечив тем самым определенную гармонию интересов, и сначала снизить опасность, а потом и полностью исключить угрозу кризисов перепроизводства. У сторонников государственного регулирования экономики капиталистических стран было убеждение в том, что, ограничив частично свободу предпринимательства, а стало быть, и свободу в других сферах общественной жизни, можно выиграть в динамике развития общества в целом. Они считали, что частичное ограничение прав и свобод отдельного человека есть приемлемая плата за достижение всеобщего процветания. Права и свободы отдельного человека ограничивались с той целью, чтобы все граждане действовали по одному общему плану, а такое согласованное действие должно было привести к гораздо лучшему результату по сравнению с тем, когда граждане действуют, руководствуясь каждый своими соображениями. Государственное регулирование таким образом стремилось ограничить индивидуализм как свободу действий граждан, руководствуясь своим умом в рамках закона, а также ограничить либерализм как терпимость общества и отдельных граждан по отношению друг к другу в случае нестандартных действий кого-то из них. Но практика жизни опровергла эти надежды. Дело в том, что как только общество становится на путь государственного регулирования экономики, а стало быть, и всей общественной жизни, это регулирование имеет тенденцию к постоянному усовершенствованию, т.е. к ужесточению норм и правил общественного поведения. Это приводит к тому, что все граждане вынуждены действовать в соответствии с идеями высшего государственного руководителя, которые, во-первых, далеко не всегда лучшие, а, во-вторых, прекращается обогащение общественного разума, которое возможно только в соперничестве идей, в наличии разномыслия у граждан. В результате общество теряет не только в разнообразии жизни, в свободном творчестве каждого из его граждан, но также создается нетерпимая атмосфера к инакомыслящим, разрастается карательная система государства, насаждается система слежки друг за другом, система доносов. В итоге общество теряет не только в качестве жизни (вместо свободного общения в атмосфере доброжелательства и терпимости друг к другу получает систему слежки, недоверия, доносительства и репрессий к инакомыслящим), но не получает и искомого экономического процветания, т.к. инициатива отдельных граждан подавляется, экономика таких государств превращается в неуклюжих монстров, неспособных полноценно отвечать на запросы населения страны. Страна становится тоталитарной, а народ бедным, забитым, запуганным. Все эти процессы очень хорошо почувствовал и описал австрийский экономист и философ Ф. Хайек (нобелевский лауреат 1974 г.) в книге «Дорога к рабству», вышедшей в 1944 г. Он писал о том, что процесс взаимодействия индивидов, обладающих различным знанием и стоящих на различных точках зрения, и является основой развития мысли. Социальная природа человеческого разума проявляется в разномыслии, а не в единомыслии. Единомыслие может складываться лишь по пути добровольного «соборного» согласия разномыслящих. Ф. Хайек, по воле судеб проживавший в разных странах, на собственном опыте убедился в пагубности жесткого государственного регулирования экономики и всей общественной жизни. Он разоблачает ту «коллективную свободу», которой восхищаются сторонники коллективистской экономики; на деле это не свобода каждого члена общества, а ничем не ограниченная свобода планирующих органов делать с обществом все, что они пожелают. Такое общество неизбежно скатывается к тоталитаризму, а своеобразием интеллектуальной атмосферы тоталитарных обществ является цинизм и безразличие к истине. Характерно, что в тоталитарных обществах ученые-обществоведы даже не делают вид, что занимаются поиском истины, а какие концепции надо разрабатывать и публиковать – это решают власти. Трагедия коллективистской мысли, пишет Ф. Хайек, заключается в том, что, признавая вначале разум как верховный фактор развития, она в конце приходит к его разрушению, ибо неверно трактует процесс, являющийся основой движения разума. Коллективистская доктрина, предлагая принципы «сознательного» планирования, неизбежно наделяет высшей властью индивидуальный разум верховного руководителя («Ты начальник – я дурак; я начальник – ты дурак»: народная мудрость), в то время как индивидуализм, наоборот, позволяет понять значение в общественной жизни надындивидуальных сил. Либерализм предполагает терпимость и уважение к мыслям и взглядам других людей; а индивидуализм предполагает не обезьянничество, а кропотливые, самостоятельные поиски решения общественных проблем. Тем самым индивидуализм и либерализм являются полной противоположностью интеллектуальной гордыне, стоящей за всякой идеей единого руководства общественной жизнью. В заключение. 1. Российский нравственный, эмоциональный, душевно-духовный, эстетический коллективизм ни в коем случае не является тождественным экономическому коллективизму, т.е. российскому сообществу ни в коем случае не соответствует только общественная форма собственности на орудия труда и средства производства, о чем свидетельствует история нашей страны. 1. Идеи экономического коллективизма в не меньшей степени характерны для Запада, а не только для России. Теории утопического (Р. Оуэн, Ш. Фурье, А. Сен-Симон) и научного социализма и коммунизма (К. Маркс, Ф. Энгельс, В.И. Ленин), теории государственного (коллективного) регулирования экономики (Дж. Кейнс и др.) были созданы прежде всего на Западе, и там же осуществлялись попытки их внедрения в практику жизни. 2. Попытки внедрения государственного регулирования экономики, т.е. стремление заставить частных предпринимателей и граждан страны руководствоваться единой (коллективной) идеей или единым (коллективным) планом развития общества, с неизбежностью приводят к тоталитаризму, о чем свидетельствует опыт не только Советской России, но и опыт стран Запада. 3. Терпимость, толерантность российского характера, надо надеяться, в условиях развивающейся рыночной экономики прорастет со временем гуманистическим либерализмом и самобытным индивидуализмом в смысле развития творческих индивидуальностей (не путать с упрямством, эгоизмом, кондовостью, догматизмом, невосприимчивостью к идеям других). Только в таких условиях, условиях свободного развития индивидуальностей, уважающих мнения и идейные позиции друг друга, возможна выработка единой, соборной, истинно человеческой идеологии России. 4. Самое главное. Совершенно неправильно мыслить западное общество индивидуалистическим, а российское общество – коллективистским. Как уже было показано, любое общество существует и развивается путем совершенствования как личности, индивидуальности, так и коллективных форм ее существования; поскольку человек есть общественное существо по природе, по содержанию, по существованию и по сущности. Мыслить одно общество коллективистским, а другое индивидуалистическим так же неверно, как мыслить одно общество мужским, а другое – женским. В этих случаях предпринимается попытка неверных, некорректных обобщений, а именно, попытка разделения противоположностей и описания их существования отдельно друг от друга. 1.4. Об ошибках К. Маркса и особенностях прогресса России Нет истины, где нет любви. Платон Совсем недавно, в связи с распадом СССР и поражением всего социалистического содружества в экономическом соревновании с Западом, основные положения учения Маркса или замалчивались, или критиковались очень осторожно. И это вполне естественно, т.к. Маркс настолько велик, несмотря на многие ошибки (не ошибается тот, кто ничего не делает), что более или менее адекватный анализ его творчества требует значительного времени. Кроме того, крушение СССР и социалистического содружества было столь стремительным, что основной удар критики пришелся на КПСС и ее сателлитов, даже Сталина и Ленина критиковать было «некогда», не говоря уже о Марксе и Энгельсе. Сегодня же, когда Россия уже достаточно прочно вошла в рыночную экономику, когда частная собственность утвердилась и защищена основным законом страны – Конституцией Российской Федерации, снова возникла потребность обратиться к теории развития общества. Это необходимо для создания идеологии России, для создания современного образа «русской идеи». А так как более полного и глубокого учения о развитии общества после Маркса никому создать пока не удалось и, кроме того, Россия буквально и теоретически и фактически «выстрадала» (Ленин) марксизм в течение более вековой недавней истории, то обращение к Марксу является и уместным и необходимым. Маркса критиковали всегда за невиданный радикализм его теории, в которой сочетались невиданные прозрения, величайший творческий гений, предельно развитая «напряженность принципа» (Гегель) с легкомысленным отношением к судьбам людей. Маркс относился к людям, как позднее это делали большевики во главе с Лениным и Сталиным, как к человеческому материалу, которым необходимо было пожертвовать для осуществления кровопролитнейшей диктатуры пролетариата. В «Манифесте коммунистической партии» Маркс пишет о том, что пролетариям нечего терять, кроме своих цепей, приобретут же они весь мир. Но он не пишет о том, что те конкретные пролетарии, которые возьмутся за оружие, вместе с цепями потеряют своих жен, детей, отцов и матерей, они с большой вероятностью потеряют и свою жизнь. Он не пишет о том, что во всякой войне, а особенно гражданской, гибнут прежде всего невинные люди. Всякая война, а особенно гражданская, – это торжество жестокости, бесчеловечности, «бесовства», несправедливости, ибо гибнут, прежде всего, люди совестливые, люди самоотверженные, цвет нации, а сохраняют свою жизнь преимущественно подонки, лицемеры, приспособленцы, люди без чести и совести. Маркс, а позднее большевики во главе с Лениным и Сталиным, приписывали безнравственность, бесчеловечность всем, кто обладает частной собственностью, за их «социально-историческую неправоту» и, наоборот, приписывали высокие нравственные качества угнетенным, обездоленным за их «социально-историческую правоту» в том смысле, что они беззастенчиво обкрадываются на буржуазно-законном основании. Но, как известно, самим Марксом провозглашалось, что господствующим мировоззрением и мироощущением в классовом обществе является мировоззрение и мироощущение господствующего класса. Отсюда следует, что действительным мотивом кровопролитнейшей гражданской войны большинства обездоленных (истинных, идейных революционеров всегда незначительное меньшинство) является не установление справедливости как таковой, а обыкновенное, банальное перераспределение богатства и привилегий в свою пользу («кто был никем – тот станет всем»). Как только начинается гражданская война за диктатуру (как бы красиво эта диктатура ни называлась), начинается обыкновенный беспредел, массовые убийства огромного числа людей, повсеместный тотальный грабеж, оправдываемый революционной целесообразностью; а марксова филигранная, имеющая действительно огромное научное значение, блестящая диалектика мысли в это время отдыхает. Маркс был гениально прав, когда писал, что развитие общества есть естественно-исторический процесс, что ни одна общественно-историческая формация не исчезает, пока полностью не реализует всех своих возможностей, он был прав, когда писал, что крот истории роет медленно, обстоятельно, не торопясь. Но ему суждено было наступить на те же грабли, на которые наступил его учитель диалектики – Гегель. Но если Гегель, создав самое полное и глубокое учение о развитии – диалектику, запустил в интеллектуальный мир человечества теорию невиданных эвристических возможностей и сам же ее пытался урезать, подчиняя системе своего философствования по причине филистерства (обывательства и ханжества) своей натуры (Энгельс), то Маркс свою гениальную диалектику развития общества пытался вбить в головы людей, а соответственно, и в ход общественного процесса, силой оружия, будучи не только величайшим ученым-теоретиком, но и авантюристом-революционером. Другими словами, Маркс в деле применения своей же диалектики как теории развития общества на практике оказался недостойным самого себя как ученого, гениального теоретика. Согласно его учению в ходе естественно-исторического процесса развития общества капиталистическая форма частной собственности должна полностью исчерпать себя и уступить место более прогрессивной форме собственности на орудия труда и средства производства, а именно общественной форме собственности, которая стимулировала бы еще больший прогресс в деле раскрытия человеческих внутренних сил, развития производительности труда, дальнейшего совершенствования всех общественных отношений, в том числе в деле освобождения человечества от эксплуатации, несправедливости, безнравственности. Об этом Маркс пишет в последнем абзаце второй главы «Коммунистического манифеста»: «На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» [27]. Но Маркс, как один из авторитетнейших вождей мирового коммунистического движения, жестоко ошибается. Он пытается ускорить ход развития общества, взнуздать общественный процесс, подстегнуть неторопливого, обстоятельного крота истории. Маркс выдвигает политическую доктрину диктатуры пролетариата. Он верит в то, что пролетариат силой оружия заставит буржуазию отказаться от несправедливо присвоенных богатств и привилегий, от веками укоренившегося права частной собственности. Но Маркс «забывает» о том, что сам пролетариат в массе своей буржуазен, что революционерам придется воевать не с горсткой богатеев, а с подавляющим большинством населения. Кроме того, кардинальное изменение общественных отношений, имеющих огромную инерциальную устойчивость, коренящуюся в многовековой культуре, менталитете быта, в нравственных и религиозных традициях и привычках, невозможно осуществить только силой, принуждением людей. Здесь требуется огромная культурная, воспитательная работа, изменяющая мировоззрение и мироощущение большинства населения, выполнить которую пролетариат не способен по определению своей сущности. Пролетариат – неимущий не только вещного, предметного богатства, но также неимущий в смысле культуры, образования, психологической и нравственной устойчивости, уверенности в истинности своего понимания законов природы и общества. Поэтому попытка только силового решения проблемы преобразования общества была обречена на провал. Кстати, об этих, прежде всего, нравственных, «ошибках» Маркса писали в свое время М.А. Бакунин («Государственность и анархия») и С.Н. Булгаков («Маркс как религиозный тип»). Вот что пишет М.А. Бакунин, русский революционер-аристократ, о Марксе, которого знал и даже одно время сотрудничал с ним и Энгельсом: «Нервный, как говорят иные, до трусости, он чрезвычайно честолюбив и тщеславен, сварлив, нетерпим и абсолютен, как Иегова, господь Бог его предков, и, как он, мстителен до безумия. Нет такой лжи, клеветы, которой бы он не был способен выдумать и распространить против того, кто имел несчастье возбудить его ревность или, что все равно, его ненависть. И нет такой гнусной интриги, перед которой он остановился бы, если только, по его мнению, впрочем, большею частью ошибочному, эта интрига может служить к усилению его положения, его влияния или к распространению его силы. В этом отношении он совершенно политический человек»[5]. Приблизительно также о Марксе пишет С.Н. Булгаков, замечая, что великому творческому гению Маркса, огромному его уму не соответствует нравственный облик мыслителя. У Маркса отсутствует благородное сердце, на что обращали внимание отец Маркса, Анненков, Герцен. Маркс обвинял Бакунина в шпионстве в тот период, когда тот сидел в тюрьме и не мог защищаться. Маркс отчаянно бранился и обвинял в шпионстве, плагиате и прочих грехах Лассаля, Прудона, Мак-Куллока, Герцена, Мальтуса, Фогта, Дюринга, Б. Бауэра. Список нравственных «ошибок» Маркса можно было бы продолжить, но и этого достаточно для уяснения сути проблемы. Марксу судьба не предоставила возможность возглавить пролетарскую революцию. Рабочий класс Западной Европы был достаточно опытным и не дал себя вовлечь в кровавую авантюру. Большевики же во главе с В.И. Лениным, воспользовавшись слабостью российского государства, истощенного Первой мировой войной, сделали это. Был совершен государственный переворот и установлена «диктатура пролетариата». Пролетариат в России был немногочисленным, фактически была установлена диктатура большевистской партии, обладающей – надо отдать должное Ленину и его соратникам – железной дисциплиной. Ленину с большевиками удалось победить, прежде всего, по двум причинам: а) почти полный паралич мирной жизни в разоренной войной стране, где выжить энергичный народ попытался с помощью оружия; б) многовековые обиды и гнев большого числа простого народа против помещиков, капиталистов, чиновников, богатеев. Однако что произошло дальше? Большевики не выполнили ни одного из своих обещаний. Они не отдали фабрики рабочим, они не отдали землю крестьянам, они не отдали власть советам. Они все оставили себе. Они уничтожили все буржуазные свободы личности, человека, а социалистические права и свободы прописали только на бумаге. Фактически любой человек, гражданин не только действовал, но и говорил лишь с разрешения государства. Но долго так продолжаться не могло. КПСС запланировала построение коммунизма, а коммунизм есть общество всесторонне развитых людей, где производительность труда должна быть выше, чем в буржуазных обществах, где каждый человек должен обладать физическим совершенством, нравственной чистотой и всесторонним интеллектуально-эмоциональным развитием. Но чтобы этого достичь, необходимо создать условия для более полного раскрытия внутреннего потенциала каждого человека, чтобы каждый человек действовал на основе своей внутренней, личной мотивации. Другими словами, каждый человек должен действовать свободно, поскольку разум, интеллект и свобода, творчество – вещи тождественные. Каждый человек должен стать субъектом экономических, политических, правовых, религиозных, эстетических, а главное, нравственных отношений. И вот этот переход, кстати, запланированный КПСС в своей программе, от тотального контроля над всеми сторонами общественной жизни и над поведением каждого человека в отдельности к «ассоциации, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех», партии ни теоретически, ни практически осуществить не удалось. КПСС даже через 70 лет после прихода к власти в стране не нашла разумных путей, способов выполнить свои предреволюционные обещания. Она не смогла подготовить общество к беспроблемной, естественной передаче фабрик рабочим, земли крестьянам, власти советам. Но так как и по-старому, диктаторскими методами руководить страной было уже невозможно, КПСС вынуждена была сдать свои властные полномочия. Выстраивать экономику, создавать государственность, формировать социальную сферу новым людям, пришедшим во власть, пришлось с чистого листа. Таким образом, огромная теоретическая ошибка великого ученого Маркса, совершенная им в силу безнравственности, отсутствия благородного сердца, была на практике претворена в России еще более безнравственными людьми. Это стоило жизней огромного числа людей, стало следствием искажения нравственной атмосферы в огромной стране. Но, может быть, теперь, когда все общественные проблемы в России и во всем мире многократно ускоряются, обостряются, человечество найдет в себе силы и смелость «обратить глаза зрачками прямо в душу» (Шекспир) и понять простую истину, что при всей огромной значимости развития науки, производства, комфорта бытовых условий на первое место выходит дефицит человеческих доброты, терпимости, взаимоуважения, любви друг к другу, благородства души. Ведь если присмотреться внимательно, то становится ясным, очевидным тот факт, что все сегодняшние глобальные проблемы человечества – это нравственные проблемы. Пока часть населения будет самоутверждаться за счет жизненной энергии других, а другие будут всеми силами стремиться занять положение привилегированных, ничего хорошего у землян не получится. Как был, так и остается прав царь Соломон, когда говорил: «Что было, то и будет, и что творилось, то и творится, и нет ничего нового под Солнцем». Как бы не был велик творческий гений мыслителя, философа, он неизбежно в чем-то ограничен, в чем-то ошибается. Ошибался Платон, ошибался Аристотель, ошибался Спиноза, ошибался Гегель, ошибался Маркс; сегодняшние корифеи мысли также ошибаются, та же участь ждет и мыслителей будущего. Но главное не в этом, главное заключается в том, чтобы наследники умели отличить истинное от заблуждений в трудах предшественников. Мы помним, как незадачливые критики третировали Спинозу как «мертвую собаку», как Маркс спасал Гегеля от незаслуженных упреков и даже нарочито «кокетничал» гегелевским языком. Сегодня та же участь постигла Маркса. Представители философской школы Н. М. Чуринова критикуют Маркса не за общепризнанные ошибки, а как раз за то, в чем Маркс наиболее силен как гениальнейший мыслитель, как один из крупнейших философов-экономистов всех времен и народов. Маркс, который вместе с Гегелем – можно сказать об этом без большого преувеличения – научил современной диалектике всех русских философов XIX века, а философы советского периода, кроме Гегеля, Маркса и Ленина, почти ничего по диалектике не имели возможности читать и объявлялись представителями этой школы метафизиком и эклектиком. Причем на том основании, что «метафизический проект науки, инициированный Галилеем и Ньютоном, на который опирались К. Маркс и Ф. Энгельс и которому они были верны, выступил ныне как проект покорения природы и общества, в наши дни оказался теснимым диалектическим проектом науки, о котором классики марксизма еще ничего не ведали» [53]. Прежде всего необходимо отметить, что здесь употребляется совершенно нелепое словосочетание – «проект науки». Науку никто никогда не проектировал, поскольку это бессмысленно. Наука в своем развитии периодически «взрывает» сама себя совершенно непредсказуемо. Далее, Галилей и Ньютон не инициировали «метафизический проект науки», поскольку им и в голову это не могло прийти. Они были гениальными учеными в своей отрасли науки, а именно, они были создателями классической механики. Более того, Ньютон как огня боялся всяких умозрительных проектов, не зря в историю вошли его выражения: «Я гипотез не измышляю» и «Физика, бойся метафизики». Просто они пользовались метафизическим методом познания, поскольку он адекватен предмету их исследования. Законы классической механики являются законами динамическими, т.е. действуют практически неизменно, во всяком случае, на протяжении всей человеческой истории. Так как законы классической механики демонстрируют собой «божественную» точность, то некоторые ученые и философы XVII–XVIII вв. пытались применять их в других отраслях науки и в философских исследованиях, что оказалось безуспешным. Вот почему Маркс и Энгельс называли материализм XVII–XVIII в. метафизическим и механическим. Об этом прекрасно пишет Энгельс в «Диалектике природы» и в «Анти-Дюринге». Сами же они были создателями материалистической диалектики, и поэтому представителями «метафизической системы теоретизирования» не могли быть по определению, по сути вещей и по содержанию всех тех произведений, которые оставили после себя. Диалектический проект науки, «о котором классики марксизма еще ничего не ведали», такой же нонсенс, как и любой «проект науки». Смысл может иметь только утверждение о том, что современная наука вобрала в себя диалектику и в качестве всеобщего метода познания, и в качестве онтологического принципа, и в качестве логического основания (Ленин, Копнин). Отсюда следует, что «метафизический проект науки» и «диалектический проект науки» являются не чем иным, как теориями-репрезентациями, т.е. вымышленными теоретическими конструкциями, не имеющими к реальному развитию общества прямого отношения, не способными адекватно отразить объективный ход общественного процесса. Одни теоретические нелепости (разделение обществ на коллективистские и индивидуалистические, введение понятий «метафизический проект науки» и «диалектический проект науки») порождают следующие. Вводятся понятия «утилитаристского прогресса» и «антиэнтропийного прогресса», причем якобы «утилитаристский прогресс» адекватен жизнедеятельности индивидуалистического общества, а «антиэнтропийный прогресс» соответствует жизнедеятельности коллективистского общества. Под утилитаристским прогрессом понимается прогресс в наращивании «неорганического тела» (Маркс) человека, прогресс в развитии производительных сил, в наращивании вещного, предметного богатства человека, и такой прогресс осуществляется будто бы в западных, индивидуалистических обществах. Под антиэнтропийным прогрессом понимается прогресс в совершенствовании общественных отношений, в усовершенствовании индивидов, в совершенствовании гармонических отношений, в совершенствовании гуманизма и нравственности, в совершенствовании духовно-душевных качеств человека. Такой прогресс мыслится атрибутом коллективистского, российского общества. Опять налицо попытка разделения противоположностей. Еще Фома Аквинский писал, что человек есть духовно-душевно-материальное существо, что тело без души есть труп, а душа без тела – привидение. Авторы двух концепций прогресса, отделяющих их друг от друга, невольно приписывают Западу прогрессивное существование общества трупов, а российскому обществу – прогрессивное развитие сообщества привидений, что в корне неверно. Все страны и народы мира развиваются по-человечески, т.е. и материально и духовно, т.к. без развития производительных сил страны, без наращивания вещного, предметного богатства людей в затруднительном положении оказываются и культурная сфера, и сфера науки и образования, и сфера искусства, и наоборот, без вкладывания сил и средств в духовную сферу, сферу образования, науки, искусства теряет в своем развитии и сфера материального производства. Это прописная истина со времен античного мира. Конечно, в реальной жизни происходит не все так гладко, возможны перекосы и диспропорции, но магистральная линия прогресса всех стран и народов именно такая, направленная на сохранение гармонии духовного и материального. Безусловно, каждый народ, каждое человеческое сообщество имеет свою специфику развития и, следовательно, специфику своего прогресса, но она не заключается в том, что коллективистское общество (российское) развивается только духовно, нравственно, а западное (индивидуалистическое) – только утилитаристски, потребительски. Спецификой российского прогресса в силу геополитических особенностей страны является то, что гражданам России приходится создавать гораздо больше теплых помещений, гораздо больше теплой одежды, больше теплых машин, устройств и различных складских помещений и вообще тратить гораздо больше энергии на создание любого продукта. Такова специфика российского материального производства и воспроизводства населения. Спецификой российского менталитета и российской духовной жизни, как уже отмечалось ранее, является гостеприимство, широта души, большая общительность, сердечность и душевность религиозных и философских изысканий, не зря наши писатели и философы критиковали Запад за гипертрофированный рационализм (Достоевский, Соловьев). Анализ основных понятий сторонников концепции двух типов общества (коллективистского и индивидуалистического), а именно: «коллективизм» и «индивидуализм», «диалектический проект науки» и «метафизический проект науки», «антиэнтропийный прогресс» и «утилитаристский прогресс» – позволяет сделать вывод о том, что их претензии на истинно диалектическое мышление об обществе, на создание или воссоздание диалектической системы теоретизирования, мягко выражаясь, необоснованны. Маркс, по их утверждению, – представитель метафизической системы теоретизирования, на самом деле, по существу, он на порядок выше их и в понимании и в применении диалектического метода к развитию общества. Марксу и в страшном сне не приснилось бы разделить противоположности и пустить их шагать отдельно друг от друга параллельными дорогами: коллективизм – своим историческим путем, индивидуализм – своим; утилитаристский прогресс приписать одному типу общества, а антиэнтропийный – другому. Марксу как диалектику-виртуозу в голову не могло прийти, чтобы сочинить такие нелепые понятия, как «метафизический проект науки» и «диалектический проект науки»; «метафизическая система теоретизирования» и «диалектическая система теоретизирования». Маркс как гениальный теоретик, экономист и философ исследовал всеобщие закономерности развития общества, поэтому не делил общество на различные типы. О силе диалектического гения Маркса говорят не только все его труды, но и оценки и его почитателей, и его критиков, относящихся к нему антипатично. Так, М.А. Бакунин пишет: «Он очень умен и чрезвычайно многосторонне учен. Доктор философии, он был душой и центром весьма заметных кружков передовых гегельянцев. Редко можно найти человека, который бы так много знал и читал так умно, как Маркс. Но ко всему этому Маркс прибавил еще два новых элемента: диалектику самую отвлеченную, самую причудливо тонкую, которую он приобрел в школе Гегеля и которую доводит нередко до шалости, до разврата, и точку отправления коммунистическую» [5]. Добавим к этому слова В.И. Ленина: «Маркс не создал Логики с большой буквы, но он создал Логику капитала». В заключение необходимо подчеркнуть. 1. Ошибки Маркса заключаются в том, что своей теории диалектического развития общества как естественно-исторического процесса он изменяет принятием политической доктрины диктатуры пролетариата. Диктатура пролетариата как раз нарушает ход исторического процесса, перечеркивает его естественность. Во всем остальном «теоретизировании» Маркс был и остается диалектиком высшей пробы, недосягаемым образцом диалектического мышления и в наше время. 2. Особенность исторического прогресса российского общества обусловливается этнической спецификой россиян, геополитическим положением страны, уникальностью менталитета, но ни в коем случае не принадлежностью только к «антиэнтропийному» типу прогресса, поскольку теоретическое выделение двух типов прогресса (утилитаристского и антиэнтропийного) и признание их существование независимыми друг от друга есть отступление от диалектики. В таких случаях Аристотель писал: «Так можно говорить, но так мыслить нельзя». Такое понимание возможно лишь в качестве теорий-репрезентаций, вымышленных теоретических конструкций для интеллектуального тренинга. 1.5. О государстве и идеологии, об идеологической культуре Прекрасны мы, когда познаем самих себя, Безобразны же, когда этого знания не имеем. Плотин Выше уже отмечалось, что сторонники концепции разделения общества на два типа, индивидуалистический и коллективистский, выстраивают два ряда понятий, выражающих закономерности функционирования этих типов общества. Подчеркивалось также, что такой подход к изучению социальной реальности неправомерен в том смысле, что осуществляется попытка разделения противоположностей, т.е. нарушаются элементарные принципы диалектики, более того, такой анализ перестает быть философским, поскольку философия изучает всеобщие закономерности природы, общества и мышления. О неправомерности выделения таких рядов понятий, как «индивидуалистическое общество», «метафизический проект науки», «метафизическая система теоретизирования», «утилитаристский прогресс», с одной стороны, и «коллективистское общество», «диалектический проект науки», «диалектическая система теоретизирования», «антиэнтропийный прогресс» – с другой, было сказано раньше. Теперь рассмотрим соотношение государства и идеологии, которое якобы по-разному проявляется в различных типах общества, коллективистском и индивидуалистическом, т.е. в России и на Западе. Прежде всего необходимо отметить неудачное введение понятий «духовная власть» и «светская власть» как синонимов идеологии и государства, поскольку в таком сочетании «духовная власть» есть теократия, а «светская власть» есть государственная власть, освобожденная от непосредственного воздействия церкви. Далее ставятся нелепые вопросы: может ли государство выполнять идеологические функции, может ли государство отказываться от идеологических функций, о многообразии идеологий, о единомыслии и единоумии и т.д. Эти вопросы решены практически на Востоке уже пять тысяч лет назад со времен египетских фараонов и позднее царя Соломона, а на Западе – теоретически-практически со времен Солона (VI в. до н.э.), одного из семи мудрецов, далее филигранно теоретически Платоном и Аристотелем и совсем недавно – научно-скрупулезно Марксом и Лениным. Государство как аппарат управления всеми делами в обществе, действующий прежде всего в интересах господствующего класса, не может не выполнять идеологических функций по определению, по самой сути дела, т.к. идеология является теоретическим выражением интересов классов и больших социальных групп. Практически проблемы могут возникать лишь в том, что государственные деятели, чиновники – люди дела, и потому в теоретическом выражении своих функций и интересов могут испытывать некоторые затруднения, но эти проблемы сравнительно легко решаются путем приглашения интеллектуалов, социологов, психологов и др. специалистов. Более того, попытка отказа государства от выполнения идеологических функций равносильна вынесению смертного приговора самому себе, но такого прецедента в истории еще не было. Далее, поскольку социальная структура любого современного общества достаточно сложна и изменчива, то идеологическая борьба идет перманентно, нескончаемо, поэтому смена идеологий или их коррекция, совершенство-вание вполне естественны. И, наконец, об единомыслии и единоумии. В обычных условиях в цивилизованном обществе единомыслие и единоумие практически невозможны, т.к., во-первых, каждый человек есть личность, индивидуальность, и поэтому строй мыслей каждого индивида отличается от всех других; во-вторых, общество многоструктурно, и поэтому каждая социальная группа имеет свои специфические взгляды на общественное устройство. Разница идеологий, разница идеологических устремлений усиливается еще тем фактом, что одни социальные слои стремятся упрочить свое положение за счет энергии других. К сожалению, таково объективное положение вещей в любом обществе, будь оно российское или западное. Единоумие и единомыслие возможны лишь в умах великих гуманистов, таких, как Иешуа Мошиах (Иисус Христос), Платон, Плотин, Н.О. Лосский, В.С. Соловьев и др., убежденных в том, что на смену современной «предыстории» (Маркс) человечества придет в будущем действительная человеческая история (царство истины), где человек человеку будет другом, товарищем и братом; в современной же истории единоумие и единомыслие существуют лишь в зародыше, в потенции, что и предчувствуют, предвидят умы великих гуманистов. В действительной жизни единоумие и единомыслие возможны лишь в короткие периоды национальных подъемов, всплесков, связанных или с освобождением от внешних врагов, или с энтузиазмом восстановления мирной жизни, или с переживанием за честь страны в мировых чемпионатах и олимпийских играх и т.п. экстремальных ситуациях. Конечно, возможно еще и вынужденное, лицемерное единомыслие и единоумие в тоталитарных обществах (режимы Гитлера, Сталина), которые достигаются властями за счет беспощадного насилия и принуждения большинства населения, но в силу бесчеловечности таких сообществ, где уничтожается, извращается сама природа и сущность человека как человека разумного, они недолговечны. Сторонники концепции выделения двух типов обществ (индивидуалистического и коллективистского) рассматривают три возможных варианта соотношения государства и идеологии. Если убрать понятия «духовная власть» и «светская власть», которые, как уже отмечалось выше, не способствуют прояснению проблемы, а только затемняют, искажают суть вопроса, то эти варианты таковы: а) идеология и государство могут быть в гармонии; б) идеология может иметь верховенство над государством; в) государство может иметь верховенство над идеологией. Конкретизируются они следующим образом. Для России (коллективистского общества)характерна гармония идеологии и государства. Российское государство квалифицируется как «соборное государство», причем на всем протяжении российской истории, кроме современного этапа (после распада СССР), «соборное государство» характеризуется как деятельное совершенство, как следствие творческой деятельности народа, а именно той части общества, которая обеспечивает совершенствование общественных отношений во всех сферах общественной жизни. Причем особенно ярко гармония идеологии и государства, а также «соборность» российского государства проявляются в советский период, когда государство инициирует товарищеские суды, взятие правонарушителей на поруки, народные дружины, комсомольские оперативные отряды, домовые советы, зеленые патрули и тому подобные институциональные оформления единства государства и идеологии. Сталин признается великим провидцем, борцом за сохранение российских традиций в философии, величайшей личностью. И еще один очень интересный момент. Подчеркивается принципиальное различие между демосом и народом. Демос определяется как элита и та часть общества, которая стремлением к своей выгоде и посредством правового государства поддерживает свое положение над обществом. Демос объединяет тех людей, которые определяют при помощи элиты потребительский курс общественной политики и практики, реализуют тот или иной проект общества потребления. В современной России демос составляют олигархи и их подручные, компрадоры, вероломные антинациональные кланы, политические клики, криминалитет, которые добиваются для себя роста, возвышения и удовлетворения потребностей. Что же касается народа, то это та часть коллективистского общества, которая обеспечивает процесс совершенствования общественных отношений. Следует заметить, что такого определения демоса нет ни в одном из философских словарей ни советского, ни современного периодов. Второй вариант отношения между государством и идеологией сторонники выделения двух типов общества (индивидуалистического и коллективистского), а именно, когда идеология может иметь верховенство над государством, считают, чтό конкретизируется в теократических обществах и государствах. Это, по-видимому, государства средневековой Европы и современные исламские государства. Третий вариант отношения между государством и идеологией, а именно, когда государство имеет верховенство над идеологией, сторонники концепции выделения двух типов общества считают чтό реализуется в современных государствах Запада. Это правовые государства, они являются продуктом творческой деятельности демоса. Здесь игнорируются все социальные нормы, кроме норм права. Все остальные социальные нормы демос объявляет частным делом каждого. Так возникают частная мораль, свобода совести, свобода слова и т.д. В таком же положении оказываются и нормы идеологии, получает место свобода в выборе морали, в выборе идеологии и т.д. Здесь идеология имеет частный характер (в то время как в российском коллективистском обществе идеология имеет общественный характер). Частные идеологии предполагают идеологическую непримиримую борьбу, единоумие же и единомыслие предполагают совершенствование общественной идеологии. Попробуем разобраться в вышеизложенном. Начнем с первого варианта, где идеология и государство находятся в гармонии. Такое соотношение государства и идеологии характерно для России как коллективистского общества (по утверждению сторонников концепции выделения двух типов общества). Как уже отмечалось выше, без определенной гармонии между идеологией и государством государство не может существовать в принципе, т.к. оно управляет всеми делами в обществе, прежде всего, в интересах господствующего класса, а господствующей идеологией в обществе является идеология господствующего класса. Это азбука социологии. Но такая гармония характерна не только для России, но и для Запада, и для любого цивилизованного общества. А вот называть российское государство всех времен, кроме последнего (после распада СССР), «соборным», которое является деятельным совершенством, исполненным творческой деятельностью народа, никак нельзя. «Соборность», как известно, обозначает добровольное единение человеческих устремлений, их душ, сердец, умов в чем бы то ни было. Само словосочетание «соборное государство» нелепо, т.к. государство есть аппарат насилия, угнетения одного класса другим (Маркс, Ленин). Если бы российское государство было соборным, разве были бы восстания Пугачева, Разина, декабристов, революции 1905–1907, 1917 годов? Разве критиковали бы царизм Радищев, Пушкин, Лермонтов, Белинский, Добролюбов, Герцен, западники и славянофилы, Гоголь, Толстой, Достоевский и многие другие? И уж совсем кощунственно называть соборным российское государство советского периода. Все этапы его существования – от установления диктатуры пролетариата через военный коммунизм, гражданскую войну, репрессии 1937 г., насильственную коллективизацию, построение социализма в основном, репрессии послевоенного периода, построение развитого социализма – сопровождались насилием над личностью, уничтожением и гноением в концлагерях инакомыслящих. Похоже, что у авторов концепции двух типов общества стерта частично память и умы устроены особым образом, они видят все недостатки Запада, а позорное прошлое своей страны они не видят. Да, российский народ и велик и терпелив, он совсем недавно совершил вели-чайший подвиг, взяв в основном на себя груз уничтожения фашизма на Земле. Велика роль наших ученых, писателей, поэтов, деятелей искусства, способствующих построению истинно человеческих отношений в России и во всем мире. Но нельзя же не замечать подлости, откровенной безнравственности вождей советского периода, особенно Ленина, Сталина, Троцкого, Свердлова, превративших частично весь народ великой страны в марионеток. Еще один идеологический пассаж. Разграничение понятий демос и народ. Во всех словарях и энциклопедиях демос определяется как народ, широкие слои свободных граждан в древнегреческих городах-государствах. Сверху – аристократия (эвпатриды), снизу – неполноправные граждане (метеки, вольноотпущенники и др.). В демос не входили рабы. Сегодня понятие демос не употребляется самостоятельно, зато живет термин демократия. Зачем в демос-народ произвольно включать элиту и ту часть общества, которая «к своей выгоде и посредством правового государства поддерживает свое положение над обществом»? Зачем искажать веками сложившееся понимание того, что русское слово народ по-древнегречески звучит как демос? Зачем делать такой неуклюжий трюк и в демос современной России включать олигархов и их подручных, «компрадоров, вероломные антинациональные кланы, политические клики, криминалитет»? Не проще ли сказать, что политическая и экономическая элита современной России в какой-то степени коррумпирована и криминализирована? Оказывается, все просто. Все эти сложные построения, а именно, признание гармонии между идеологией и государством только в России (коллективистском обществе) и отказ в такой гармонии обществом на Западе, квалификация всех российских государств (кроме современного) как соборных, причем образцом государственной соборности признается СССР, различение понятий демос и народ, делаются только для того, чтобы «отказать» России в демократии. Демократия, оказывается, соответствует только Западу, а России соответствует аристократия (правление лучших). Нет сомнения, что «правление лучших» предпочтительнее «правления всяких». Общеизвестно также, что «правление лучших» бывает очень редко во всем мире, и в России в том числе. Не зря Спиноза писал, что «все прекрасное, лучшее также трудно, как и редко». Об этом свидетельствует и вся история России. О правлении лучших мечтали Платон и Аристотель, Сенека и Марк Аврелий, западники и славянофилы и многие-многие великие гуманисты всех времен и народов. Об этом пишут авторы концепции двух типов общества, только почему-то они считают, что «правление лучших» необходимо только России, а Запад обойдется и так, с «правлением всяких». Странно также, что к «правлению лучших» сторонники концепции двух типов общества относят и правление тирана Сталина с его орденом меченосцев – «партией нового типа» – и поднадзорные, послушные КПСС и КГБ советы. Да, сегодня, как никогда, России необходимо «правление лучших». Но лучшие не могут сами прийти во власть, подобно тому как пришли в свое время Ленин и Сталин со своей гвардией, уничтожив огромное количество невинных людей. Лучших надо взрастить и выбрать во власть. Лучшие в обществе были, есть и будут всегда, но во власть они попадают крайне редко. Соломон, царь Израиля и Иудеи, Солон и Перикл, правители Афин; Марк Аврелий, римский император; Ф.Д. Рузвельт, четырехкратный президент США, вот, пожалуй, и все. Дело в том, что восхождение во власть сопровождается сумасшедшей конкуренцией, где все средства хороши. Поэтому во власти оказываются не самые лучшие, а самые честолюбивые, самые хитрые. Сегодня во всех цивилизованных странах власть выбирается демократически. Так что дело не в велеречивости Маркса, а в его гениальности, когда он писал: «Демократия есть разрешенная загадка всех форм государственного строя». Потому что чем более развито, культурно общество, тем более развит, культурен каждый его гражданин. Он личность, он полноправный член общества. Делая сознательно свой выбор, гражданин берет ответственность на себя за судьбу всего народа, всего государства. Да, демократия в России плоха, несовершенна, много есть лазеек, которыми пользуются люди хитрые, нечестные, корыстолюбивые. Но все же прав был Черчилль, когда говорил, что демократия, конечно, плоха, но, к сожалению, ничего лучшего люди не придумали. Да, аристократический строй хорош по определению. Да, лучшие, добродетельные правители желаннее, чем те хитрецы и корыстолюбцы, которые зачастую попадают во власть демократическим путем. Но кто нам даст, предоставит лучших, честных и добродетельных правителей? Господь Бог? Он, к сожалению, делает это очень редко, а дельфийского оракула у нас нет. Поэтому только сами. Чем честнее, смелее, умнее будем сами, тем лучше будут наши правители. Умные, честные, трудолюбивые, политически и экономически грамотные люди найдут пути совершенствования демократических процедур, найдут способы формирования достойного правительства. Демократия становится тождественной аристократии. Обращает на себя внимание и такая идеологическая подстановка. Соборному российскому государству якобы соответствует общественная идеология, в то время как западным, правовым государствам соответствуют частные идеологии. Мало того, соборная общественная идеология будто бы, являясь единоумием и единомыслием, обречена на всегдашнее совершенствование, что совершенно недоступно частным идеологиям Запада, находящимся в непримиримой борьбе. Опять-таки налицо явное отступление, игнорирование классических диалектических принципов, а именно, развитие есть атрибут, оно присуще всем системам мира, а в обществе развитие имманентно включает в себя совершенствование. Более того, о механизме совершенствования соборной, коллективистской идеологии, об этапах совершенствования ее авторы концепции двух типов общества ничего не пишут, кроме многократного повторения термина «совершенствование». Но еще Ходжа Насреддин говорил: «От того, что ты сто раз скажешь слово халва, во рту слаще не станет». Во втором варианте отношения между государством и идеологией авторы концепции двух типов общества рассматривают средневековые теократические государства. Здесь, по их мнению, существует верховенство идеологии над государством. Идеология в принципе, по существу не может иметь верховенства над государством, поскольку государство есть военная, политическая, экономическая, реальная сила, а идеология есть только лишь система идей. Идеология становится материальной силой только в том случае, если она становится убеждением людей, внутренней сущностью государства, но это означает, что устанавливается гармония между государством и идеологией. Таким образом, и в западном средневековом обществе идеология и государство находятся в гармонии, ничуть не отличаясь от гармонии идеологии и государства в российском, коллективистском обществе. О верховенстве христианской идеологии можно говорить лишь в том смысле, что сменялись столетия и государства, а духовной удавкой для большинства населения, которой пользовались все государства этого периода, оставалось христианство. О таком же верховенстве идеологии над государством можно говорить, имея в виду советский период российской истории. За 70 лет сменился ряд правительств, а идеология оставалась прежней – марксистско-ленинской. Опять-таки нет разницы между коллективистским и индивидуалистическим обществами. Согласно третьему варианту взаимодействия государства и идеологии существуют, по мнению авторов концепции двух типов общества, современные правовые государства Запада. В этом случае якобы государство имеет верховенство над идеологией. Как уже отмечалось выше, по сути дела государство везде и всегда существует в гармонии с идеологией, не являются в этом отношении исключением и правовые государства Запада. Просто идеологией правовых государств Запада является либерализм, они не руководствуются какой-либо догматической, долговременной идеологией типа христианства или «научного коммунизма». Их идеологией является благополучие общества, охрана прав и свобод личности, человека. Поэтому их идеология носит такой же общественный характер, как и идеология России, имеется в виду государственная идеология. А то, что отдельные граждане или социальные группы могут проповедовать или придерживаться идеологических концепций, отличных от государственной идеологии, так это характерно для любого цивилизованного общества, обладающего сложной социальной структурой. В этой борьбе, в этом взаимопроникновении частных идеологий и происходит реальное, действительное обогащение, совершенствование государственной идеологии. Авторы же и сторонники концепции двух типов общества «отказывают» в развитии идеологиям Запада на том основании, что между частными идеологиями Запада идет якобы непримиримая борьба. Однако это явное преувеличение, поскольку непримиримость привела бы общество к самоуничтожению. Реальная же, действительная борьба, борьба с взаимными уступками и является источником развития, совершенствования единой государственной идеологии. Это не означает, конечно, что с идеологиями Запада все в порядке, что там «тишь да гладь». Философы-гуманисты Запада отмечают такие недостатки идеологий Запада, как потребительство, безыдейность, бездуховность, что снижает пассионарность общества, уменьшает оптимизм, отрицательно сказывается на решимости в преодолении глобальных проблем современности. Теперь об идеологической культуре. Авторы и сторонники концепции двух типов общества совершенно несправедливо отделяют «диалектическую идеологическую культуру» России от «метафизической идеологической культуры» Запада. Потому как «метафизической идеологической культуры», так же, как и «метафизической системы теоретизирования», не может быть в принципе, даже если бы кто-нибудь их захотел создать. Это нонсенс, воляпюк, сапоги всмятку. Общество со времен XVII–XVIII вв. развивается очень быстрыми темпами, а XX–XXI вв. демонстрируют бешеные темпы развития, поэтому метафизический метод познания просто невозможно применить, а «метафизическую идеологическую культуру» и «метафизическую систему теоретизирования» невозможно создать и иметь. Кроме того, авторы концепции двух типов общества совершенно произвольно причисляют великих мыслителей и великих государственных деятелей к тем или иным системам теоретизирования и идеологическим культурам. Так, Аристотель, славянофилы, Ленин и Сталин приписываются к «диалектической системе теоретизирования» и, соответственно, к «диалектической идеологической культуре», а Маркс, Гегель (тогда уже и Гераклита, как их учителя, надо присоединить) причисляются к «метафизической системе теоретизирования» и, соответственно, к «метафизической идеологической культуре». Как говорится, не ведают, что творят. И еще: для большей убедительности, для придания своим изысканиям философской глубины и теоретической значимости авторы концепции двух типов общества привлекают уже устаревшую, или специально созданную, или не применяющуюся в социальных исследованиях терминологию (эссенциальное, диалектический компендиум, дискретные и континуальные теории, теории отражения и теории репрезентации, реализм и номинализм и др.), причем введение этих понятий не только не способствует решению проблемы, а, наоборот, затемняет суть вопроса. Совершенно нелепая постановка вопроса о разграничении понимания социальной структуры на Западе и в России предпринимается авторами концепции двух типов общества. На Западе признается существование различных социальных групп и идеологических разногласий между ними. В России, видите ли, необходим иной тип исследования социальной структуры (согласно «диалектике структуры и функции»), когда общество предстает как целостность, исключая возможность многообразия идеологий. А куда делись декабристы, а куда делся Ленский расстрел, хрущевский расстрел рабочих в Новочеркасске, а куда делись партии кадет, монархистов, анархистов и т.д? Зачем эта искусственная лакировка российской действительности? Зачем все эти словесные выверты? Скажите прямо, как Ленин, что в России должна быть одна научная, коллективистская, воинствующая идеология. И тогда секса в России не будет, проституции не будет, наркомании не будет, идеологических разногласий между различными социальными группами тоже не будет. Итак, попытка отделить «диалектическую идеологическую культуру» России от «метафизической идеологической культуры» Запада совершенно неверна и бесперспективна теоретически, вредна и реакционна по сути дела, она антигуманна и безнравственна. Фактически это обличенная в причудливую, усложненную философскую терминологию тоска по железному занавесу. Это также безнравственно, как признавать Сталина великим провидцем, хранителем традиций русской философии, величайшей личностью. Идеологическая культура России, как одно из проявлений общей российской культуры, всегда и везде активно взаимодействовала с культурой Запада, при этом обогащались и та и другая, не теряя своей самобытности. И когда авторы концепции двух типов общества пишут о том, что Маркс и Энгельс не различали двух основных принципиально различных систем теоретизирования (метафизической и диалектической), то демонстрируют свою абсолютную методологическую беспомощность. Маркс и Энгельс при всех своих ошибках, о которых говорилось выше, были классическими философами и, конечно, до того, чтобы не различать диалектики и метафизики, дойти не могли. В заключение. 1. Практическая идеология России, как и практические идеологии всех цивилизованных государств, всегда находится в гармонии с государством, иначе государство не могло бы существовать. Практическая идеология отражает соотношение классовых сил в стране и потому является идеологией господствующего класса, или господствующих классов. 2. Так как российское общество находится в развитии, как и все другие цивилизованные общества, то внутри общества зарождаются идеологии будущего, которые могут реализоваться с изменением соотношения классовых и социальных сил, с приходом нового господствующего класса, желательного среднего. 3. Идеологическая культура России очень богата и разнообразна. Она вобрала в себя богатейшие идейные наработки российских гуманистов с античных времен и до нашего времени, осмыслила лучшее из опыта общественного и государственного устройства своей страны, а также усвоила и переварила лучшее из идейного богатства Запада, поэтому отделять, изолировать идеологическую культуру России от идеологической культуры Запада методологически неверно, а практически вредно и реакционно. 4. В связи с тем что XX век для России был, в основном, тоталитарным, то демократический опыт как у государства, так и у населения очень невелик. Но другого пути, кроме настойчивого, кропотливого совершенствования демократических институтов, у России нет. Только через культурное развитие населения страны, через совершенствование, прежде всего, человеческих, нравственных качеств людей возможно построение эффективной экономики, справедливого распределения общественного богатства, эффективного, честного государства, богатой, разнообразной, красивой высоконравственной общественной жизни. Только в этом случае Россию перестанут бояться другие народы и государства, станут ей доверять, а, может быть, даже учиться у ней честности и открытости в строительстве единого человечества. 1.6. Элита и социальный авангард России. О великих личностях России и крупнейших исторических деятелях Легко жить тому, кто нахален, как ворона, дерзок, навязчив, безрассуден, испорчен. Но трудно жить тому, кто скромен, кто всегда ищет чистое, кто беспристрастен, хладнокровен, прозорлив, чья жизнь чиста. Будда Элита – это лучшие. В обществе элита – это самые авторитетные, уважаемые, заботящиеся о благе народа люди. Это могут быть ученые, писатели, поэты, государственные деятели, артисты, спортсмены, военачальники и др. В связи с тем что в классовом обществе большим авторитетом пользуется богатство как таковое, в элиту зачастую входят и просто очень богатые люди, своей деятельностью мало устремленные к процветанию общества, а то и вовсе паразитирующие за счет общественного богатства. Чтобы отделить мнимую элиту от настоящей, действительной, вводится понятие – социальный авангард общества. О социальном авангарде России очень хорошо пишет Н.В. Фомина, одна из представителей концепции двух типов общества – коллективистского и индивидуалистического. В статье показано, как социальный авангард России изменялся исторически, однако всегда раскрывал и показывал народу суть подлинной человечности и красоты нравственного совершенства человека, показывал примеры служения Отечеству, демонстрировал устремленность к установлению более совершенных общественных отношений. Так, в период Киевской Руси социальным авангардом предстает светская аристократия. Во-первых, потому что этим формальным авангардом народа изначально руководит идея блага всего общества, ответственность перед народом; во-вторых, аристократия света в состоянии освоить социально-теоретическое богатство общества и взять на себя функции реализации этого богатства; в-третьих, светская аристократия является тем социальным институтом, который представляет собой власть и, следовательно, способен воспроизводить и совершенствовать гармонию общественных отношений. Князья (по Кириллу Белозерскому) призваны как лично быть безусловно нравственными, так и блюсти исполнение религиозно-нравственных требований в общественном и частном обиходе своей княжеской паствы. Их положение высокое, опасное и ответственное. Они помазанники Божии, воплотители на земле божественной правды, кормчие жизни, долженствующие направлять свою деятельность на благо крестьян, а не на их кровопролитие. Им надлежит свято хранить закон высшей правды –справедливости (праведности), труда, чтобы «люди Господни» достигали своей конечной цели, а не губить их души своей нравственной шаткостью и нерадением, за что с них, князей, взыщется от Бога. Отвечали ли реальные князья своему призванию, о котором писал Кирилл Белозерский? Наверняка не всегда. Тем не менее в сказаниях и в сердцах людей долгое время сохранялась слава таких князей, как Александр Невский, Всеволод Гавриил, Довмонт Псковский, Мстислав Храбрый и др. В социальный авангард древнерусского общества, кроме князей, входили также их дружины. Понятие «дружина» является общеславянским, образовано от слова «друг», которое первоначально означало товарища на войне. Дружина являлась таким же необходимым элементом древнерусского общества, как и князь. Она имела громадное значение в эпоху постоянной напряженной борьбы с иноплеменниками. Основным мотивом ратного подвига и возможной смерти в бою князя и его дружинников была самоотверженная любовь к народу, защита своего города, русской земли. Одним из значимых постулатов самодержавной власти стала концепция служения самодержца общему благу, «славе и чести народа российского». В этом нельзя не видеть древнерусской традиции, согласно которой власть рассматривалась как политическая добродетель. Конечно, далеко не все великие князья, а позднее цари были высокодобродетельными личностями, многие из них тратили огромную часть своей энергии на политические интриги, на борьбу с соперниками, при этом жестоко притесняя свой народ. С ростом государства российского, с ростом богатства царей, князей, бояр и дворян растет эксплуатация народа, вступает в силу крепостное право. В связи с этим светская власть России утрачивает свое значение социального авангарда российского общества. Для великих государственных мужей России, во все времена иногда отступавших от выполнения своего божественного предназначения служения народу, наставниками и соратниками были те лучшие представители Церкви, у которых христианское и народное не существовало отдельно, но было слито в идею, обретшую со временем свое имя – Святая Русь. Новым элементом социального авангарда России явилась аристократия духа. Древнерусские философы аргументированно полагали, что именно православное духовенство и православные монахи являются передовой частью общества, так как это наиболее совершенные люди, способные своей деятельностью совершенствовать общественные отношения. Иоанн Грешный пишет, что целью монастырской жизни является не умерщвление плоти или уединение для спасения души. Иночество рассматривается как путь, ведущий к постижению мудрости. Это путь отречения от индивидуализма, путь служения людям, с которыми монах призван делиться обретенной в монастыре мудростью и для которых должен являться образцом для подражания, нести им свет разума и любви. И на деле в повседневной жизни лучшее духовенство, монашество проповедовало не столько словами, сколько собственным примером жизни, собственными делами, для них характерен путь «живого примера». Священники, монахи были учителями народа. Необходимо отметить, что слово «учитель» является одним из значимых слов русского языка. Учитель наставит в тайнах смысла жизни, раскроет такие его глубины, которые ни в каком устном или письменном слове выразить невозможно. Учитель вовремя заметит смятение ученика и направит его на верный путь. Учитель не подавит инициативу своего ученика, а, наоборот, поощрит, отправив на трудное задание. Учитель никогда не унизит, но скажет в глаза суровую правду и первым возрадуется успехам подопечного; он воспитывает сердцем, лично являя образец сердечной вместимости и мудрости. Священники и монахи, подвизаясь каждый на своем поприще, делали одно общее дело, которое простиралось далеко за пределы церковной жизни и широко захватывало личную и общественную жизнь своего народа. Среди современных представителей православного духовенства и монашества есть много людей, достойно несущих православное пастырское служение и лично воплощающих лучшие черты передовой части общества. Тем не менее, духовенство и монашество в качестве социального авангарда России ярче всего себя проявили именно в средневековой России. В новое время, в XVIII веке, во многом благодаря деятельности Петра I, российское общество пошло по пути цивилизованного развития. В связи с этим все большую общественную значимость приобретают «люди разных чинов». С этого времени власть государя укреплялась не столько силами элиты, сколько силами авангарда общества, образуемого из всех слоев социальной структуры России. Мыслилось, что государство укрепляется людьми разных чинов, что именно эта часть общества имеет чувство социальной ответственности, способность поступиться собственным благополучием ради общественного, принести наибольшую пользу для общества и в силу этого занимает передовые позиции в обществе, способствуя своей деятельностью установлению более совершенных общественных отношений. Именно поэтому государство представляет им права, из которых большая часть соответствует тем услугам, какие они оказывают государству. Понятие «разночинцы» исторически изменялось. Если в XVIII веке разночинцами именовали тех, кто не платил подушную подать и одновременно не принадлежал к дворянству или духовенству, то в середине XIX века этим словом обозначали получивших образование детей купцов, мещан, священников и отчасти крестьян. Итак, «разночинцы» – это представители различных социальных слоев, обладающие высокими нравственными качествами, «высшим социальным сознанием». Они обладали характерными чертами своих сословий, различным образованием, занимались различной деятельностью, но их объединяла одна задача – задача совершенствования общественных отношений. Н.К. Михайловский выделяет следующие характерные черты разночинцев: это скромность, горячее стремление к знаниям, особенно к знанию правды, а также непосредственный опыт и знание народной жизни. Разночинцы понимали, что общество развивается благодаря народу, благодаря его лучшим представителям, и защищали «подчинение общих категорий цивилизации идее народа и его блага». «Эхом русского народа» называл себя Пушкин. Из недр народа вышел всеобъемлющий ум Ломоносова. Блистательная плеяда писателей, художников, композиторов дала миру множество культурных шедевров высочайшего класса, которые были бесспорным свидетельством могучего духовного потенциала народа. Духовная энергия и творческая концентрация И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, К. Брюллова, И.М. Крамского, И.Е. Репина, В.Э. Борисова-Мусатова; А.П. Бородина, М.П. Мусоргского, П.И. Чайковского и многих, многих других вдохновляли и вдохновляют сердца русских людей. Если разночинцы активно способствовали совершенствованию всей совокупности общественных отношений в России, то сформировавшаяся в середине XIX века русская интеллигенция была исключительно озабочена социальной несправедливостью, царящей в российском обществе. Действительное раскрепощение крестьян проходило очень медленно, капиталистические отношения были неразвиты, особенно это бросалось в глаза на фоне более развитых социально-классовых отношений в Европе. Большая часть интеллигенции стремилась к тому, чтобы в России осуществлялись самые широкие и многообразные социальные преобразования в экономической, политической и культурной жизни. В начале XX века Россия прощается с самодержавием, Государственная Дума начинает «привыкать» к управлению страной, однако поражение России в Первой мировой войне дестабилизировало всю политическую, экономическую и хозяйственную жизнь государства. Большевики во главе с Лениным осуществляют государственный переворот. К власти приходит «партия нового типа» (Ленин), она же – «орден меченосцев» (Сталин). Большевики действительно были очень решительны, настойчивы и крайне жестоки. Им удалось силой и хитростью (пообещали землю отдать крестьянам, фабрики – рабочим, власть – советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов) мобилизовать огромное количество людей и победить в гражданской войне, после окончания которой они строят тоталитарное государство, ссылая в концлагеря или уничтожая всех инакомыслящих. В это время социальному авангарду России было особенно тяжело. Одним из первых пришлось покинуть Россию Питериму Сорокину, который позднее в Америке становится одним из виднейших социологов мира. Под конец жизни П. Сорокин попросил разрешения приехать в СССР, но правительство Л.И. Брежнева ему отказало. Двумя «философскими парохо-дами» вывозятся все философы и обществоведы во главе с Н.А. Бердяевым, которые не могли быть «воинствующими» материалистами и атеистами. В концлагерях погибают П.А. Флоренский, Г.Г. Шпет, Л.П. Карсавин, философы с мировыми именами! Уничтожаются поэты, писатели, режиссеры, кончает жизнь самоубийством затравленный чиновниками КПСС А.А. Фадеев. Преследуются по вздорным политическим мотивам ученые всех специальностей, особенно генетики и кибернетики. Уничтожается один из братьев Вавиловых, Николай Иванович, а другой брат, Сергей Иванович, цинично назначается президентом АН СССР. Вынужденно покидают Россию И. Бродский, А.И. Солженицын; звезды советского балета Р. Нуреев, А. Барышников, А. Годунов; один из величайших дирижеров – Кирилл Кондрашин. Великий «Главный конструктор», обеспечивший первенство СССР в освоении космоса, С.П. Королев шесть лет просидел в концлагере на Дальнем Востоке по сфабрикованному обвинению в государственной измене. Под воздействием тоталитарного прессинга вынужденно покидает страну М. Растропович – один из величайших виолончелистов мира, и Г. Вишневская, многолетняя оперная прима Большого театра. Лишается всех правительственных наград трижды Герой Советского Союза, «отец» водородной бомбы академик А.Д. Сахаров и высылается наряду с бомжами и проститутками из Москвы. Если перечислять всех представителей социального авангарда России советского периода, высланных, униженных, замученных в концлагерях и в тюрьмах, расстрелянных, то не хватит и сотни страниц. Поэтому совершенно противоестественно повествуют авторы и сторонники концепции двух типов общества, коллективистского и индивидуалистического, когда они, с одной стороны, провозглашают российское государство соборным, развивающимся по законам добродетели, подлинной человечности и красоты нравственного совершенства человека, а, с другой стороны, восхваляют Сталина, «мастера перченых блюд», организатора и вдохновителя всех мерзейших репрессий против социального авангарда России советского периода; провозглашают его величайшей личностью, великим провидцем, охранителем исторических традиций русской философии. Можно было бы сказать: «Не ведают, что творят». Но ведь это не случайные люди с улицы, это маститые ученые, философы, увенчанные докторскими степенями и профессорскими званиями. Видимо, не зря в народе говорят: «На всякого мудреца довольно простоты». Приходится напомнить, что личность, или сущность личности есть совокупность всех общественных отношений, причем нравственная составляющая личности является необходимой и решающей. Нет нравственной составляющей – и нет личности. Вот почему Н.А. Бердяев определял таких исторических деятелей, как Ленин и Сталин, людьми судьбы, роковыми людьми. Исключительная одержимость одной идеей привела их к страшному сужению сознания и нравственному перерождению, к использованию совершенно безнравственных средств в борьбе. У них выработалось цинично-равнодушное отношение к людям. Они соединяли в себе социальную революционность с духовной реакционностью. Все их мышление было империалистическим, деспотическим. Великий гуманист, лауреат Нобелевской премии по литературе, Иван Бунин выражался более эмоционально. О Ленине он говорил, что это выродок, нравственный идиот от рождения. По своему мировоззрению и делам полностью под это определение подходит и Сталин. Лучшие представители человечества с древности понимали, что истинно человеческими качествами являются доброта, смирение, терпение, доброжелательность. Так мыслили Будда, Платон, Иисус Христос, так мыслили великие гуманисты всех времен и народов. Кант учит нас: чтобы стать человеком, личностью, надо овладеть навыками труда, стать мастером своего дела; стать дисциплинированным, т.к. мы действуем в обществе; научиться мыслить самостоятельно; и, самое главное, самое трудное – стать нравственным. Поэтому когда приходится оценивать таких людей, как Нерон, Ленин, Сталин, Гитлер, то не надо забывать, что патологическое отсутствие у них нравственных качеств выводит их за пределы личностного, истинно человеческого. Таких персон можно лишь квалифицировать в качестве крупных фигур предыстории (Маркс) человечества. К сожалению, вся история человечества густо насыщена несправедливыми войнами, угнетением и уничтожением лучших представителей человеческого рода. Потому и приходилось Диогену днем с огнем искать человека. Потому и называл Маркс всю действительную историю предысторией человечества. Истинная история начнется тогда, когда человечество дорастет до обобществившегося человечества, когда люди перестанут использовать друг друга в качестве средства для достижения своих целей, когда нравственность станет необходимым атрибутом всех людей. Сегодняшний этап в истории России очень труден для большинства населения. К сожалению, правят бал коррумпированные чиновники и новоявленные богатеи. Социальный авангард или еще не сформировался, или его трудно отличить от хитрецов и демагогов. Но эти трудности преодолимы. По мере роста демократизации в стране, по мере улучшения прозрачности в экономических отношениях, по мере прихода во власть все большего количества честных людей российское сообщество будет обретать свое человеческое достоинство. Уже сегодня государство обратило внимание на ключевые проблемы страны: здравоохранение, образование, жизненный уровень большинства населения. Пока сделано очень мало. Но если будет политическая воля, если проснется нравственное чувство озабоченности за судьбы своего народа, за судьбу России, проявится истинная любовь к своему отечеству, то дело пойдет на лад, и «на обломках самовластья» вместо вечно обиженного, но терпеливого российского народа расцветет человеческое сообщество сильных, добрых и свободных людей. Причем это совсем не фантастическая перспектива. Это очень даже возможно сделать. Если сегодня богатые и чиновные люди наслаждаются своим богатством, то это сопровождается осуждающими взглядами большинства бедного населения. И если дальнейшие прибыли они употребят на приобретение достоинства и богатства для своего отечества, при всем том благополучии, которое у них никто не отнимет, они обретут уважение граждан страны, их имена могут быть вписаны в почетные списки великих сынов России, которые своей активной деятельностью, своим служением государству российскому создавали благополучие, авторитет и славу России. В заключение необходимо отметить. 1. Социальный авангард России исторически изменялся. Во все периоды истории российского народа были люди-маяки, люди, олицетворявшие собой истинно человеческие качества – ум, силу, доброту, любовь к людям, нравственную чистоту и красоту. Своим существованием, своими делами они показывали истинные образцы человеческой жизни и намечали перспективы дальнейшего развития российского народа. Эстафета великой мощи, красоты человеческих отношений переходила от лучших князей с их дружинами Древней Руси к самоотверженным, прославленным чистотой помыслов священникам и монахам средневековья России. В Новое время социальным авангардом явились «разночинцы», обогащая российские культурные традиции прогрессивными новинками Запада. Эстафету у разночинцев приняла российская интеллигенция. 2. От социального авангарда России, несущего в себе, прежде всего, нравственную чистоту и устремленность к истинной красоте и справедливости человеческих отношений, необходимо отличать крупных исторических деятелей типа Ивана Грозного, Ленина и Сталина, которые хоть и возглавляли государство российское на важных этапах развития, но принесли одновременно много подлости, жестокости, коварства, изуверства в общественную жизнь российского сообщества. Такие исторические фигуры не могут служить примером, образцом для лидеров сегодняшней и будущей России. Тоталитаризм, олицетворяемый ими, должен с неизбежностью остаться в прошлом, ибо и теоретически (Ф. Хайек и др.) и практически (история Третьего Рейха и СССР) показал свою несостоятельность, нежизненность, реакционность. 3. Каким видится социальный авангард сегодняшней и будущей России? Во-первых, это должны быть люди умные, культурные, честные и высоконравственные, истинные наследники Александра Невского, Сергея Радонежского, Пушкина, Толстого, Соловьева, Бердяева. Во-вторых, это могут быть люди деловые, богатые, умеющие грамотно вести хозяйство, но главным их интересом должно быть не запредельное набивание своей мошны, а видение того, что обретение достойного образа жизни большинством населения страны есть великая ценность, есть великий патриотический долг каждого уважающего себя человека, если он способен что-либо сделать на этом поприще. В-третьих, сюда должны войти культурные и честные политические деятели, опровергающие своей деятельностью Макиавелли и Талейрана, достойно представляющие Россию на международной арене в качестве сильного, миролюбивого и честного соседа и партнера. И самое главное для всех – никогда, ни при каких обстоятельствах не брать чужого ни в виде завышенных налогов, ни в виде прибавочного продукта, не говоря уже о взятках. Выводы: 1. Современная российская идеология должна складываться на основе всего лучшего, что выработано в мировой гуманистической мысли, в мировой гуманистической практике. Следует отметить, что в области гуманистических философских наработок Россия находится «впереди планеты всей» (Соловьев, Бердяев, Лосский, Вышеславцев, Цареградцев и др.), а вот в области заботы о своем народе мы значительно отстали от многих человеческих сообществ. 2. Временное «засилье», доминирование европейских идей в интеллектуальном пространстве России возможно. Это происходит тогда, когда западные идеи являются действительным «прорывом» в интеллектуальной атмосфере планеты (Гегель, Маркс, Эйнштейн). Однако интеллектуальная мощь России их быстро усваивает, «переваривает», зачастую открывая в них такие направления, которые и не подразумевались самими авторами. Сегодня Россия сама предлагает миру русскую идею в качестве глобализационной идеи. 3. Идеологическая культура России очень богата и разнообразна. Она вобрала в себя богатейшие идейные наработки российских гуманистов с античных времен и до нашего времени, осмыслила лучшее из опыта общественного и государственного устройства своей страны, а также усвоила лучшее из идейного богатства Запада, поэтому отделять, изолировать идеологическую культуру России от идеологической культуры Запада методологически неверно, а практически вредно и реакционно. Глава 2. РЕАЛИЗАЦИЯ РУССКОЙ ИДЕИ – СУЩЕСТВЕННЫЙ ВКЛАД РОССИИ В ОТКРЫТЫЙ МЕГАСОЦИУМ Открытый мегасоциум – мировое человеческое сообщество «без учета» границ, секретов и запретов, существующих между народами и государствами; сообщество, забывшее вражду и ненависть. 2.1. Об «осуществлении» русской идеи в советский период жизни российского общества Государствам до тех пор не избавиться от бед, пока не будут в них править философы. Платон Концепция русской идеи, как известно, формировалась великими гуманистами России. И сегодня ее разработка возможна лишь потому, что в России нет тоталитаризма. В марксистско-ленинской, большевистской идеологии о русской идее ничего не говорилось. Во-первых, потому, что русская идея разрабатывалась в основном религиозными философами, а во-вторых, потому, что русская идея включает в себя высший гуманизм, несовместимый с идеологией и практикой грубости, насилия, «бесовства» большевиков. Хотя большевики (Ленин и Сталин) есть «бесы», но они наши, российские, «бесы». Программой их деятельности было построение коммунизма в России и позднее во всем мире. Поэтому, наряду со своим изуверством, они вовлекли огромное количество простых людей – рабочих, крестьян, служащих, интеллигентов – в социалистические преобразования общества. Они формировали производственные коллективы в городе и на селе, профсоюзные, спортивные, культурные организации. Инфраструктура социалистической России была достаточно развита и многообразна. Можно было бы даже сказать, что в социалистической России формировалось гражданское общество, если бы оно не было под неусыпным контролем КПСС и КГБ. Большевики и КПСС считали, что они «несут» благо российскому обществу и всему мировому сообществу. Другими словами, и русская идея и российский коммунизм имели одну и ту же цель – построить в России самое справедливое, самое совершенное общество, которое стало бы завидным примером для всех народов мира. Однако грубость, диктат, насилие, принуждение, догматизм, слежка за инакомыслящими перечеркнули все благие намерения коммунистов. Они постепенно потеряли поддержку населения своей страны, а для западного мира они стали создателями «империи зла». И вот сегодня наиболее упрямые остатки тех коммунистов, которые из-за своей несостоятельности вынуждены были передать власть демократам, пытаются консолидировать идеологию Народно-патриотического союза России. Само по себе это действие вполне нормальное: почему бы не способствовать улучшению жизни российского народа, укреплению государства российского? Но что настораживает? Во-первых, грубо критикуют российских либерал-демократов за то, что те в определенной степени пытаются учиться демократии на Западе. Это застарелая привычка коммунистов, которые за все советские годы привыкли считать себя партией нового типа, единственной руководящей и направляющей силой, обладающей истиной в последней инстанции. Во-вторых, совершенно необоснованно обвиняют либерал-демократов в русофобии. В-третьих, абсолютно бессовестно пытаются выдать себя за сторонников русской идеи, в то время как их прародители, большевики во главе с Лениным и Сталиным, самым жестким образом преследовали русскую нематериалистическую философию, где прежде всего и разрабатывалась русская идея, считая ее представителей «дипломированными лакеями поповщины». Более того, Сталина, компрачикоса человеческих душ, насаждавшего в стране атмосферу нетерпимости к инакомыслящим, атмосферу подозрительности и доносов, убившего миллионы невинных людей, провозглашают активным проводником, деятельным сторонником русской идеи. Что объединяет сегодняшних коммунистов и авторов и сторонников концепции двух типов общества – коллективистского (российского) и индивидуалистического (западного)? Это тоска по тоталитаризму и стремление возродить его в России. Как они пытаются это делать? Они пытаются закамуфлировать свои пристрастия и пропаганду тоталитаризма в гуманистические понятия русской религиозной философии, такие как русская идея, соборность, устремленность к совершенству, единоумие, единомыслие, вселенское братство и др., хотя, как говорится, «ослиные уши» тоталитаризма им полностью спрятать не удается. Вот несколько примеров. Пытаясь «привлечь» на свою сторону философию В.С. Соловьева, они якобы разделяют его идеи о всеединстве, о всемирном значении устремленности российского народа к построению истинно человеческого общества, но здесь же называют В.С. Соловьева «абстрактным, христианским» гуманистом. Что это значит? Это значит, что долговременный, тяжкий путь совершенствования российского общества через экономическое, политическое, культурное, нравственное развитие для них неприемлем. Конкретным, реальным, действительным гуманизмом они считают социалистический интернационализм и тот социализм и коммунизм, который строился в СССР под руководством КПСС. Тот факт, что страна была опутана сетью концлагерей, что подавлялось всякое свободомыслие, что были уничтожены государством миллионы российских граждан, их нисколько не смущает. Построение «совершенного» общества руками политических заключенных, осужденных по сфабрикованным обвинениям, по доносам, по показаниям свидетелей, выбитых пытками, – вот что для них является конкретным гуманизмом. Путать святое с грешным – любимое занятие авторов и сторонников концепции двух типов общества – российского и западного. Так, соборность, софийность, всеединство как идеи и проявления высшего гуманизма они без зазрения совести перемножают на энтузиазм социалистических преобразований Советской России, осуществляемых в ежовых рукавицах КПСС и КГБ. Пишут, с одной стороны, что русская идея есть идея сердца, созерцающего свободно и предметно, что русская идея является главным источником русской веры и русской культуры, и тут же пишут о том, что Октябрьская революция 1917 г., в ходе которой совершались массовые мерзейшие преступления против личности, обусловила наполнение духовно-христианской формулы этой идеи реальным социально-экономическим содержанием. Оказывается, что русские большевики, сторонники В.И. Ленина, сознавали международное значение своей миссии, но были озабочены преимущественно практической стороной дела, социально-политической реализацией «русской идеи» в евразийском масштабе и добились первых успехов ее реализации в Советской России и затем в СССР. Поистине безграничным цинизмом надо обладать, чтобы писать о том, что палачи русской религиозной философии были озабочены практическим внедрением идей этой самой философии и даже добились определенных успехов на этом поприще. Если «русская идея» была такой важной для большевиков, если они занимались практическим ее осуществлением, то зачем надо было преследовать ее авторов, зачем их во главе с Н.А. Бердяевым вывозить на двух «философских» пароходах из России, зачем оставшихся в России гноить в концлагерях? Ответ прост. Большевиками осуществлялась не истинная, гуманистическая русская идея, где свободное развитие каждого должно быть условием свободного развития всех, а ее тоталитарный, искаженный насилием над личностью вариант. Авторы же и сторонники концепции двух типов общества, российского и западного, чтобы как-то прикрыть свои тоталитарные пристрастия, записываются в продолжателей дела русской религиозной философии, приглашая ее в свою «стряпню» в качестве свадебного генерала. Далее посмотрим, как спекулируют авторы и сторонники концепции двух типов общества, российского и западного, на творчестве Н.А. Бердяева. Вот один из перлов: «Несмотря на свой субъективизм в понимании как христианства, так и социального смысла коммунизма, Бердяев уже за рубежом Отчизны пытается объективно оценить смысл русской коммунистической революции». Что характерно: те высказывания Н.А. Бердяева, которые расходятся, противоречат взглядам авторов и сторонников концепции двух типов общества, они признают субъективными (неистинными), а те мысли Бердяева, которые не противоречат концепции авторов, они признают объективными, т.е. истинными. Ну конечно, разве может «абстрактно-гуманистическая» философия Н.А. Бердяева претендовать на тот уровень объективности, которого достигли конкретные гуманисты, авторы и сторонники концепции двух типов общества? Однако на ум приходит выражение: «Карлик, стоящий на плечах великана, видит дальше, но нет в нем биения гигантского сердца». Именно Н.А. Бердяев, по мнению авторов и сторонников концепции двух типов общества, показал глубокую духовную связь особенностей «русского коммунизма» с концепцией «русской идеи», анализируя бытие этой связи уже в ХХ веке. Да, действительно показал. Но каков характер этой связи? Что об этом говорит Бердяев? Так, например, Н.А. Бердяев пишет, что вначале марксисты производили впечатление менее крайних и свирепых революционеров, чем старые социалисты-народники или социалисты-революционеры, как их стали позднее называть, марксисты были против террора. Но, как оказалось, это была обманчивая внешность, вводившая в заблуждение даже жандармов. Возникновение русского марксизма, по Бердяеву, было кризисом русской интеллигенции, потрясением основ её миросозерцания. Дело в том, что традиционно русская интеллигенция разрабатывала идеологию «русской идеи», т.е. теорию гуманистического, истинно человеческого преобразования общества; большевики же К. Маркса соединили со Стенькой Разиным, ибо они были революционерами. Революционеры, как известно, имеют интегральное мировоззрение, в котором теория и практика органически слиты; тоталитарность во всем – основной признак революционного отношения к жизни. Поэтому Н.А. Бердяев и отмечает, что марксизм был крушением русской интеллигенции, сознанием ее слабости. Хотя искание царства социальной правды и справедливости остается, на первый план выходят жертвоспособность, аскетическое отношение к культуре, целостное, тоталитарное отношение к жизни, определяемое главной целью, – осуществлением социализма. Большевикам была чужда русская философия, их не интересовали вопросы духа, культурный уровень не только средних революционеров, но и вожаков революции был невысок, мысль их упрощена. Им оставались чужды темы Достоевского, Л. Толстого, Вл. Соловьева, Ницше. Самый большой парадокс в судьбе России, пишет Бердяев, заключается в том, что либеральные идеи, идеи права, как и идеи социального реформизма, оказались в России утопическими, а тоталитарный коммунизм – неотвратимой судьбой России, внутренним моментом в судьбе русского народа. Далее Н.А. Бердяев дает характеристику В.И. Ленину. Ленин соединял в себе черты Чернышевского, Нечаева, Ткачева, Желябова, черты великих князей московских, Петра Великого и русских государственных деятелей деспотического типа. Ленин был революционером-максималистом и государственным человеком. Он объединил в себе предельный максимализм революционной идеи, тоталитарного революционного мировоззрения с гибкостью и оппортунизмом в средствах борьбы, в практической политике. Только такие люди успевают и побеждают. В нем были сконцентрированы простота, прямота и нигилистический аскетизм, граничащий с хитростью, почти с коварством. В философии, в искусстве, в духовной культуре Ленин был очень отсталый и элементарный человек, он соединял социальную революционность с духовной реакционностью. Все мышление его было империалистическим, деспотическим. Тип культуры Ленина был невысокий, многое ему было недоступно и неизвестно. Всякая рафинированность мысли и духовной жизни его отталкивала. В нем не было способности к созерцанию. Он всю жизнь боролся за целостное, тоталитарное мировоззрение, необходимое для борьбы, которое должно сосредоточивать революционную энергию. Он допускал все средства для борьбы, для достижения целей революции. Добро было для него все, что служит революции, зло – все, что ей мешает. Революционность Ленина имела моральный источник: он не мог выносить несправедливость, угнетение, эксплуатацию. Но, став одержимым революционной идеей, он в конце концов потерял непосредственное различие между добром и злом, потерял непосредственный интерес к живым людям, допускал обман, ложь, насилие, жестокость. Для Ленина марксизм есть прежде всего учение о диктатуре пролетариата. Он утверждал диктатуру даже в философии, требуя диктатуры диалектического материализма над мыслью. Как это ни парадоксально звучит, но большевизм есть третье явление русской великодержавности, русского империализма – первым явлением было московское царство, вторым явлением – петровская империя. Вот как характеризует Бердяев государство, созданное большевиками во главе с Лениным. Большевизм – за сильное, централизованное государство. Произошло соединение воли к социальной правде с волей к государственному могуществу, и вторая воля оказалась сильнее. Большевизм вошел в русскую жизнь как в высшей степени милитаризированная сила. Большевики создали полицейское государство, по способам управления очень похожее на старое русское государство. Новые люди, пришедшие снизу, были чужды традициям русской культуры, их отцы и деды были безграмотны, лишены всякой культуры и жили исключительно верой. Коммунисты с презрением называли старую революционную и радикальную интеллигенцию буржуазной. В новом коммунистическом типе мотивы силы и власти вытеснили старые мотивы правдолюбия и сострадательности, в этом типе выработалась жесткость, переходящая в жестокость. Этот новый душевный тип оказался очень благоприятным плану Ленина, он стал материалом организации коммунистической партии, он стал властвовать над огромной страной. Коммунисты во главе с Лениным – это антигуманисты и антидемократы. В этом они – люди новой эпохи, эпохи не только коммунистических, но и фашистских переворотов. Ленинизм есть вождизм нового типа, он выдвигает вождя масс, наделенного диктаторской властью. Этому будут подражать Муссолини и Гитлер. Сталин будет законченным типом вождя-диктатора. Ленинизм не есть, конечно, фашизм, но сталинизм уже очень походит на фашизм. По Ленину, демократия совсем не нужна для пролетариата и для осуществления коммунизма, демократические свободы лишь мешают осуществлению царства коммунизма. Как и почему прекратится то насилие и принуждение, то отсутствие всякой свободы, которые характеризуют переходный к коммунизму период, период пролетарской диктатуры? Ответ Ленина очень прост. Сначала нужно пройти через муштровку, через принуждение, через железную диктатуру сверху. Тут, по мнению Бердяева, мы встречаемся с очень интересным явле-нием. Ленин не верил в человека, не признавал в нем никакого внутреннего начала, не верил в дух и свободу духа. Но он бесконечно верил в общественную муштровку человека, верил, что принудительная общественная организация может создать какого угодно нового, социально совершенного человека, не нуждающегося больше в насилии. Так и Маркс верил, что новый человек фабрикуется на фабриках. В этом был утопизм Ленина, но утопизм реализуемый и реализованный. Одного, однако, он не предвидел. Он не предвидел, что классовое угнетение может принять совершенно новые формы, не похожие на капиталистические. Диктатура пролетариата, усилив государственную власть, развивает колоссальную бюрократию, опутывающую, как паутина, всю страну и все себе подчиняющую. Эта новая советская бюрократия, более сильная, чем бюрократия царская, есть новый привилегированный класс, который может жестоко эксплуатировать народные массы. Это и происходило. Простой рабочий сплошь и рядом получал 75 рублей в месяц, советский же чиновник, специалист – 1500 рублей в месяц. И это чудовищное неравенство существовало в коммунистическом государстве. Советская Россия стала страной государственного капитализма, который эксплуатировал более жестоко по сравнению с частным капитализмом. Переходный период, по мнению Бердяева, мог затянуться до бесконечности, что и произошло в действительности. Те, которые в нем властвовали, вошли во вкус властвования и не захотели изменений, неизбежных для окончательного осуществления коммунизма. Воля к власти стала самодовлеющей и за нее боролись как за цель, а не как за средство. Все это было вне кругозора Ленина. Тут он особенно утопичен, особенно наивен. Советское государство стало таким же, как всякое деспотическое государство, оно действовало теми же средствами, ложью и насилием. Это было прежде всего государство военно-полицейское. Его международная политика как две капли воды напоминала дипломатию буржуазных государств. Коммунистическая революция была оригинально русской, но чуда рождения новой жизни не произошло. Марксизм-ленинизм впитал в себя все необходимые элементы народного социализма, но отбросил его большую человечность, его моральную щепетильность как помеху для завоевания власти. Он стал ближе к морали старой деспотической власти, причем, деспотизм его оказался еще более жестким и жестоким. Этим определяется ужас революции, ее жуткость, ее смертоносный и кровавый образ. Революция есть грех и свидетельство о грехе, по мнению Бердяева, как и война есть грех и свидетельство о грехе. Но революция есть рок истории, неотвратимая судьба исторического существования. В революции происходит суд над злыми силами, творящими неправду, но судящие силы сами творят зло; в революции и добро осуществляется силами зла, так как добрые силы не сумели реализовать свое добро в истории. Революции, по мнению Бердяева, в христианской истории всегда были судом над историческим христианством, над их изменой христианским заветам, над их искажением христианства. Именно христианам необходимо постигнуть смысл революции, она есть вызов и напоминание христианам о не осуществленной ими правде. Революция ужасна и жутка, она уродлива и насильственна, как уродливо и насильственно рождение ребенка, уродливы и насильственны муки рожающей матери, уродлив и подвержен насилию рождающийся ребенок. Таково проклятие греховного мира. Озлобленность деятелей революции не может не отталкивать, но судить о ней нельзя исключительно с точки зрения индивидуальной морали. Атмосфера войны, как пишет Бердяев, создала в России тип победоносного большевизма, выдвинула новый тип большевика – победителя и завоевателя. Именно война с ее навыками и методами переродила тип русской интеллигенции. Методы войны перенесены были внутрь страны. Большевизм воспользовался свойствами русской души, во всем противоположной секуляризированному буржуазному обществу, ее религиозностью, ее догматизмом и максимализмом, ее исканием социальной правды и царства божьего на земле, ее способностью к жертвам и к терпеливому несению страданий, но также и к проявлению грубости и жестокости, воспользовался русским мессионизмом, всегда остающимся, хотя бы в бессознательной форме, русской верой в особые пути России. Большевизм провозгласил обязательность целостного, тоталитарного мировоззрения, господствующего вероучения, что соответствовало навыкам и потребностям русского народа в вере и символах, управляющих жизнью. Русская душа, пишет Бердяев, не склонна к скептицизму, и ей менее всего соответствует скептический либерализм. Народная душа легче всего могла перейти от целостной веры к другой целостной вере, к другой ортодоксии, охватывающей всю жизнь. Пало старое священное русское царство и образовалось новое, тоже священное царство, обратная теократия. Произошло удивительное превращение. Марксизм, столь не русского происхождения и не русского характера, приобретает русский стиль, стиль восточный, почти приближающийся к славянофильству. Даже старая славянофильская мечта о перенесении столицы из Петербурга в Москву, в Кремль осуществлена красным коммунизмом. Русский коммунизм, по мнению Н.А. Бердяева, есть явление вполне объяснимое, но объяснениенеесть оправдание.Неслыханнаятирания, которую представлял собой советский строй, подлежит нравственному суду, сколько бы мы ее ни объясняли. Постыдно и позорно, что наиболее совершенно организованное учреждение, созданное первым опытом революции, был ГПУ (сначала ЧК), т.е. орган государственной полиции, несравненно более тиранический, чем институт жандармов старого режима, налагающий свою лапу даже на церковную епархию. Анализируя работу Н.А. Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма», мы отчетливо видим, что автор советскую действительность ни в коем случае не считает примером или вариантом реализации русской идеи; напротив, он четко показывает, что в тоталитарном советском коммунизме были уничтожены гуманность, честность, сострадание, уважение к личности, любовь к прекрасному и возвышенному, то есть то реальное содержание, которое включает в себя русская идея. Поэтому попытки авторов и сторонников концепции двух типов общества, российского и западного, представить действительность советской России в качестве практического воплощения русской идеи, при этом «приглашая» себе в союзники Н.А. Бердяева, совершенно безосновательны и бессовестны. Для них, конечно, это не аргумент, поскольку само понятие «совесть» для – них носит виртуальный характер, в их философских изысканиях не имеющий решающего значения. Об этом свидетельствует следующее высказывание: «Русские коммунисты… имеют возможность опереться в своей борьбе за народовластие и социализм не только на великие идеи В.И. Ленина и И.В. Сталина, но и на идеологию государственного патриотизма, завещанную нашими великими предками». Спрашивается, за какое народовластие могут бороться опозорившиеся перед своими соотечественниками и перед всем миром своей глупостью, догматизмом, бесчеловечностью, жестокостью, тоталитаризмом русские коммунисты? При этом они хотят опереться «на великие идеи В.И. Ленина и И.В. Сталина», превративших Россию в единый концлагерь, где преследовались все честные, мыслящие самостоятельно люди, где сохранялись жизнь и свобода только послушным и доносчикам. И, наконец, шедевр лицемерия: «Российские коммунисты органически соединяют в своей политике социалистический интернационализм с соборностью, характерной для концепции русской идеи». Как, каким образом можно соединить тоталитарный, диктаторский, империалистический, осуществленный силой оружия и обмана социалистический интернационализм с соборностью, характерной для русской идеи, где предполагается добровольное единение людей на основе общего для всех стремления к правде, к истине, к справедливости, объединенных сердечной устремленностью к прекрасному и возвышенному. Как говорится, нет слов. В заключение необходимо отметить. 1. Октябрьская революция и советский период в жизни российского народа имеют огромное значение в истории России. Подавляющее большинство населения России было вовлечено в социальные преобразования, было окончательно уничтожено феодальное сословное неравенство. Однако диктатура и принуждение со стороны нового господствующего класса, большевистской номенклатуры, недоверие к отдельному человеку, пренебрежение интересами личности, почти полное искоренение устремленности к возвышенному и прекрасному привели к засилью формализма и лицемерия в жизни российского общества. 2. Совершенно бессмысленно говорить и писать о том, что в советский период осуществлялась хоть в какой-то степени русская идея, потому что большевики и их преемники-коммунисты руководили обществом с позиции силы и хитрости, неуважения и недоверия к личности; соответственно, в обществе в основном формировалась атмосфера лицемерия, ханжества, карьеризма. Все лучшее, творческое, человеческое, возвышенное и прекрасное существовало за счет личной инициативы отдельных людей – подвижников и многих, многих безымянных российских граждан, сохранявших в своих сердцах и душах истинно человеческие качества. Причем государство таким людям не доверяло и зачастую чинило всякие препятствия. 3. Признание сторонниками концепции двух типов общества – российского и западного – того факта, что русская идея практически воплощалась в советский период существования российского общества, фактически неверно, а с точки зрения нравственности – бессовестно. Это только лишний раз показывает, что преемники «великих идей» Ленина и Сталина унаследовали наряду с тоталитаризмом, приемами насилия над обществом и личностью их хитрость, коварство, бессовестность. 4. Для становления и развития русской идеи в современной России как раз необходимо отмежеваться не только от насилия и принуждения, но, прежде всего, от лицемерия, ханжества, обмана, нечестности, то есть воплотить те принципы жизни человека и общества, которые пропагандировали и по которым сами старались жить лучшие представители социального авангарда дореволюционной и Советской России. Становление в России высоконравственного общества может стать весомым вкладом в современный глобализационный процесс формирования мирового сообщества. 2.2. О ценности и универсальности демократии при всех ее недостатках Нет бессмыслицы, в которой нельзя было бы не заподозрить ум человеческий. Пьер Бейль В XXI веке в условиях глобализации необходимость демократического устройства общества признается большинством мыслителей и рядовых, граждан планеты. Однако и сегодня есть противники этого, к ним относятся авторы и сторонники концепции двух типов общества во главе с Н.М. Чуриновым. Абсурдность концепции двух типов общества, коллективистского и индивидуалистического, заключена, прежде всего, в ее основной аксиоме, а именно в признании несуществующего факта наличия двух типов общества существующим. Еще раз необходимо напомнить, что любое общество, будь то западное или российское, живет и развивается путем совершенствования как личности, индивидуальности, так и коллективных форм ее существования, поскольку человек есть общественное существо по природе, по содержанию, по существованию и по сущности. Мыслить одно общество индивидуалистическим, а другое коллективистским так же неверно, как признавать одно общество мужским, а другое женским. При этом предпринимается попытка неверных обобщений, а именно, осуществляется попытка разделения противоположностей и исследования их развития отдельно друг от друга. Чтобы показать неприглядность демократического общества как такового и, главное, «инородность» демократии для России, авторы и сторонники концепции двух типов общества обращаются к Аристотелю. Аристотель, по их мнению, «различает три основных типа государственного устройства: демократический, формирующийся в соответствии со стандартом свободы; аристократический, формирующийся согласно стандарту добродетели, и олигархический, формирующийся согласно стандарту богатства». Кроме того, Аристотель «к числу отрицательно себя зарекомендовавших» относит, в частности, демократический строй. Он многократно высмеивает его и иронизирует по его поводу. Он пишет буквально следующее: «Где бы ни вводили демократический строй, дело заканчивалось хаосом или тиранией». Да, конечно, Аристотель прав: в классовом обществе, где все время изменяется соотношение классовых сил – и в Древней Греции и даже в наше время, – демократическое устройство общества не застраховано от появления тирании, авторитаризма и тоталитаризма. Но надо помнить о том, что только в демократическом обществе существуют наибольшие возможности для свободного индивидуального и социального творчества большинства граждан страны. Да, народ зачастую малокультурен по сравнению с элитой, представители его так же безнравственны, как и элита, и поэтому демократическое общество может выглядеть непривлекательно, но только в демократических условиях социальный авангард имеет возможности действовать не только теоретически, а и практически. В демократических Афинах Сократа казнили в 70 лет, причем ему полностью дали высказаться на суде, выслушали всю его критику в адрес граждан Афин, в то время как в тоталитарной Спарте Сократ вряд ли дожил бы и до 40, а говорить он мог бы только с царем Спарты Павсанием, который лично ему симпатизировал. Авторы и сторонники концепции двух типов общества сегодня свободно могут поехать в любую другую страну мира, развивать идеи любого российского или зарубежного философа, они свободно критикуют современное государственное устройство России, действия правительства и президента, не замечая этих преимуществ демократии, хотя, конечно, пока еще неуклюжей, слабой, неразвитой. А попробовали бы они сделать что-нибудь подобное во времена их любимого и уважаемого Сталина или попробовали бы они до 1985 г. критиковать Маркса и Ленина, называть Маркса метафизиком и эклектиком! Может быть, и могли бы, но сегодня философская общественность Красноярска таких философов не знала бы. Авторы и сторонники концепции двух типов общества считают, что России (коллективистскому обществу) имманентно присуще аристократическое устройство, а никак не демократическое, которое является атрибутом западного (индивидуалистического) общества. Если обратиться к истории России, то опять же очевидно, что, начиная с Московского царства и по сей день, в России не было аристократического государственного устройства, то есть социальный авангард России всегда был вне власти или в оппозиции к ней. Тот факт, что большинству российского населения и социальному авангарду России хотелось бы, чтобы в России была аристократия, очевиден. Но в этом Россия не оригинальна, любой народ, любое человеческое сообщество, если оно достаточно здорово, желало бы для себя аристократии. Совсем другое дело от желаний перейти к реальному установлению, созданию аристократии. Ведь лучших во власть надо выбрать, поддержать, защитить от хищников, лжецов, эксплуататоров, то есть совершить большинству населения длительную, тяжелую и опасную работу, которая и называется демократическими преобразованиями, в ходе их совершенствуется каждый отдельный человек и общество в целом. Таким образом, демократия и аристократия – это не отделенные друг от друга государственные устройства, одно из которых навсегда «прописано» на Западе, а другое– в России (а именно, в философских фантастических построениях авторов и сторонников концепции двух типов общества), это две тесно связанные между собой формы государственного правления и устройства таким способом, что аристократия с необходимостью вырастает из развивающейся и совершенствующейся демократии. Конечно, в отдельных, редких случаях аристократия появлялась и раньше (правление Солона и Перикла в Афинах, Марка Аврелия в Древнем Риме), но это было счастливым совпадением обстоятельств. Следовательно, если авторы и сторонники концепции двух типов общества искренне желают, чтобы в России восторжествовала аристократия, им надо отказаться от своей концепции, во всяком случае в таком ее содержании. Время действительной, устойчивой аристократии в мире еще не наступило, но демократия, как этап развития общества в дальнейшем с необходимостью порождающий аристократию, обязателен для любого общества, будь то Россия или Запад. Совершенно теоретически и практически не обоснованными, а с точки зрения морали – безнравственными являются те страшилки, которыми пользуются авторы и сторонники двух типов общества, стараясь опорочить современную демократию. В качестве примеров они указывают на ряд фашистских режимов, сформировавшихся в ХХ веке в Европе на демократической основе. Выше уже было отмечено, что любая демократия полностью не застрахована от появления тирании, авторитаризма и тоталитаризма. Но парадокс заключается в том, что фашистские режимы в Европе в ХХ в. возникли не на основе либерализма и индивидуализма, которые так настойчиво критикуют и не приемлют для России сторонники концепции двух типов общества, а как раз на основе увлечения коллективистскими идеями и коллективистской экономикой, жестко контролируемой государством, с чем почти всю сознательную жизнь боролся лауреат Нобелевской премии австрийский философ-экономист Фридрих Хайек. Далее, сторонники концепции двух типов общества, критикуя и не любя демократию вслед за Аристотелем, все же вынуждены согласиться с тем, что как бы плоха ни была демократия, она есть атрибут, норма жизни западного общества, но только не для России. В связи с этим они задаются таким вопросом: «Существует ли для России альтернатива демократическому строю?». И отвечают на этот вопрос положительно. Альтернативой демократии для России, по их мнению, является аристократия, формирующаяся на принципах добродетели, в то время как западная демократия формируется на принципах свободы. Но они, видимо, забывают, что от желаемого до действительного – “дистанция огромного размера”. Чтобы в России сформировать аристократию, необходимо, чтобы активная добродетель доминировала в российском обществе. Этого, к сожалению, в России не было и нет со времен Московского царства и до наших дней. Как в свое время Ленину и большевикам приходилось работать с тем «человеческим материалом», какой был в действительности (малокультурным и далеко не добродетельным), так и сегодня социальному авангарду России приходится работать с тем населением России, которое есть, почти наполовину бедным, обиженным властями, раздраженным; или же жестким, устремленным к благополучию любыми средствами, то есть тоже далеко не добродетельным. Снова мы убеждаемся в простой истине: чтобы достичь желанной аристократии, необходимо пройти путь реальной, неприглядной, противоречивой и опасной демократии. Другого пути просто нет у любого общества, будь оно западное или российское, поскольку развитие общества есть естественно-исторический процесс, процесс саморазвития от простого к сложному, от низшего к высшему. Если Диоген днем с огнем искал человека 2500 лет назад, то и сегодня его поиски были бы не особенно удачными, но есть надежда, что в будущем его «работа» в этом направлении увенчается успехом. Великие русские гуманисты, создавая «русскую идею», надеялись на то, что российское сообщество в будущем обрадовала бы Диогена в первую очередь. И еще об одной виртуозной подтасовке сторонников концепции двух типов общества, где пишется о том, что Ленин «выступил… как теоретик аристотелевской идеи состязания в добродетели – социалистического соревнования, в котором рождается авангард общества, способный вести общество по пути совершенствования общественных отношений. Он же разработал и теорию партии нового типа, т.е. политической партии авангардного типа». Поставить в один ряд Аристотеля и Ленина?! Аристотеля, который вслед за Сократом и Платоном, всеми силами души и тела способствовал установлению справедливости, гармонии, человечности в обществе. И Ленина, хитрого, коварного, целеустремленного диктатора, который принуждением, насилием вплоть до расстрелов «вырабатывал» коммунистическое сообщество из «человеческого материала» бывшей российской империи. Социалистическое соревнование в концлагерях и «шабашках» под неусыпным надзором «вертухаев» и чекистов, социалистическое соревнование в поднадзорных коллективах города и деревни послушных людей, которым нельзя было сказать слова против тоталитарно господствующей идеологии, не рискуя быть расстрелянным или посаженным в концлагерь, сторонники концепции двух типов общества называют состязанием в добродетели, в котором рождался авангард общества, способный вести народ по пути совершенствования общественных отношений. Вот уж поистине глупости или лицемерию нет предела. Ведь если бы было в СССР так, как они пишут, то сегодня страна бы процветала, а коммунистов, Ленина и Сталина все россияне и лучшие люди всей планеты почитали бы как величайших гуманистов всех времен и народов. Ленинскую партию нового типа сторонники концепции двух типов общества, коллективистского и индивидуалистического, оценивают очень высоко, как партию авангардного типа. Опять же встает вопрос: как пропагандисты соборности, добродетели, аристократии могут восхищаться ленинской партией нового типа, которая с помощью коварства, лицемерия и насилия уничтожила все другие партии? Ведь она (КПСС) завоевала свою авангардную роль в обществе не в честном состязании программ и действий с другими политическими партиями, а путем обмана народа и насилия над народом. Каким-то странным образом у сторонников концепции двух типов общества соборность и добродетель становятся тождественными диктатуре и лицемерию. Или вот еще пример, когда общечеловеческую ценность честности и открытости в споре «отправляют» на Запад. Знаменитое выражение Вольтера: «Ваше мнение мне глубоко враждебно, но за ваше право высказать его я готов пожертвовать жизнью». Вольтер, несомненно рисуясь, в гротескной форме защищает право любого человека высказать то, что он думает, что всегда пресекалось в тоталитарных обществах средневековой инквизицией или советским КГБ. За право свободного выражения человеком своих мыслей боролись Пушкин и Лермонтов, все великие гуманисты России; так же, как Вольтер и французские энциклопедисты, так же, как гуманисты любой страны мира. Сторонник же концепции двух типов общества Н.М. Чуринов, не принимая во внимание содержания высказывания Вольтера, не приемлет его в качестве аргумента только за то, что оно якобы высказано в чужой для России теоретической традиции. В чем жестоко ошибается. Теоретическая традиция во всей Европе одна и та же, идущая от древних греков, атрибутами которой являются добродетель и бескомпромиссный поиск истины. По интеллектуальному и нравственному содержанию культуры Россия без всякого сомнения европейская страна. Нельзя оставить без внимания следующее высказывание: «… плюрализм – это один из стандартов рациональности метафизики. Согласно данному стандарту провозглашается идеология мультиметафизики, и этот стандарт непосредственным образом вытекает из теории познания как теории репрезентации». На какие только ухищрения не пускаются сторонники концепции двух типов общества, чтобы только убедить читателей в том, что Россия и демократия – «вещи несовместные». Плюрализм обозначает множество чего бы то ни было: множество субстанций, множество партий, множество социальных групп, множество мнений, множество идей и т.д. Само общество есть множество всего, в том числе, конечно, российское общество. Как опровергнуть очевидное, реально существующее, изо дня в день проявляющееся на практике? Это сделать можно. Читателя можно запутать нагромождением сложных, редко употребляемых понятий. Желают избавиться от признания в жизни России множества мнений и идей граждан, от признания существования многоцветья социальных групп и разнообразных отношений между ними, а «ругают» плюрализм – и как витиевато. И один-то он «из стандартов рациональности метафизики» – выражение совершенно бессмысленное, не несущее никакой положительной информации, никакой идеи. И провозглашает-то он «идеологию мультиметафизики», и «вытекает»-то он «из теории познания как теории репрезентации». Ну что можно сказать? Нелепость на нелепости и нелепостью погоняет. И вся эта терминологическая шелуха нагромождается лишь только для того, что хоть как-то задержать развитие демократических процессов в России, имманентно включающих в себя плюрализм мнений, плюрализм идей, плюрализм экономических, культурных, религиозных и антирелигиозных действий, плюрализм партий. Ну и наконец о «теоретически безрассудном содержании» демократических идей Маркса. Аристотель «показал, что сущностью демократического строя является свобода (не случайно Маркс пишет, что демократический строй есть свободный продукт человека); сущностью олигархического строя является богатство, а сущностью аристократического строя – добродетель. Как видим, Маркс грубо попирает все указанные стандарты, кроме одного, присущего демократическому строю (то же самое делают, к сожалению, и все современные демократы). Маркс доказывает, что все формы государственного устройства являются якобы существованием сущности демократического строя, имея в виду, что сущностью демократического строя является свобода», – так пишет Н.М. Чуринов. В чем его основные ошибки? Н.М. Чуринов неправильно интерпретирует и Аристотеля и Маркса. Когда Аристотель пишет о том, что в Древней Греции существуют различные формы государственного правления и устройства, такие, как демократия, олигархия, аристократия и др., то он имеет в виду, что в результате классовой борьбы и исторических (родовых) традиций соответствующих обществ в то или иное время побеждают различные тенденции. Олигархия складывается тогда, когда к власти приходит в основном экономическая элита, государственная машина в этом случае действует в основном в интересах олигархов, богатейших людей или семей общества. По мере изменения соотношения классовых сил, в результате того, что экономическое правление олигархов может вызвать недовольство и гнев большинства свободных граждан, олигархическое правление может быть заменено демократическим, когда большинство свободных граждан приходят к реальной власти. Демократия чем «плоха», почему ее критиковали и Сократ и Аристотель? Потому что большинство по сути вещей является средним, а не лучшим. В демократическом правительстве всегда много демагогов и попросту неумных людей, поэтому демократическое правительство зачастую неэффективно, противоречиво и неустойчиво. Оно может породить или аристократию или тиранию. Аристократия возникает на базе демократии в том случае, если здравый смысл в демократическом правительстве возобладает. В период аристократического правления общество обретает наибольший динамизм, торжествует какое-то время социальная справедливость. Если же в демократическом правительстве возобладают склоки и распри, наступит стагнация общества, и тогда на смену демократии, как правило, приходит тирания. Аристотель, как истинный диалектик, рассматривает общество в развитии и показывает смену форм государственного правления и устройства в одном и том же обществе в зависимости от конкретно-исторического изменения соотношения классовых сил. Особенно отчетливо это просматривается и Аристотелем, и современными исследователями на примере Афинского государства. Н.М. Чуринов, называя себя диалектиком и представителем «диалектической системы теоретизирования», на самом деле метафизически отрывает друг от друга демократию, олигархию и аристократию и «прописывает» их на вечную принадлежность к определенным, им же надуманным, типам общества. Демократию –западному (индивидуалистическому) типу общества, аристократию – России (коллективистскому обществу). Неизвестно только, какому обществу он припишет олигархию. При этом вводит совершенно инородный в философских исследованиях термин – «стандарт». И обвиняет Маркса в том, что якобы Маркс «грубо попирает все указанные стандарты». Да Маркс в диалектике настолько велик, что все сторонники надуманной концепции двух типов общества, вместе взятые, ему и в подметки не годятся. Безусловно, Маркс прав (кстати, Н.М. Чуринов здесь невольно оказывается на стороне Маркса, когда пишет, что Маркс «доказывает»), доказывая, что все формы государственного устройства являются существованиями сущности демократического строя, имея в виду, что сущностью демократического строя является свобода. Ведь развитие отдельного человека, личности, и развитие общества есть развитие, совершенствование разума, а разум и свобода тождественны; если разум «скован», не свободен, то это ущемленный разум. А те «стандарты», о которых пишут сторонники концепции двух типов общества – богатство и добродетель, это не что иное, как иерархические ступени выявления свободного разума. Низшая ступень выявления свободного разума – богатство, особенно если оно добыто нечестным путем. Высшая ступень выявления свободного разума – добродетель, которая «богаче» чистого богатства, так как здесь и вещное богатство и духовно-душевное богатство «принадлежит» большинству населения. Не зря Сократ считал, что отсутствие добродетели есть результат незнания, по-другому: отсутствие добродетели есть результат неразвитости разума, неразвитости человека. Таким образом, сторонники концепции двух типов общества попадают в парадоксальную ситуацию. Провозглашая Маркса эклектиком и метафизиком, а себя диалектиками и сторонниками «диалектической системы теоретизирования», на деле выявляют себя настолько наивными в диалектике, что не могут понять и оценить диалектического мышления Маркса даже через 120 с лишним лет после его смерти. Вот уж поистине – охота пуще неволи. Если так сильно ненавидишь демократию и так сильно истосковался по тоталитаризму, то и белого от черного не отличишь и голого короля увидишь в роскошных одеждах. Как известно, все концепции, все теории отражают реальность не полно, не точно, приблизительно, относительно. Тем не менее, некоторым мыслителям удается более адекватно отразить объективное положение вещей, другие же оказываются менее успешными в этом деле. Оценивая свою концепцию двух типов общества как теорию отражения, т.е. как наиболее объективное знание о современных обществах России и Запада, а теорию Маркса и теории современных обществоведов, считающих демократию не-обходимым этапом развития для любого общества, теориями-репрезентациями, т.е. знанием надуманным, неадекватным действительности, сторонники этой концепции опять попадают впросак. Бумеранг возвращается и бьет его запустившего. Именно их концепция двух типов общества оказывается теорией-репрезентацией, так как она ни в коей мере не подтверждается практикой исторического процесса России, а в методологическом отношении нарушает диалектические традиции, наработанные лучшими философами мира за последние 2,5 тысяч лет. В заключение. 1. В развитии современного общества, в том числе российского, устремленного к действительному раскрытию человеческих сущностных сил, нет альтернативы демократической форме государственного правления и устройства. Как бы ни была «плоха» демократия, а качество ее в конечном счете определяется качеством большинства населения страны, только в условиях демократии появляются наибольшие возможности для развития каждого человека в отдельности и общества в целом. 2. Противопоставление демократии и аристократии некорректно, так как аристократия есть высшая форма демократии. Пропагандировать аристократию в России, отвергая демократию, все равно, что убеждать человека получить высшее образование, не приобретая среднего. Пропаганда аристократии в России с одновременным отрицанием демократии по сути дела является скрытой формой тоски по тоталитаризму. 3. Развитие демократических процессов в российском обществе ни в коем случае не должно быть копированием западных образцов. Учиться можно и нужно, но всегда с умом, то есть, учитывая специфику развития России. Более того, России сегодня есть что предложить в процессе глобализации Западу, а именно: строить общественные отношения всех уровней, включая глобальный, на базе высокой нравственности, исключить международных связей практику двойных стандартов. 2.3. Формы собственности и справедливость Быть я богатым хочу, но нечестно владеть не желаю Этим богатством: поздней час для расплаты придет. Многие низкие люди богаты, а добрый беднеет… Солон Воплощение русской идеи есть воплощение истинной справедливости в отношениях между людьми. Истинная справедливость между людьми невозможна без справедливого, честного распределения общественного богатства. Поэтому проблемы собственности, соотношения различных форм собственности в обществе имеют первостепенный характер. Особенно острый характер эта проблема приобрела в сегодняшней России. 70 лет в ХХ веке в России на практике и в идеологии господствовала общественная форма собственности на орудия труда и средства производства, при этом огромное количество людей считало, что так жить неправильно, несправедливо. Последние 20 лет в российском обществе и на практике и в идеологии обрела свои права частная собственность. Эти последние 20 лет становления демократической России пока еще видимых успехов не принесли, большое количество народа живет в бедности, общественное богатство страны распределяется несправедливо. Что же получается? Господствовала общественная собственность в стране – жили в основном бедно, справедливости не было. Господствует частная собственность – опять живем бедно, опять нет справедливости. Видимо, дело не в формах собственности, а в чем-то другом. Попробуем разобраться. Что такое собственность? Обратимся к великим. «Я владею, владение превратилось в мою собственность», – пишет Гегель. Сущность собственности, по Марксу, находится в процессе производства, там, где непосредственно затрачивается труд, который, в свою очередь, является первопричиной всех форм присвоения. Другими словами, все вещи, все предметы, которыми владеет человек, являются неорганическим телом человека, он ими распоряжается по своей воле и по своему желанию, так же, как своими руками, ногами, как всем своим организмом, как всем своим телом. Маркс уточняет, что все эти предметы (неорганическое тело человека) создаются в процессе труда. Если бы люди жили по одному или отдельными дружными семьями, то проблем с собственностью не было бы. Сами сделали, сами сработали, сами распорядились своей собственностью (результатами своего труда). Но человек по природе общественное существо, каждый индивид многообразно связан со всеми другими людьми, особенно тесно – с непосредственно его окружающими людьми, поэтому в каждом предмете, созданном отдельным человеком, присутствуют энергия, воля, сила, ум других людей. Таким образом, так как каждый человек есть общественное существо, есть единство единичного и общего, то и его неорганическое тело (собственность) является одновременно и личным (частным) и общественным. Отсюда возникают все проблемы, а именно – в определении меры владения и распоряжения собственностью. Каждый человек определяет меру своего владения собственностью и меру владения других по-своему, отсюда возникают противоречия между людьми, которые в крайнем случае разрешаются в жесткой борьбе, вплоть до уничтожения друг друга. В определении меры владения собственностью участвуют все качества людей – чувство справедливости, совесть, уважение и любовь или нелюбовь к другим, ум, хитрость, глупость, жадность, жестокость, сила, воля и др. Чем выше уровень культуры общества, прежде всего, уровень нравственности, тем более справедливо определяется мера владения и распоряжения собственностью каждым отдельным человеком и общественными группами и воплощается на практике. В соответствии с диалектикой единичного, особенного и общего в обществе существуют самые различные формы собственности (личная, частная, общественная, государственная, кооперативная и т.д.). Начиная с цивилизации, основными формами собственности являются частная, общественная и государственная. Все социальные и национальные противоречия в основном развертываются из-за истинной или кажущейся несправедливости в процессе распределения общественного богатства. В рабовладельческом и феодальном обществах противоречия разрешались в классовой борьбе и борьбе между социальными группами, в войнах между государствами, в борьбе рабовладельческих и феодальных классов и элит. До начала XX века частная собственность доминировала в цивилизованном мире. Начиная с XVII века, в Европе и Америке утверждается капиталистическая форма частной собственности, которая обеспечивала взрывной характер общественного прогресса. Как писал Маркс, за 100 лет господства буржуазных отношений человечество прирастило свой потенциал вдвое. Однако бешеный рост богатства буржуазии сопровождался обнищанием наемных рабочих, пролетариата. Капиталисты законным путем, так как государство всегда защищает интересы прежде всего господствующего класса, обкрадывает большую часть населения. Как избавиться от несправедливости? Великие гуманисты Европы Руссо, Фурье, Сен-Симон, Оуэн, а позднее коммунисты Маркс и Энгельс видят причину социальной несправедливости в господстве частной собственности на орудия труда и средства производства. Маркс создает теорию прибавочной стоимости, по мнению тогдашних революционеров, вскрывающую тайну капиталистической эксплуатации. Революционеры всей Европы и Америки начинают борьбу за замену частной собственности на орудия труда и средства производства общественной собственностью. Но, как следует из вышеприведенных рассуждений, реальное общественное богатство всегда одновременно и частное и общественное. Действительная, фактическая несправедливость заключается в том, что общественное богатство нечестно распределяется, поэтому в Европе и в Америке борьба с капиталом приобрела характер борьбы за более справедливое распределение и владение богатством, а не за отмену частной формы собственности как таковой. И надо сказать, что на этом пути европейское и американское общества в труднейшей классовой борьбе достигли определенных успехов. В России же радикальные революционеры, пришедшие к власти в 1917 году, поставили перед собой задачу искоренить частную форму собственности как таковую. Они с помощью военной силы решили эту задачу, но что у них получилось? Русские коммунисты отобрали у богатых не только то богатство, которое присвоено нечестно, но и то, которое те заработали честным трудом. На словах отобранное богатство они передали большинству населения страны, на деле же коммунисты, пренебрегая желаниями и волей большинства населения страны, стали фактически владеть и распоряжаться общественным богатством сами. Таким образом, одну форму несправедливости они заменили другой формой несправедливости, при этом снизили средний уровень обеспеченности большинства населения страны, подавили творческую и трудовую активность большинства российских граждан. В результате победоносной войны с Гитлером, на фоне всеобщего общественного подъема, у них был реальный шанс изменить политику и завоевать доверие и уважение народа, восстановить социальную справедливость, обеспечить динамическое развитие материального производства и духовной жизни народа. Но коммунисты России этим шансом не воспользовались, они не смогли почувствовать пульс времени, они не смогли найти формы перехода от диктата к доверию народу, к пробуждению инициативы и творчества большинства населения страны, хотя и объявили программу строительства коммунизма в СССР как самого справедливого и богатого общества на Земле. Результат известен – всеобщий, системный кризис общественной жизни в СССР; поспешная «перестройка», закончившаяся неудачей; трагический обвал в рыночную экономику. Новые хозяева страны, в среде которых более половины бывших руководящих коммунистов, воспользовавшись неприспособленностью большинства населения страны к рыночным порядкам, «прихватизировали» общественное богатство страны, опять-таки увеличив степень эксплуатации широких слоев населения. Фактически скрытую эксплуатацию народа за ложными понятиями общественной, общенародной собственности бывшие коммунисты и новые ловкачи легализировали в понятиях рыночной экономики. Сегодня большое количество российских граждан живет бедно, неустроенно, несправедливо. Однако положителен тот факт, что страна избавилась от глобальной лжи в том, что возможно построить свободное, процветающее, справедливое общество на базе идей и практики тоталитарного социализма. В сознание и в практику жизни народа приходит понимание, что достойную жизнь стране не могут обеспечить только руководители, высшая политическая элита, какие бы принципы и лозунги они ни выдвигали на словах, будь то коммунистическая или рыночная агитация. Достойную жизнь в России можно построить только сообща, только экономической и политической активностью большинства населения страны. При этом превалирование той или иной формы собственности не имеет первостепенного значения. Превалирование частной формы собственности не исключает достойной жизни большинства населения страны. Если в стране действует достаточно гуманистическая правовая система, если в стране поддерживается средний и малый бизнес, если успешно действуют социальные программы, если крупный и крупнейший бизнес облагается соответствующими налогами, если обеспечивается качественное воспитание и образование большинства молодежи, то превалирование частной собственности на орудия труда и средства производства не тормозит общественный прогресс, не способствует ожесточению отношений между отдельными гражданами и социальными группами. При этом конструктивное взаимодействие между частными предприятиями создает своеобразную общественную собственность всего общества, всей страны. Такая форма общественной собственности в большей степени учитывает истинную меру вложения сил и энергии каждым отдельным человеком и обеспечивает меру владения и распоряжения общественным богатством каждым человеком более справедливо по сравнению с общественной (государственной) собственностью, декретируемой советским правительством в бывшем СССР. Советские чиновники, провозглашая общественное богатство России общественной собственностью всего народа, на деле отстранили население страны от владения и распоряжения богатством, созданным этими людьми. Чиновники распоряжались народным достоянием сами, произвольно, в стране царила бесхозяйственность. Создаваемое в стране богатство, народное достояние было фактически ничьим. Большинство тружеников, большинство населения было лишено возможности владеть и распоряжаться государственным имуществом. Те же, кто им распоряжался, тоже не чувствовали себя хозяевами, так как их распоряжение и владение прекращались с уходом с должности. В СССР в полную силу о приращении народного достояния не заботился никто – ни чиновники, ни простой люд. Ни те ни другие не были на деле и соответственно не чувствовали себя хозяевами народного достояния. Таким образом, вся советская система общественной жизни была искусственной, надуманной, неуклюжей. Она насаждалась государством с помощью силы. Большевики с помощью силы нарушали ход естественно-исторического процесса, государственной мудрости у них не было. Советское тоталитарное общество во многом напоминало общество тоталитарной Спарты. Такие искусственные, надуманные, противоречащие основным законам общественного развития государственные и общественные устройства долго существовать не могут. С 1985 г. советский общественный и государственный строй фактически перестал существовать. Из предыдущих рассуждений вытекает следующее. Успех в построении богатого, справедливого, высоконравственного общества не связан напрямую с господством или превалированием той или иной формы собственности на орудия труда и средства производства. Наоборот, крайности опасны и бесчеловечны. Задача социального авангарда России состоит в том, чтобы всегда находить такое соотношение частного и общественного во владении и распоряжении общественным богатством страны, чтобы как можно быстрее исключить несправедливость между людьми, чтобы у каждого человека была перспектива в развитии, чтобы исключить эксплуатацию чужого труда, чтобы все больше утверждался принцип невозможности использования других людей в качестве средства для достижения своих целей любым человеком. На фоне вышеизложенного совершенно нелепо выглядят сторонники концепции двух типов общества – коллективистского (российского) и индивидуалистического (западного). Если гуманисты России и Европы, начиная с XVII века, видели основную причину несправедливости, бесчеловечности общественных отношений во всех народах и государствах в господстве частной формы собственности на орудия труда и средства производства, то сторонники концепции двух типов общества видят причины проблемного развития обществ – российского и западного – совершенно в другом. Они считают, что России как «коллективистскому» обществу изначально и на всем протяжении ее истории соответствует общественная форма собственности на орудия труда и средства производства, западноевропейским же, «индивидуалистическим», обществам изначально и на протяжении всей истории их развития органически присуща частная форма собственности на орудия труда и средства производства. Другими словами, если коммунисты Европы и России в XIX и XX веках считали, что будущее человеческого общества непременно связано с введением общественной собственности на орудия труда и средства производства с помощью диктатуры пролетариата во всех странах мира, то коммунисты России XXI века, сторонники концепции двух типов общества, оставили Запад в покое. Пусть развивается как ему хочется, а именно, с демократическим правовым государством, с господством частной собственности на орудия труда и средства производства, с индивидуализмом и либерализмом в теории и на практике, с индивидуалистами и эгоистами, гражданами с различными свободами и свободой воли, с общественными отношениями, никогда и ни в коем случае не совершенствующимися, ибо совершенствоваться могут только российские, «коллективистские» общественные отношения, так как «принцип совершенства» присущ только «коллективистскому» обществу. Надуманность, искусственная «сколоченность», репрезентативность (по Н.М. Чуринову) концепции двух типов общества в этом случае проявляется в следующем. Во-первых, эта концепция нарушает азы диалектики – объективной и субъективной. В определении общественной собственности сторонники концепции двух типов общества выхолащивают самое главное, что составляет суть собственности как таковой, а именно – владение и распоряжение предметами собственности субъектом. Вот один из перлов: «… общественная форма собственности не есть собственность, принадлежащая всем. Она есть общественное отношение, в котором люди пребывают и получают возможность действовать в соответствии с этим отношением и совершенствовать данное отношение вместе с другими общественными отношениями». Спрашивается, зачем же боролись миллионы рабочих и крестьян революционной России с вооруженной до зубов буржуазией, если в результате победы отобранная у богатеев собственность не будет принадлежать всем им? Они теряли жизни, здоровье, лишались родных и близких людей только за то, чтобы вступить в какое-то абстрактное общественное отношение, «в котором люди пребывают и получают возможность действовать в соответствии с этим отношением и совершенствовать данное отношение вместе с другими общественными отношениями»? Для чего все эти словесные выкрутасы? Чтобы оправдать большевиков, которые вовлекли народ в смертельную войну, обещая отдать фабрики рабочим, землю крестьянам, власть советам, а на деле обманули простой люд и все оставили себе? Это с точки зрения морали. А по существу понятия собственности: зачем владение и распоряжение предметами, что составляет сущность всякой собственности, подменять надуманным, примышленным, не несущим никакого реального содержания понятием абстрактного «общественного отношения», не раскрывая его значения. Они, сторонники концепции двух типов общества, удовлетворяются тем, что, приравнивая общественную собственность к «общественному отношению», толкуют это «общественное отношение» как возможность совершенствования его вместе с другими общественными отношениями. Но это же такая вопиющая спекуляция, в которую могут поверить только неопытные студенты и аспиранты и то только потому, что она выходит из уст и из-под пера маститых ученых-философов, гипнотизирующих молодежь своим авторитетом. Как можно такое писать для серьезных людей, понимающих, что такое диалектика и умеющих хоть немного ее применять на деле? Далее, о совершенствовании общественных отношений. На каком основании сторонники концепции двух типов общества возможность совершенствования общественных отношений монопольно приписывают только России как «коллективистскому» обществу и отказывают в возможности совершенствования общественных отношений западным обществам? Вот один из аргументов: «Отношение общественной собственности – это развивающееся явление, оно раскрывается все новыми и новыми сторонами». Как будто есть что-то в мире, особенно в обществе, что бы не развивалось, не раскрывалось все новыми сторонами. Опять-таки элементарное незнание диалектики, непонимание того, что развитие, совершенствование есть атрибут общества в целом и отдельных его систем и проявлений. Кроме того, игнорируются исторические факты. Вся история западноевропейских обществ, начиная с XVII в., есть история совершенствования отношений капиталистической частной собственности, при этом, как ни прискорбно признать, это совершенствование обеспечило более качественную жизнь большинству населения западноевропейских стран по сравнению с Россией. Если свобода, достоинство и гражданское значение обретаются западным человеком, в частности крестьянином, посредством владения, пользования и распоряжения имуществом, то сторонники концепции двух типов общества этот факт совершенствованием общественных отношений не признают. Как же, здесь крестьянин не вступает в то «общественное отношение», которое они называют общественной собственностью, а стало быть, в этом случае нет совершенствования общественных отношений, потому что «совершенствование» присуще только общественной собственности. Как же может совершенствоваться способ жизни «индивидуалистического» общества, где «естественное право выступает как право эгоиста: право на все вплоть до убийства»? Поистине сторонники концепции двух типов общества не жалеют черных красок для описания общественной жизни на Западе. В России же, в коллективистском обществе, общественные отношения, по их мнению, все время совершенствуются. Они совершенствовались и при Иване Грозном, и при господстве крепостного права, и при «военном коммунизме» Ленина, и при массовых репрессиях Сталина, и при беспардонной лжи брежневского периода. Да и как они могли не совершенствоваться, если «господствовала» общественная собственность на орудия труда и средства производства? На любые нелепости, на любые ухищрения идут сторонники концепции двух типов общества, лишь бы доказать несовместимость российской экономической жизни с частной собственностью на орудия труда и средства производства. В многочисленных статьях сторонников концепции двух типов общества на все лады «доказывается» тот факт, что России соответствует, т.е. с необходимостью присуща только общественная собственность на орудия труда и средства производства. С точки зрения теории, с точки зрения диалектики, уже было показано выше, что все эти «доказательства», все эти потуги просто бессмысленны, так как любая собственность включает в себя и частное и общественное. В этом отношении не может быть исключением и Россия. Может, быть практика общественной жизни России подтверждает их умопостроения, их «доказательства»? Так ведь нет. Начиная с Московского царства, в России доминирует частная собственность – собственность князей, царей, бояр, дворян, помещиков, купцов, капиталистов, чиновников, советской номенклатуры, сегодняшних олигархов, предпринимателей, чиновников. Упорство сторонников концепции двух типов общества поистине достойно Тертуллиана. Тот утверждал: «Верую, потому что абсурдно!». Эти веруют потому, что так хотят, хоть и абсурдно. Вздорность теоретических построений сторонников концепции двух типов общества проявляется не только в вопиющем нарушении диалектических принципов и законов, не только в игнорировании практики общественного развития, но также и в нелепости, неуклюжести их словесных выражений и конструкций. Вот только три примера. «Общественная собственность измеряется мерами совершенства, а частная – мерами свободы», – придуманы новые единицы измерения для богатства; причем, если молоко произведено в колхозе, то оно измеряется мерами совершенства; если же молоко произведено на частной ферме, то оно измеряется мерами свободы. Или вот еще: «Мы считаем, что образцами совершенства являются не умозрительные утопические теории (уж не про себя ли? – И.В.), а объективная диалектика, диалектическое противоречие, всеобщая связь, красота, гармония, непосредственность связи, опосредованность отношения, объективный закон, временной ряд, рост энтропии, антиэнтропийный процесс и ряд других, не надуманных, умозрительных, но имеющих место в сознании, а также вне и независимо от сознания, оформлений совершенства». Ну что можно сказать? Если это не зашифрованное послание для инопланетян, то чушь несусветная. И, наконец: «Частная собственность не должна искусственно пересаживаться на почву коллективистского общества, чтобы не провоцировать трагических для жизни этого общества последствий». «Коллективистское» общество – имеется в виду Россия. В этом случае невольно напрашивается мысль, что сторонники концепции двух типов общества изучают Россию в зеркальном отражении: правое они видят левым, левое – правым. Частную собственность на почву России искусственно никто никогда не пересаживал, она всегда со времен Московского царства естественно существовала. Общественную собственность искусственно пытались навязать России большевики. В этом случае действительно без трагических последствий не обошлось. В заключение. 1. Для достижения большей справедливости в распределении общественного богатства и в дальнейшем для воплощения Русской идеи в России необходимо научиться четко определять меру владения и распоряжения общественным богатством страны каждым отдельным гражданином. Эта мера должна быть адекватной количеству и качеству труда, затрачиваемого каждым трудящимся. 2. Честное распределение общественного богатства между гражданами страны, честное, справедливое выявление значимости каждого гражданина в процессе становления новой России выявит и оптимальное, справедливое соотношение частного и общественного в собственности на общественное богатство. 3. Динамизм в развитии общества, оптимизм и комфортность в сознании граждан страны не связаны напрямую с превалированием той или иной формы собственности, будь то частная, общественная или государственная. Для каждого гражданина и для общества в целом самым важным является честность и справедливость в распределении общественного богатства. 4. Утверждение сторонниками концепции двух типов общества того факта, что российскому типу общества органически соответствует общественная форма собственности, неверно теоретически и фактически. Все их построения есть не что иное, как непреодолимая тоска по тоталитаризму советского периода. 2.4. Свобода и совершенство как тождество Свобода – это состояние, которого достигают мудрые. Всем же остальным она неведома. Зенон из Кития Я верю теперь от всего сердца в свободу человека, и для меня вполне ясно, что лишь при ее допущении вообще возможны долг и добродетель. Все индивидуумы, принадлежащие к человеческому роду, отличны друг от друга; только в одном они вполне сходятся, это их последняя цель – совершенство. Фихте Воплощение русской идеи есть построение общества, где свободное развитие каждого является условием свободного развития всех. Почему так важна, так ценна, так привлекательна, так чарующе пленительна свобода для человека? Наверное, потому, что развитие, становление человека всегда происходило и происходит сейчас в тяжелой борьбе с условиями, ограничивающими человеческую свободу. В первобытнообщинном состоянии главными факторами, ограничивающими человеческую свободу, были природные факторы. Нехватка питания, стихийные бедствия, эпидемии, угроза со стороны хищников, огромность и непостижимость окружающего мира – все это и многое другое ограничивало свободу человека, принуждало его чувствовать себя скованным, слабым. С возникновением цивилизации на первое место из факторов, ограничивающих, сковывающих человеческую свободу, выдвигается социальный фактор. Это, прежде всего, зависимость большинства населения страны от государства и от богатейших людей, «оснащенных» зачастую несправедливой силой, хитростью, наглостью, коварством. Свобода самых богатых и сильных также ограничена конкуренцией им подобных. Но тяга к свободе, устремленность к ней в человеке неистребима, многие идут на всяческие лишения и мучения, даже на смерть, лишь бы сохранить или приобрести свободу. Это происходит, видимо, потому, что человеческий разум и свобода тождественны. Человеку нравится размышлять, человек любит творить, и этот процесс также неограничен, как неограничен мир. Но социальные условия антагонистических формаций, антагонистических обществ искусственно сдерживают, ограничивают свободу большинства населения, предоставляя в то же время неограниченную свободу, вплоть до произвола, власть имущим. Великие гуманисты всех времен и народов тяжело переживали такую несправедливость. Особенно это характерно для времени, начиная с эпохи Возрождения и вплоть до наших дней. Обратимся к Александру Сергеевичу Пушкину, который, как никто другой, так просто, ярко, полно выразил мысли, мечты и чаяния русского, российского народа, русской души. «Увижу ль, о друзья, народ неугнетенный И рабство, падшее по манию царя, И над отечеством свободы просвещенной Взойдет ли наконец прекрасная заря? Но в нас горит еще желанье, Под гнетом власти роковой Нетерпеливою душой Отчизны внемлем призыванья. Мы ждем с томленьем упованья Минуты вольности святой, Как ждет любовник молодой Минуты верного свиданья. Пока свободою горим, Пока сердца для чести живы, Мой друг, отчизне посвятим Души прекрасные порывы. Товарищ, верь: взойдет она, Звезда пленительного счастья, Россия вспрянет ото сна, И на обломках самовластья Напишут наши имена!» Как много выразил Пушкин в этих прекрасных стихах! И то, что власть всегда парализует свободу народа, и то, что отчизна нуждается, призывает к свободе, и то, что стремление к вольности, свободе есть святое чувство, сродни возвышенному чувству любви, и то, что у лучших людей России стремление к свободе есть жар души, есть дело чести, и то, что достижение свободы есть великое, пленительное счастье для каждого человека и общества в целом, и то, что имена тех, кто не жалеет жизни для дела освобождения народа от гнета и несправедливости власти, будут вписаны в скрижали истории России. Отсутствие свободы в России Пушкина очень волновало, поэтому в его творчестве, если выразиться народным языком, «свобода на свободе сидит и свободой погоняет». Он надеется на лучший исход и понимает великую миссию тех сынов России, которые своей деятельностью, своей жизнью приближают время освобождения страны от социальной несправедливости. Оковы тяжкие падут, Темницы рухнут – и свобода Вас примет радостно у входа, И братья меч вам отдадут. И долго буду тем любезен я народу, Что чувства добрые я лирой пробуждал, Что в мой жестокий век восславил я свободу И милость к падшим призывал. Пушкин–глас души российского народа, которая жаждет добродетели и свободы. Это понимают все тонко чувствующие и самостоятельно мыслящие люди. Современный китайский художник, написавший портрет Пушкина, сделал на нем такую надпись: «Ты при жизни дышал свободой и после смерти дышишь ей». И только наши философы, сторонники концепции двух типов общества, считают, что свобода – это «стандарт» западных народов и государств, России такой «стандарт» не свойственен и не нужен. Любой крупный поэт мира, а России особенно, болезненно переживает отсутствие свободы, притеснение человеческого существования власть имущими, так как свобода – атрибут человеческого разума, атрибут человека. Возьмем хотя бы Лермонтова: А вы, надменные потомки Известной подлостью прославленных отцов, Пятою рабскою поправшие обломки Игрою счастия обиженных родов! Вы, жадною толпою стоящие у трона, Свободы, Гения и Славы палачи! Таитесь вы по сению закона, Пред вами суд и правда – все молчи!..» Или даже лирика Ф.И. Тютчева. Для него природа – такое же одушевленное, «разумное» существо, что и человек: В ней есть душа, в ней есть свобода, В ней есть любовь, в ней есть язык. Таким образом, мы видим, что поэты с их обостренным чувством прекрасного и безобразного, справедливого и несправедливого отчетливо понимают, что без свободы человек ограничен, ущербен, жестоко обижен власть имущими. Отнимая свободу, власть имущие удерживают большинство населения в недоразвитом состоянии, они не дают человеку полноценно, всесторонне совершенствовать себя, препятствуют раскрытию человеческой многогранной сущности, сдерживают гармоническое развитие всего богатства человеческого разума и деятельности. Это происходит потому, что слабых, недоразвитых, несвободных людей легче эксплуатировать, легче отбирать у них богатство, легче обманывать, легче манипулировать ими. Можно, конечно, принять во внимание тот факт, что поэты – экзальтированные личности и их оценки действительности могут быть значительно преувеличенными. Поэтому обратимся к философам, чьи оценки являются наиболее взвешенными по сравнению с кем бы то ни было. Вот что пишет В.С. Соловьев во Второй речи в память Достоевского: «Окончательное условие истинного всечеловечества есть свобода. Но где же ручательство, что люди свободно придут к единению, а не разойдутся во все стороны, враждуя и истребляя друг друга, как это мы и видим? Ручательство одно: бесконечность души человеческой, которая не позволяет человеку навсегда остановиться и успокоиться на чем-нибудь частичном, мелком и неполном, а заставляет его добиваться и искать полной всечеловеческой жизни, всеобщего и всемирного дела» [38]. Соловьев сразу же подчеркивает, что свобода есть непременное, незыблемое условие построения совершенного общества, где будут исключены такие черты современной жизни, как несправедливость, присвоение чужого, принуждение человека человеком, насилие, убийства и т.д. Здесь же Соловьев пишет о том, что мир не должен и не может быть спасен насильно. Потому что истина есть добро, мыслимое человеческим умом; красота есть то же добро и та же истина, телесно воплощенная в живой конкретной форме; полное ее воплощение уже во всем есть конец, и цель, и совершенство; вот почему и Достоевский и Соловьев утверждают о том, что не насилие, а именно красота спасет мир. Рассуждая о будущем всеединстве человечества, Соловьев еще раз подчеркивает: «Задача не в простом соединении всех частей человечества и всех дел человеческих в одно общее дело. Можно себе представить, что люди работают вместе над какой-нибудь великой задачей и к ней сводят и ей подчиняют все свои частные деятельности, но если эта задача им навязана, если она для них есть нечто роковое и неотступное, если они соединены слепым инстинктом или внешним принуждением, то, хотя бы такое единство распространялось на все человечество, это не будет истинным всечеловечеством, а только огромным муравейником» [38]. На образцы таких муравейников Соловьев указывает. Они были в восточных деспотиях – в Китае, в Египте. Сюда можно добавить древнюю Спарту, а также муравейники ХХ века – Германию Гитлера и коммунистический СССР. Против таких муравейников со всею силою восставали Достоевский и Соловьев, видя в них прямую противоположность своим общественным идеалам. Их идеалы требуют не только единения всех людей и всех дел человеческих, но главное – человеческого их единения. Дело не только в единстве, а в свободном согласии на единство. Дело не в великости и важности общей задачи, а в добровольном ее признании. Сегодня, когда появляется возможность «восстановить в правах» русскую идею, не хочется верить, что жизнь Достоевского прошла напрасно. Он не оставил никакой теории, никакой системы, никакого плана или проекта. Но руководящее начало и цель, высшая общественная задача и идея были поставлены им на небывалую высоту. Стыдно будет русскому обществу, пишет В.С. Соловьев, если оно сведет свою общественную идею с этой высоты и подменит великое общее дело своими мелкими профессиональными и сословными интересами под разными громкими именами. Конечно, у всякого признающего великое всечеловеческое дело, пишет далее В.С. Соловьев, есть свои частные дела и занятия, своя профессия и специальность. И вовсе не нужно бросать их, если только в них нет ничего противного нравственному закону. Всечеловеческое дело потому и есть всечеловеческое, что оно может все совместить и ничего не исключает, кроме злобы и греха. От нас только требуется, чтобы мы своей маленькой части не ставили на место великого целого, чтобы мы не обособлялись в своем частном деле, а старались бы связать его с делом всечеловеческим, чтобы это великое дело мы никогда не теряли из виду, ставили бы его выше и прежде всего, а все остальное уж – потом. Не в нашей власти решить, пишет В.С. Соловьев, когда и как совершится великое дело всечеловеческого единения. Но поставить его себе как высшую задачу и служить ему во всех делах своих – это в нашей власти. В нашей власти сказать: вот чего мы хотим, вот наша высшая цель и наше знамя – и на другое мы не согласны. Современная Россия как раз переживает такой период, когда главным дефицитом является честное, добровольное, справедливое, бескорыстное единение всех здоровых сил общества. Да, мы отстаем от развитых стран в некоторых областях техники, технологии, в организации производства, в обеспечении жизненных условий большого количества населения. Население России фактически вымирает. Но все это поправимо. Если власть России, правительство России прислушается к мнению социального авангарда, то дело может пойти на лад. В советской России ставились тактические задачи: «Техника решает все», «Кадры решают все». С большим напряжением, но эти задачи выполнялись. Сегодня необходимо поставить примерно такую задачу: «Честность, справедливость, искренняя любовь к своему народу, к своему отечеству решают все». Если власть России в центре и на местах без обмана возглавит народ в деле решения такой задачи, народ России наверняка откликнется; бросят пить и разгильдяйничать те, кто разуверился во власти, потому что всю жизнь их обманывали. Когда-то Петр I работал вместе с кузнецами и плотниками, Ленин сам участвовал в коммунистических субботниках. Это можно сделать и сейчас, только без обмана, без показухи, без унижения и насилия над простыми людьми, без компанейщины, а честно, искренне, всерьез и надолго, навсегда. Конечно, не только Достоевский и Соловьев, все крупные философы России пишут о взаимодополнительности, о взаимопроникновенности, о тождестве свободы и совершенства. Этой проблеме посвящены две известные работы Н.А. Бердяева «Философия свободы» и «Смысл творчества». Этой проблемой был увлечен Николай Онуфриевич Лосский. В работе «Свобода воли» он пишет: чтобы достигнуть своей высшей цели или проявить свое безусловное значение, существо должно прежде всего быть, затем оно должно быть живым, потом – сознательным, далее – разумным и, наконец, – совершенным. И уточняет: здесь «каждый новый тип представляет новое условие, необходимое для осуществления высшей и окончательной цели – действительного явления в мире совершенного нравственного порядка, Царства Божия, или откровения свободы и славы сынов Божиих» [24]. О современном обществе Лосский пишет так: «В царстве нарушенной гармонии, где почти каждое хотение деятеля встречает противодействия со стороны других деятелей и часто вследствие своей неразвитости не может и не должно быть поддержано также и благодатной силой Бога и Царства Божия, свобода действия в высшей степени ограничена, вряд ли можно найти хотя бы одно хотение, которое нам удалось бы осуществить вовне вполне в том виде и в той мере, как это нам желательно» [24]. Глупость, неразвитость, неопытность, необразованность, по мнению Н.О. Лосского, являются условиями, создающими стеснения для Свободы Выбора. В будущем, когда, можно надеяться, будет реализована русская идея – такое общество Лосский называет Царством Божиим – отношения между людьми будут строиться следующим образом: «В Царстве Божием нет ограничений свободы: всякий член Царства Божия обладает совершенной свободой действия, так как всякое хотение его встречает поддержку в остальных членах Царства Божия и содействие благодатной силы Божией, а потому осуществляется без всякого умаления; обладая совершенной полнотой Истины, члены этого царства совершают выбор, обозревая все бесчисленное множество возможностей, и не встречают при этом никакого противодействия со стороны других своих хотений, так как выбор их без колебаний и ошибок направляется в сторону абсолютного добра и абсолютной красоты» [24]. В этом высказывании, как и во всей работе, Лосский показывает, что не может быть построено совершенное человеческое сообщество без свободной деятельности его созидателей. Анализируя свойства человеческого разума, Лосский приходит к выводу, что истинный человек (не задавленный материальным и духовным гнетом) должен быть свободен от всего, в том числе и от Бога. Он рассуждает таким образом: «Если бы человек был не свободен полностью от Бога, пришлось бы утверждать, что сам Творец мира есть причина зла, царящего в мире» [24]. И, наконец, пожалуй, самое емкое и выразительное высказывание о гармонии свободы и совершенства: «…Только свободные существа, добровольно вступающие на путь единения с Богом как живым идеалом совершенства, заслуживают имени Сынов Божиих. … Свобода есть условие высочайшего достоинства тварей Божиих. Без свободы нет добра. Поэтому понятно, что творение мира только в том случае имеет возвышенный смысл, если возможно, чтобы твари Божии были не автоматами, а свободными существами» [24]. Далее Лосский поясняет, что в свободе таится возможность и высочайшего добра и низменнейшего зла. Бог, по мысли Лосского, наделил свои творения вместе со свободой всеми средствами для существования добра; если же, несмотря на это, какой-либо человек вступает на путь зла, то начало этого зла кроется только в самом этом человеке, и ответственность за зло падает на него целиком. Выше были показаны мнения поэтов и философов по поводу соотношения свободы и добродетели, свободы и совершенства. Но даже с точки зрения здравого смысла очевидно, что совершенства достигают, прежде всего, свободные личности, способные творить, выходить за рамки общепринятого, известного. Нельзя быть мастером, достичь совершенства в любой отрасли деятельности, будь то искусство или спорт, наука или зодчество, врачевание или сталеварение, не будучи творцом, не будучи способным свободно принимать решения, отличные от всех существующих. Вот почему люди с такой охотой ходят смотреть на мастеров, будь то футбол или скрипичный концерт, театральная постановка или балетный спектакль. Но не все мыслят подобным образом. Сторонники концепции двух типов общества – российского (коллективистского) и западного (индивидуалистического) – считают по-другому. В своей выспренной манере выражения они стараются доказать, «что совершенная личность и свободная личность идентифицируют различные типы общества и соответствующие оформления их социальности» [58]. Посмотрим, как они аргументируют свою точку зрения. Сначала, чтобы обосновать мнимую ошибочность представлений о творческой, стремящейся к совершенству личности, как личности свободной в современной российской культуре и философии, они предпринимают следующий шаг. По мнению сторонников двух типов общества, социальный авангард России в советское время был лишен адекватной идеологической основы, лишен самопонимания в силу того, что социальная элита страны возводила культ Маркса или, по-другому, – марксистский вариант западничества, она отчуждала от народа нашей страны ее многовековую историю философии, политологии и теории экономики. Уже здесь налицо две подтасовки. Во-первых, если социальный авангард лишается самопонимания, он перестает быть социальным авангардом; нельзя, просто невозможно вести за собой массы, народ, если не знаешь, кто ты есть сам. Во-вторых, под социальной элитой сторонники концепции двух типов общества понимают не истинную социальную элиту СССР (большевиков во главе с Лениным и Сталиным, а позднее КПСС с КГБ), а идеалогов-марксистов, которые якобы и навязали стране в качестве идеологии марксистский вариант западничества. Как известно, стране был навязан не марксизм как вариант западничества, а марксизм-ленинизм и не идеологами-марксистами, которые были только послушными исполнителями, рупорами в тоталитарном СССР, а государством и политической полицией под страхом смерти, заключения в концлагерь или лишения работы. И народ советской России отчуждался от многовековой истории философии, политологии и теории экономики тоталитарным государством, а не коварными философами-марксистами, погнавшимися за европейской модой. Следующий заход у сторонников концепции двух типов общества такой. По их мнению, «согласно умозрительной марксистской схеме все общества представлялись как одинаковые, и им предписывалось действовать по идеалам потребительства, классовой борьбы, диктатуры пролетариата, а ныне в системе так называемого аутентичного марксизма – по идеалам, так сказать, когнитариата, т.е. научной элиты, работающей по принципам западного потребительского проекта науки, а именно: науки покорения природы и общества» [58]. На самом деле, ни Марксу, ни какому другому приличному теоретику или государственному деятелю никогда все общества не представлялись одинаковыми, ибо незнание диалектики единичного и общего сразу выталкивает теоретика или практика общественной жизни из числа авторитетных идеологов или политиков. Об этом тысячу раз писали и Маркс, и Энгельс, и Ленин. Маркс никогда «не предписывал» действовать по идеалам потребительства, а, наоборот, критиковал за это буржуазное общество; классовую борьбу Маркс тоже никогда и никому «не предписывал», он только отразил в своих работах, что именно через классовую борьбу разрешаются в основном противоречия в антагонистических обществах. И нет никакого западного потребительского проекта науки. «Западный потребительский проект науки» есть неуклюжая выдумка сторонников концепции двух типов общества, в их терминологии – теория-репрезентация. Нет и «науки покорения природы и общества». В реальной жизни есть стремление крупных богатеев получать сверхприбыль путем бессовестной, безнравственной, хищнической эксплуатации природы и общества на базе современных науки и техники, так это характерно не только для Запада, но также и для России, и для Америки и для любого региона, где аппетиты олигархов не получают должного отпора со стороны гуманистов и здравого смысла. И уж если называть марксизм «умозрительной схемой», то чем же оказывается концепция двух типов общества, адекватность которой действительному процессу общественной жизни несравненно уступает марксизму? Далее, сторонники концепции двух типов общества обвиняют Запад в приверженности к «традиционному умозрительному теоретизированию» за то, что западные теоретики якобы экстраполируют свои наработки, применимые только у них, на Западе, на Россию и другие общества. На деле, в реальности, умозрительной оказывается именно концепция двух типов общества, поскольку она пытается перечеркнуть, отменить действия всеобщих закономерностей в обществе, которые изучаются, анализируются философским знанием; а свою надуманную, диалектически несостоятельную концепцию представить в виде знания, соответствующего российской действительности. Одним из примеров такой надуманности, диалектической девственности является противопоставление совершенной личности (характерной для России) свободной личности (характерной для Запада). Как известно, во второй половине XVIII в. и первой половине XIX в. были переведены на русский язык многие труды французских, английских и немецких философов. Из этих трудов, по мнению сторонников концепции двух типов общества, русские теоретики усвоили чуждые России протестантского толка идеи демократии и правового государства. Как говорит опыт истории, демократия является универсальной формой государственного правления и устройства современного общества, если оно стремится к совершенствованию общественных отношений. Качество общественных отношений, их человечность зависят от уровня общей культуры страны, который напрямую связан с активным участием большинства населения в общественной жизни, что и является практической, реальной демократией. Патологическая неприязнь сторонников концепции двух типов общества к демократии в России подталкивает их к совершенно нелепым утверждениям о том, что власть «лучших людей», «лучших мужей», «больших людей», «добрых людей» в принципе несовместима с демократией. Это утверждение в корне неверно как теоретически, так и практически. Нахождение во власти Солона и Перикла, Авраама Линкольна и Джорджа Вашингтона, Черчилля и Рузвельта, де Голля и Тетчер, Вили Бранта и многих других достойных представителей своих народов полностью опровергает это нелепое утверждение. Для того чтобы защитить диктатуру большевиков во главе с Лениным и Сталиным, сторонники концепции двух типов общества идут даже на искажение действительных событий. Вот один из примеров: «До того как философы «серебряного века» появились на Западе, они были, как правило, идеологами демократии, в том числе и те, которые, по-видимому, троцкистами были депортированы из Советской России в ноябре 1922 года на пароходе «Обер-бургомистр Гаккен» [55]. Название парохода точно знают, а вот кто выслал и по чьему приказу – сомневаются. И, наконец, сторонники концепции двух типов общества доходят до полного абсурда – начинают делить людей на личностей свободных и личностей совершенных. Личности свободные живут на Западе, личности совершенные живут в России. Причем личность свободная не может быть совершенной, а личность совершенная не может быть свободной. Аргументы более чем странные. Добродетель, по их мнению, является онтологической модальностью совершенной личности. Идея совершенной личности якобы означает, во-первых, что личность развивается и переживает разные этапы своего становления по вектору совершенства – от менее совершенной к более совершенной… И далее еще с десяток перечисляется таких же нелепых, надуманных характеристик совершенной личности. Свободная личность сторонниками концепции двух типов общества характеризуется также неуклюже, надуманно. Вот одна из характеристик: «Свободная личность выступает как личность сама по себе, т.е. как личность индивидуалиста, и она идентифицирует индивидуалистическое общество» [58]. Спрашивается, зачем серьезным людям с докторскими степенями и профессорскими званиями писать такую нелепицу? Против здравого смысла, против реалий жизни, против мнений великих поэтов и величайших философов, против наработок всей гуманистической культуры человечества. Один из ответов может быть таким. Эти люди сформировались в тоталитарном СССР, и коммунистическая муштровка настолько изменила их сущность, что сделала их манкуртами, т.е. существами, которые ничего не признают, кроме идей и мнений своих бывших диктаторов, своего хозяина. В заключение. 1. Стать личностью свободной так же трудно, как и личностью совершенной. Свобода и совершенство – это две взаимодополняющие характеристики высокоразвитого человека. Пока таких личностей очень мало. Но человечество движется в направлении к совершенству, по крайней мере, обязано двигаться, если относится к себе с уважением. «Для мудреца открыта вся Земля, ибо весь мир – родина для высокого духа», – писал Демокрит. 2. По мере осуществления русской идеи в российском обществе все граждане в отдельности и общество в целом «обязаны» совершенствоваться и обретать все большую свободу, если россияне хотят быть достойными своих великих предков. Задачей сегодняшнего дня может быть примерно такая: «Честность, справедливость, искренняя любовь к своему народу, к своему отечеству решают все». 3. Делить людей на личностей свободных и личностей совершенных в зависимости от «типа» общества методологически ошибочно, практически неверно и лживо, идеологически-реакционно. 2.5. Об идеологии и религии Разум – бог и бог – разум. Анаксогор Чем древнее ложь, тем опаснее. Значит, она глубоко пустила корни… Толанд Никогда не обращайтесь к религии: можете считать себя живым трупом, если угодите в ее сети; она будет непрестанно терзать вас, наполнит сердце страхами, а голову иллюзиями. Де Сад Насколько ты не самостоятелен в мышлении, настолько ты религиозен. Автор Проблема соотношения идеологии и религии – одна из сложнейших проблем всего цивилизованного мира, от древности до наших дней. В первобытном обществе языческие религии были идеологиями-мировоззрениями разрозненных сообществ. В цивилизованном обществе на первое место начинает претендовать философское мировоззрение в качестве идеологии. Однако огромные слои населения рабовладельческих держав интеллектуально мало развиты, поэтому религиозное мировоззрение, религиозные идеологии по-прежнему остаются востребованными как угнетенными, так и господствующими классами, тем более, что религиозное мировоззрение гораздо «удобнее» приспособить для объединения всех слоев общества, нежели философское. С помощью государств некоторые религии становятся мировыми религиями. В контексте данной работы рассматривается христианство как единая религия и для России и для Запада. Философия с самого начала по сути вещей безбожна (не в смысле безнравственности, а в смысле антидогматизма). Философы по определению всегда ищут мудрости, глубокого и всестороннего знания, а это значит всегда сомнение, всегда развитие, всегда присутствуют возможности изменения взглядов и представлений о мире и человеке, в том числе вплоть до наоборот. Религия же по сути вещей догматична, она требует слепой веры в предлагаемые абсолюты и не терпит никаких сомнений. «Верую, потому что абсурдно», – так выразил суть религии Тертуллиан, христианский богослов и мыслитель II – III веков. «Признавал ли хоть один философ Бога?» – задается вопросом русский философ ХХ в. Лев Шестов. И сам же дает ответ, что кроме Платона, который признавал Бога лишь наполовину, все остальные искали только мудрости. Вот, например, Анаксимандр считал, что началом всего является беспредельное время. Рождение и гибель миров происходит, по его мнению, согласно порядку времени. Фалес из Милета говорил: «Мы верим, что во всех наших сокровенных помыслах присутствует воля небес». Ксенофан из Колофона писал: Следует признать единство всего. Целое имеет ум, оно и есть бог. Ясного муж ни один не узнал; и никто не возможет Знающим стать о богах и о том, что о всем возвещью. Если б быки, или львы, или кони имели бы руки Или руками могли рисовать и ваять, как и люди, Боги тогда б у коней с конями схожими были, А у быков непременно быков бы имели обличье; Словом, тогда походили бы боги на тех, кто их создал. Черными пишут богов и курносыми все эфиопы, Голубоокими их же и русыми пишут фракийцы. Меллис из Элеи выражался кратко: «О богах не должно учить, ибо познание их невозможно». Алексагор из Клазомен, друг и учитель Перикла, считал, что Солнце – это огненная глыба, а не бог. Разум же есть бог и бог есть разум. Интересны мысли Эпикура: «Смертные видели определенный порядок явлений, но не могли объяснить, отчего это все происходит. Им представлялся один лишь исход: предоставить богам все и допустить, что по воле богов все на свете вертится. Нечестив не тот, кто устраняет богов толпы, но тот, кто применяет к богам представление толпы». Зенон из Кития оставил после себя такое представление о боге: «Бог вечен, каждую вещь в мире он создает посредством всей материи. Если нельзя обойтись без бога, то наилучшим было бы определить его как особый род состояния материи». Нельзя не вспомнить Протагора, философа и виднейшего софиста старшего поколения, который писал: «Мера всех вещей – человек, существующих, что они существуют, а несуществующих, что они не существуют». И далее: «О богах я не могу знать, есть ли они, нет ли их, потому что слишком многое препятствует такому знанию, – и вопрос темен и людская жизнь коротка». И, наконец, вспомним одного древнего римлянина. Марк Тулий Цицерон писал: «То, что вы называете богами, – это естественное, а не божественное». Таким образом, с философами от древности до наших дней все ясно. Если они и употребляют термин «бог», то бог для них значит – истина, красота, ум, универсум, природа, благо, добро, материя, логос, бесконечность, вечность, закон, но ни в коем случае не человекоподобное существо, творящее из ничего. Но человеческий мир устроен таким образом, что философов в этом мире абсолютное меньшинство. Абсолютное большинство в человеческом мире живет чувствами и рассудком, а не разумом. Чувства говорят человеку о том, что ему хочется. А рассудок человеку подсказывает, как с наименьшими затратами добиться того, что ему хочется. О законах же действия в человеческом мире говорит разум, но разум у большинства в большом дефиците или же ему не придается решающего значения. Вот почему Диоген и искал днем с огнем человека. Вот почему Сократ утверждал, что недобродетельные люди – это недостаточно образованные люди. Вот почему он долго не отпускал от себя своих учеников на самостоятельное поприще, считая, что они полностью, полноценно должны «родиться» людьми в его повивальных объятиях. Вот почему о преступниках разумные люди зачастую говорят, что те не ведают, что творят. Законы общества статистические, они очень сложны и филигранно утонченны, они не действуют жестко, с железной необходимостью, подобно динамическим законам. У людей с неразвитым разумом создается впечатление, что законы общества можно безнаказанно нарушать, что они и делают. Также поступают высокообразованные, но безнравственные люди. В чем заключаются эти нарушения? Мир природный и человеческий, в основном, устроен гармонично, обмен энергиями в нем осуществляется в эквивалентных количествах. Человек же стремится всегда получить желаемое с наименьшей затратой сил; взять больше, а отдать меньше. Действуя так, можно добиться временного успеха. Великая мать-природа на первых порах уступает человеку, но она не может так поступать всегда, так как в этом случае нарушаются законы существования мира и человека. Она может человеку «дать в долг», но платить долги надо обязательно. Если человек «забывает» или отказывается платить, природа «штрафует» человека экологическими кризисами, экологическими катастрофами. То же происходит и внутри общества. Большинство людей, вступая в необходимые, общественные отношения друг с другом, стараются поступать «с умом» – взять больше, а отдать меньше. «В дураках» остаются слабые, не способные хитрить, честные и «не умные», «не умеющие жить», как говорят в народе. К сожалению, такая нравственная установка (хитрить и наживаться за счет друг друга) установилась во всем мире и в России тоже. Это даже привносит в жизнь людей какую-то пикантную «остроту», добавочный интерес к жизни. Л.Н. Толстой где-то рассказывает о том, как он покупал добротный дом с большим лесом и видом на водоем. Ему удалось купить этот дом буквально за бесценок (продавцы были неопытные или в очень стесненных обстоятельствах). Сначала он был очень доволен собой; его жизненный опыт, его жизненная хватка оказались на высоте. Но потом эта сделка его очень огорчала, он понял, что обидел слабых, даром присвоил их жизненную энергию. Итак, жизненная установка большинства людей (хитрить и наживаться за счет друг друга) прочно укоренилась во всем мире со времен возникновения цивилизации и вплоть до наших дней. Необходимо напомнить, что такой образ жизни есть нарушение законов общественного развития, вот почему цивилизованное общество всегда дисгармонично. Попытки восстановления гармонии проявляются в реформах, восстаниях, революциях, гражданских и межнациональных войнах. Но эти попытки всегда носят временный, локальный, стихийный, преходящий характер, так как сама причина беззакония, дисгармонии (наличие хитрости в отношениях друг с другом и установка на наживу за счет друг друга) остается неустранённой. Были ли попытки, были ли предложения радикального устранения несправедливости, дисгармонии в обществе? Конечно, были. Различные формы истинно человеческих, гармоничных общественных отношений предлагали великие гуманисты, философы и пророки – Платон, Сократ, Иисус Христос, славянофилы и западники, Достоевский, Соловьев, Бердяев, Лосский и многие-многие другие. Очень авторитетным оказалось движение последователей Иисуса Христа. Несправедливости окружающего мира христиане противопоставили честность и справедливость своей общины. В общинах строго соблюдалось равенство членов, существовала общность имущества (в некоторых имелся общий фонд, но не общее имущество). Члены общины трудились, изучали тексты, практиковали крещение в воде. Христианство провозгласило равенство всех людей перед Богом. Оно давало всем угнетенным утешение, надежду на обретение свободы простым и понятным способом – через признание божественной истины, которую принес на землю Христос, истины о том, что каждый человек может быть добрым человеком и что настанет Царство Истины, когда не будет никакой власти. По мере распространения христианства в него вовлекались все более широкие слои населения, с конца I в. и на протяжении II–III вв. в христианских общинах появляется большое число людей сенаторского и всаднического звания. В связи с этим радикализм и проповедь неприятия существующих порядков постепенно исчезают, уступая место проповеди непротивления. Со временем состоятельная часть христиан сосредоточивает в своих руках управление имуществом, руководство богослужебной практикой, появляется клир, или духовенство: епископы, диаконы, просвитеры, митрополиты и др. Христианские общины все больше отходят от прежних демократических тенденций, явственно проявляется стремление клира к союзу с императорской властью. С другой стороны, мировая империя нуждалась в мировой религии, понятной всем народам империи. Окончательное поражение «язычества» было ознаменовано закрытием императором Юстинианом в 529 г. Афинской Академии – центра распространения античного философского и научного наследия – и уничтожением последнего «языческого» святилища – храма Аполлона. Христианство усвоило и переосмыслило ряд идей иудаизма, митраизма, древних восточных религий, а также распространенных в те времена философских учений. В философских системах стоиков, неопифагорейцев, Платона и неоплатоников, частично в аристотелизме были выработаны мыслительные конструкции, понятия и термины, появившиеся в новозаветных текстах, в трудах богословов. Император Константин потребовал от епископов создать канон, единый список священных текстов для всей церкви. Однако только после его смерти на Лаодикойском соборе 363 г. был установлен перечень канонических произведений, а утвержден он был на карфагенском соборе в 419 г. Таким образом, христианство из добровольной общины, исповедующей честный, справедливый образ жизни, превратилось в церковь, в организацию, фактически сросшуюся с государством, задачей которой стало убеждение большинства населения в необходимости вести честный, справедливый образ жизни и при этом не сопротивляться власти, какой бы она ни была. В церкви так же, как во всяком государстве, появляется, как сейчас принято говорить, двойной стандарт. Требования к рядовым людям, к большинству одни, требования к элите, к власть имущим – другие. Причем, это тщательно скрывается от большинства, но по сути дела церковь становится лицемерной организацией, враждебной всякому свободомыслию, преследующей всех творческих людей – ученых, писателей, художников, поэтов, музыкантов. Таким образом, основная нравственная, вернее сказать – безнравственная, установка в обществе (хитрить и наживаться за счет друг друга, т.е. использовать других людей в качестве средства для достижения своих целей) с превращением христианства из честной, справедливой общины в слившуюся с государством бюрократическую организацию опять стала повсеместной, всеобъемлющей, универсальной, узаконенной. Если для государства, которое всегда действует в интересах господствующих классов, установление и поддержание законов в обществе, имманентно, атрибутивно включающих в себя безнравственную установку использования других людей в качестве средства для достижения своих целей, – естественно, легитимно, нравственно, так как оно честно выполняет заказ большинства населения, то для церкви, которая провозглашает себя носительницей, проповедницей христианских нравственных ценностей, где недопустимо использование других людей в качестве средства для достижения своих целей, поддержка государства в исполнении им безнравственных законов является не только безнравственным делом, но еще и лицемерием, фарисейством, так как церковь требует от населения выполнения христианских заповедей, а сама живет по законам богатых людей и чиновников. Безнравственность и лицемерие христианской церкви изначальны, так как она с самого начала своего существования срослась с государством и приняла бюрократически-диктаторскую форму. Иисуса Христа, как известно, арестовали иудейские церковники за проповедь честного, справедливого образа жизни. Он проповедовал о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины. За что он критиковал «храм старой веры»? А как раз за то, что иудейские церковники во главе с Каифой были одновременно государством и их вера и их законы включали в себя с необходимостью возможность использования других людей в качестве средства для достижения своих целей. Разрушения этих «основ жизни» церковники во главе с Каифой допустить не могли. Смириться с принципами жизни, которые проповедовал Христос, не мог и Понтий Пилат как наместник императора Иудеи. Но он мог спасти Христа частным образом, так как чувствовал к нему симпатию. Однако, не желая себя подвергнуть хоть какому-то недоверию со стороны римского императора, Пилат, против своего субъективного чувства симпатии к Иисусу Христу, казнил его. После смерти Иисуса Христа остались его почитатели, его единомышленники. Они со временем организовали добровольные христианские общины, пытавшиеся вести честный, справедливый образ жизни (без использования других людей в качестве средства для достижения своих целей). Как только христианские общины превратились, преобразовались в церковь, они фактически стали преемниками иудейских церковников во главе с Каифой. Только теперь убитый (распятый) ими Иисус Христос из раскольника, еретика, разрушающего иудейскую веру, превращается в символ веры христианской. И теперь новая церковь, христианская, проповедуя для паствы (большинства населения) христианский, честный образ жизни, сама живет законами нечестными (узаконено использование других людей в качестве средства для достижения своих целей). Особенно ярко это проявляется в средние века (крестовые походы, уничтожение инакомыслящих, охота на ведьм, инквизиция, преследующая всякое свободомыслие, отлучение от церкви, политические интриги). И еще один из важнейших приемов, обеспечивших распространение лжи, коварства, лицемерия. Используя сознание и психику людей, не могущих или слабо могущих противостоять всяким мистификациям, христианские церковники Иисуса Христа из незаурядного, редкого человека, за которым пошли люди, стремящиеся жить честно и справедливо «превратили» в бога, в сверхъестественное существо, родившееся от непорочного зачатия, способное воскрешаться и жить бестелесно, «возвращаться» в мир людей по своему желанию. На протяжении тысячелетия церковники, обладающие недюжинными интеллектуальными возможностями и способностями, насочиняли сотни томов мистически-фантастических, эзотерических произведений о «жизни» Христа. И все это с одной целью: задержать развитие действительных, живых людей. Ведь если бы большинство людей последовало примеру Иисуса Христа – человека, то через некоторое время на Земле установилась бы действительно человеческая жизнь (люди перестали бы хитрить, наживаться за счет друг друга, т.е. использовать других людей в качестве средства для достижения своих целей), исчезла бы необходимость в армии и полиции, исчез бы обман и покушение на убийство друг друга. В мире и дружбе люди бы гораздо успешнее решали проблемы взаимодействия с природой. Но этот процесс, процесс обретения отдельным человеком и общественным человеком своей истинной сущности, очень труден и длителен, а большинству людей хочется «хорошо» жить сегодня, сейчас. Почему бы не нарушить закон, ведь наказание следует, во-первых, не сразу, не сейчас, а, во-вторых, человек еще не сознает, не хочет сознавать греха в этом, не понимает и не хочет понимать безнравственности своих поступков, потому что жажда обладания заглушает голос совести. Тем более что практика жизни подталкивает человека к греху, к нечестности. Большинство окружающих принимают нечестность, несправедливость жизни за норму, за истинный, объективный закон бытия. Неправедно живут сильные мира сего, неправедно живет сама церковь. Абсолютное большинство людей, хотя и с некоторыми угрызениями совести, неправедность, нечестность, несправедливость, незаконность общественных отношений принимают за норму. Государство устанавливает такие законы и так следит за их исполнением, что в нарушителях оказываются малоимущие, бесхитростные, совестливые, а на богатых, хитрых, бессовестных закон не распространяется. Церковь вроде бы и «журит» за грехи, но легко их отпускает, иногда за плату (средневековые индульгенции). Не прощает она лишь действительных праведников (как малый синедрион Каифы не простил Иисуса Христа) – Жанну Д’Арк, Джордано Бруно, еретиков, в основном, тех, кто осмеливался критиковать церковь за догматизм, безнравственность, корыстолюбие. Превратив Иисуса Христа из человека в сверхъестественное, мистическое существо, церковь фактически поставила непреодолимую преграду между Христом и людьми, только – лицемерно, фарисейски, нечестно, предательски. Церковь призывает людей жить по-христиански, но Христа преподносит как существо, сверхъестественное, мистическое, т.е. заранее давая понять, что человек земной не может жить по законам сверхъестественных существ. Получается парадоксальная ситуация. Одни – большинство населения – врут, потому что как не соврать, если тебя уговаривают, убеждают в этом серьезные люди в рясах, в крестах, в необычных головных уборах, показывая всем своим видом серьезность, искренность намерения. Другие, церковники, врут потому, что уже привыкли, потому что так действовали их предшественники на протяжении почти двух тысяч лет. И те и другие в заблуждении, не знают, зачем все это нужно, но знают, что так надо, так было всегда. Ситуация, как в народе говорят: «Один доит козла, другой подставляет решето». Но так надо. Причем, лживо не только религиозное мировоззрение (о сотворении мира, о сотворении человека, о непорочном зачатии, о творении из ничего, о вечном существовании, о переходах из вечного мира в мир земной и т.д.), но и само поведение большинства церковников, которые, проповедуя христианский образ жизни и тут же не скрываясь и не стесняясь, окунаются в грубую мирскую жизнь со всеми ее пороками. В обществе (и у чиновников, и у церковников, и у простых людей) присутствует убеждение как заклятие: лицемерить стыдно, лицемерие всеми осуждается, но без лицемерия – нельзя. Может быть, в этом и есть сермяжная правда жизни – каждый выбирает свой путь, каждый выбирает свою меру лицемерия. Итак, возможно ли человечеству, и прежде всего российскому населению, обрести истинно человеческий, честный, справедливый образ жизни, где хитрость и нажива за счет друг друга (использование других людей в качестве средства для достижения своих целей) будут искоренены, «объявлены вне закона», будут признаваться «дурным тоном». Видимо, возможно. Хотя бы из тех соображений, что всякая возможность имеет какую-то вероятность превратиться в действительность. Кроме того, и награда очень велика! В этом случае люди почувствовали бы великий прилив сил. Вместо скепсиса и осознаваемых или неосознаваемых угрызений совести людей бы пронизывала гордость обретения истинного человеческого достоинства. Я человек! Я человек разумный! Я сам выстраиваю свою жизнь и жизнь моих друзей, моих близких, моих соотечественников! Я всегда готов прийти на помощь тому, у кого почему-то что-то не получится. Но обхитрить, обмануть, паразитировать за счет других людей я не могу, не хочу, это мне противно, это ниже моего человеческого достоинства, этого не может быть, потому что не может быть никогда! Коренным образом изменить мировоззрение большинства людей, с одной стороны, очень трудно. В самом деле, такой принцип жизни (использование других людей в качестве средства для достижения своих целей) укоренился тысячелетиями цивилизации. Так мыслит и действует большинство людей, даже если на словах многие из них этот принцип отрицают, или «стесняются» так поступать. Не зря же существует афоризм о том, что порядочный человек отличается от непорядочного только тем, что гадости делает без удовольствия. Такой принцип жизни поддерживает государство, так как защищает интересы, прежде всего, господствующих классов. Такой принцип жизни поддерживает церковь, несмотря на то, что в ее среде всегда имеются истинные подвижники, которые не могут мириться с лицемерием; церковь, как бюро-кратическая система, сросшаяся с государством, поддерживает этот принцип с большим рвением и упорством, так как догматична по своей сущности и существованию и, кроме того, с наибольшим лицемерием, так как на словах пропагандирует противоположное. С другой стороны, эта трудность ведь не так велика! В борьбе за справедливое устройство общества в истории человечества пролито так много крови, так много людей было обездолено, посажено в тюрьмы и в концлагеря! Разгромлено восстание Спартака, тысячи восставших были распяты вдоль Аппиевой дороги. Разгромлены восстания Пугачева, Разина, Уотта Тайлера. Октябрьская революция 1917 г. унесла миллионы красных и белых воинов, миллионы мирного населения. Сегодня, чтобы постепенно добиться честных и справедливых общественных отношений в России, не надо никого убивать, не надо никого сажать в тюрьмы или концлагеря. Надо просто признать всем, что живем неправильно, стремимся обмануть друг друга, стремимся наживаться за счет окружающих. Отсюда, конечно, разногласия: один преуспел в нечестности больше, другой меньше. Обиды, злоба, покушения на убийство друг друга. Чтобы этого не было, надо просто поменять «правила игры», внести существенную коррективу в «исполнение» общественных отношений. Надо начать жить так, как предлагали лучшие сыны человечества (Сократ, Платон, Иисус Христос, славянофилы, западники, Достоевский, Соловьев, Лосский). Осознать, что законы природы и общества надо выполнять в полной мере, к статистическим законам общества надо относиться с таким же уважением, как и динамическим. Бывают социальные революции, научные, научно-технические, сексуальные; необходимо совершить самую человеческую, самую благородную – нравственную революцию. Нравственная революция назревает в мире и в России. Без нее России не решить ни экономических, ни национальных, ни экономических, ни политических проблем, без нее не решить проблему борьбы с терроризмом. Каково все же соотношение идеологии и религии? Как исторически меняется это соотношение? В первобытно-общинном обществе языческие религии были идеологиями-мировоззрениями разрозненных обществ. В античном мире на первое место в идеологиях начинает претендовать философское мировоззрение, однако роль религии еще очень велика, от «небрежного» отношения к ней страдают великие мыслители-философы – Протагор, Анакагор, Сократ, Платон, Боэций и многие-многие другие. В средние века изощренное философскими приобретениями христианство вновь подавляет философию, философия становится «служанкой» богословия и теологии. В новое время, начиная с XVII–XVIII веков, философское мировоззрение начинает превалировать в идеологиях государств и народов, а религия занимает прочное место в идеологиях господствующих классов в качестве духовной удавки для большинства населения. Как было показано выше, философия всегда находится в критическом отношении к религии. В чем сложность этого положения? Дело в том, что философы в своем интеллектуальном и нравственном развитии зачастую намного перерастают основную массу населения, а жить им приходится в атмосфере массового сознания. Отсюда дискомфорт, отсюда так часты «схватки» с властью, которая трезво стоит на позициях большинства. Но и действовать не в соответствии со своими мировоззренческими установками философы не могут. Поэтому так часто их или изгоняют, или казнят, или они сами уходят из общественной жизни (Солон, Протагор, Анаксагор, Демокрит, Гераклит, Сократ, Платон, Зенон, Боэций, Дж.Бруно, Чаадаев, Чернышевский, Достоевский, Флоренский, Бердяев с единомышленниками и многие-многие другие). Какую же позицию в обществе необходимо занять философу, чтобы рационально использовать свой интеллектуальный и нравственный потенциал в деле формирования, развития общества и в то же время не стать изгоем? Видимо, надо быть очень осторожным, с уважением относиться к тем людям, которые в своем развитии пока еще не преуспели; педагогическая деятельность для великих ученых-философов, пожалуй, самая действенная и эффективная. Их интеллектуальные и нравственные достижения должны укореняться и распространяться в головах школьников, студентов, аспирантов, начинающих ученых. Когда же философы становятся политиками, они зачастую «торопятся», т.е. сегодня, теперь пытаются изменить общество в соответствии со своими представлениями, которые для большинства кажутся пока неприемлемыми. Общество развивается медленно, «крот истории роет не торопясь». В качестве примера рассмотрим одно из выражений Маркса о религии: «Религиозное убожество есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества. Религия – это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, подобно тому, как она – дух бездумных порядков. Религия есть опиум народа. Упразднение религии, как иллюзорного счастья народа, есть требование его действительного счастья». Фантастическое по стилю и по глубине выражение одного из величайших диалектиков мира. В самом деле, религия безоговорочно подчинив человека выдуманному ей же богу, делает человека слабым, зависимым, убогим. Освящая существующие бесчестные, несправедливые порядки в обществе именем бога, религия поддерживает, «консервирует» действительное убожество человека, препятствует свободному развитию человека в сторону обретения им своей универсальной сущности, препятствует развитию человеческого разума, способного взять под контроль законы природы и общества. Да, обращаясь к богу, человек так, пока по-детски, протестует против своего убожества. Религия же не вселяет в человека уверенности в свои силы, она дает ему только утешение, она человека успокаивает, говорит ему, что он прав в душе, но только в сфере душевно-духовного общения с богом, который на Земле был таким же изгоем, таким же униженным, а когда попытался протестовать против существующих порядков, причем не делом, а только словом, был убит, распят как вор или разбойник. То есть фактически религия призывает человека к вечному терпению несправедливости, бесчестности, она освящает именем бога такие порядки в обществе, где обман и нажива одних людей за счет других являются нормой. Вот почему Маркс и называет религию «вздохом угнетенной твари, сердцем бессердечного мира», а также одновременно «духом бездушных порядков». Вот почему Маркс и называет религию «опиумом народа». И далее Маркс заключает: «Упразднение религии, как иллюзорного счастья народа, есть требование его действительного счастья». Выше уже было сказано об ошибках Маркса, о том, как он свои гениальные прозрения на будущее общества пытался осуществить сейчас же, немедленно. Да, как политик, как революционер, как сторонник «диктатуры пролетариата», Маркс не прав, но это не значит, что он не прав принципиально как один из величайших создателей теории развития общества. Религию нельзя упразднять и упразднить силой, нельзя упразднять и упразднить директивно; это все равно, что у больного отнять лекарство, отнять обезболивающее средство; все равно, что в душной комнате закрыть форточку. Практика советского периода жизни России показала нежизнеспособность, вредность, антигуманность силовой борьбы с религией. Но Маркс прав в том, что сегодняшнее – религиозное счастье народа – есть иллюзорное счастье, есть обман народа как со стороны государства, так и со стороны церкви. Путь к действительному, реальному счастью не ограничивается только следованием церковным заповедям, он в гораздо большей, определяющей степени заключается в изменении нравственных принципов общественного бытия, в постепенном, но решительном отказе от лжи, лицемерия, от принципа дозволенности наживы одних людей за счет других. Если россиянам суждено стать на путь действительного осуществления русской идеи, то и государство и церковь станут на путь реформации, очеловечивания, избавления от лжи, лицемерия, от выполнения роли защитников несправедливости. В заключение. 1. Исторически взаимоотношения идеологии и религии изменялись. В первобытно-общинном обществе идеология и религия были тождественны. В рабовладельческом обществе философия начинает конкурировать с религией в области идеологии, однако роль религии остается очень значительной. В средние века религия, обогащенная философскими приобретениями, опять становится доминирующей в идеологии. 2. Начиная с нового времени, когда человеческий мир становится антропоцентрическим, роль религии в идеологии начинает угасать. Однако этот процесс проходит очень медленно. Пока общественный человек, в основном, живет чувствами и рассудком, роль религии в идеологии общества будет очень значительна. Только развитие разума общественного человека способно вытеснить религию из идеологии общества. 3. Почему необходимо «вытеснять» религию из идеологии общества? Потому что религия по своей природе, по сути вещей догматична и консервативна. Она – дитя своего времени, дитя традиционного общества. Более того, сросшись с государством, она к его реакционности присовокупляет еще изощренные лицемерие и коварство, чего только стоят периоды инквизиции и конфессиональной нетерпимости. 4. Однако «вытеснение» религии из идеологии ни в коем случае не должно быть насильственным, директивным, но даже, как сейчас принято говорить, специальным «проектом»в системе оздоровления, возрождения российского общества. Если общество найдет в себе силы пойти по пути очищения себя от лицемерия, лжи, «законного» обогащения одних людей за счет других, религия (церковь), с ее многовековым опытом «работы» с людьми, с огромным интеллектуальным потенциалом ее активных членов, найдет органические, действенные пути своего реформирования. 2.6. Об особенностях гражданского общества России Философия, которую ты выбираешь, зависит от того, какой ты человек. Фихте Как известно, гражданское общество – это такое общество, где основные параметры или характеристики его жизнедеятельности – формы и способы экономической, политической, правовой, религиозной, нравственной, научно-технической, бытовой жизни – формируются, вырабатываются при активном участии всех членов общества, всех граждан страны. В тоталитарном же обществе, наоборот, все основные характеристики жизнедеятельности задаются государством, и от населения страны требуется неукоснительное выполнение заданных правил жизни. Все отклонения, всякая самодеятельность отдельных членов общества запрещены, наказываются и преследуются государством. Чем более развито гражданское общество, тем более развит каждый отдельный гражданин, тем в большей степени каждый отдельный человек раскрывает свою сущность, тем в большей степени он обретает свое человеческое достоинство. В связи с тем что российское государство гораздо позднее в сравнении с западными странами освободилось от самодержавия, а потом почти весь ХХ в. было коммунистически тоталитарным, гражданское общество России во многом отстало от развитых гражданских обществ Запада. Однако человек так устроен, что если исчезают помехи для его развития, то процесс обретения человеком своей сущности приобретает естественный, нормальный характер. И сегодня российское общество, несмотря на примитивность, неразвитость некоторых демократических процессов в стране, приобретает верную ориентацию, у людей появляется желание жить по-человечески, свободно и в то же время с уважением друг к другу. Поэтому своеобразие гражданского общества России заключается в этнических, геополитических особенностях страны, в остатках негативного влияния коммунистического тоталитаризма, который наложил достаточно глубокий отпечаток на мировоззрение и психологию российских граждан. Основные же параметры гражданского общества России типичны для любого современного общества – это правовое государство, правовое общество, разнообразие форм собственности, церковь, отделенная от государства, свобода воли, свобода совести, свобода печати, т.е. те принципы и характеристики, которые выработаны тысячелетиями мировой истории, прежде всего, европейской, начиная с древних греков. На фоне вышеизложенного совершенно нелепым и неуклюжим выглядят потуги сторонников концепции двух типов общества (коллективистского и индивидуалистического) предложить свое видение специфики гражданского общества России, построенное на ложных теоретических и безнравственных идеологических принципах. Историческое величие России и при Иване Грозном, и при Петре I, и при последующих царях, и при Сталине было отягощено тоталитаризмом, нещадной эксплуатацией трудящихся, отсутствием свободного развития личности. Об истинном, человеческом развитии России, о материальном достатке и культурно-нравственном развитии большинства населения страны мечтали только философы, писатели, поэты, народившаяся интеллигенция. Сегодня, отказавшись от тоталитаризма по букве закона, Россия получила шанс обрести истинное, человеческое величие. Этот процесс невероятно труден, от тоталитарного менталитета как власть, так и большинство населения избавляются болезненно, но другого пути обретения истинно человеческого образа жизни нет. Только по пути совершенствования демократических принципов в экономике, политике, праве, нравственности, по пути развития и совершенствования гражданского общества возможно возрождение авторитета России в международном сообществе, возможно обретение человеческого достоинства как обществом в целом, так и каждым гражданином в отдельности. Сторонники же концепции двух типов общества видят возможное величие России только при тоталитарном устройстве общественных отношений, но так как открыто пропагандировать тоталитаризм с философских кафедр сегодня неприлично, то выдумывается самая разнообразная эквилибристика философскими терминами типа «метафизической и диалектической систем теоретизирования», «метафизического и диалектического проектов науки», «утилитаристского и антиэнтропийного прогрессов», западного «демократического» и российского «аристократического» государств, «свободы», присущей только Западу, и «совершенства», присущего только России. Как уже отмечалось выше, выстраивание двух рядов понятий осуществлено с нарушением элементарных принципов диалектики, выработанных тысячелетиями развития мировой философской мысли, с отрицанием действия всеобщих законов развития общества. Цель у сторонников концепции двух типов общества одна – убедить читателей в том, что свободное, всестороннее, гармоническое развитие личности и общества, осуществляемое в процессе самодеятельности каждого гражданина страны, является ценностью и уделом только западных стран. Российскому гражданину, по утверждению сторонников концепции двух типов общества, свобода не нужна, она ему только повредит, ведь за него все решают аристократы (подобные Сталину): и какая форма собственности должна быть в стране, и какие события должны освещаться в печати, и каким должно быть образование и воспитание подрастающего поколения, и какими должны быть внутренняя и внешняя политика страны. Такое общество, где все решения принимают аристократы, а люди фактически являются послушными исполнителями, сторонники концепции двух типов общества называют совершенным, якобы именно такому обществу присущи единомыслие, единоумие, единоволие, соборность. Налицо откровенная спекуляция, типичный тоталитаризм обряжается в гуманистическую терминологию русской религиозной философии. Но не только понятия русской религиозной философии привлекаются сторонниками концепции двух типов общества для замаскированной пропаганды тоталитаризма в современной России. Одним из приемов открытой пропаганды тоталитаризма является критика либерализма. Либерализм, как известно, есть идеология (набор политических, экономических, религиозных и других убеждений), в основе которой лежат идеи равенства, рациональности, свободы и частной собственности. Либерализм признает необходимость демократии, принцип верховенства права, свободу индивида, терпимость к инакомыслию, веру в прогресс общества. Казалось бы, какой вред может нанести российскому народу осуществление этих принципов? Тем более, что со времен Ивана Грозного и до сих пор население России страдает от гнета и произвола чиновников, а краеугольным камнем либерализма является оптимистический взгляд на природу человека, способного удовлетворить свои потребности и нужды рациональными способами. По мнению сторонников либерализма, человек способен к самосовершенствованию, но ему нужно создать условия для осуществления этой способности. Это ли не задача российской власти, чтобы создать такие условия в стране, когда механизм самосовершенствования человека и общества начнет работать? Однако сторонников концепции двух типов общества такой ход событий не удовлетворяет. Критикуя либерализм, они приходят к парадоксальному выводу о том, что либерализм вообще несовместим с цивилизацией. Такое умозаключение говорит только о том, что сторонники концепции двух типов общества отождествляют цивилизацию с авторитаризмом и тоталитаризмом. Так можно было бы характеризовать цивилизацию до XVII–XVIII веков, но ведь современная цивилизация вся проникнута духом либерализма. Спору нет, что «чрезмерный» либерализм может «выпустить» на свободу различные группы риска, а также партии и организации антигуманной нравственности, способные деформировать гармоническое развитие общества; но это совершенно не означает, что человечество должно отказаться от либерализма в принципе. Это все равно, что из-за опасения риска попадания человека в автомобильную катастрофу не выпускать его из дома вообще. Критикуя либерализм, сторонники концепции двух типов общества все-таки считают его нормальным, хотя и опасным явлением для Запада; для России же, по их мнению, либерализм не свойственен, вреден, недопустим. Чего стоит только выражение о том, что для России «либерализм – в принципе чуждое политическое течение, и кризис либерализма в обществе нашего Отечества имеет совершенно другую природу: у нас совершенно другой тип общества, где западничество, в том числе и либерализм, выступают как тлетворное европейничание, как форма пресмыкающейся перед Западом азиатчины, как форма национального падения». Вот уж поистине патриотическое высказывание философа, радеющего за судьбу своей родины, который население своей страны называет азиатчиной, а устремленность России к построению такого общества, где свободное развитие каждого являлось бы условием свободного развития всех, называет национальным падением. И далее: «Либерализм для России – это тяжкий крест, форма политического идиотизма. Либерализм в России выступает как удел политических проходимцев, как идеология политического маргиналитета. В России кризис либерализма в марксистской или какой-либо иной форме – это не перманентный кризис, не кризис либерализма как формы социального конструирования реальности, а кризис отторжения, отчуждения либерализма как формы общественного самоубийства» [57]. Любого человека, в том числе философа, могут захлестывать эмоции, вдохновение рациональное в этом случае подчиняется сильным чувствам. Можно, видимо, так любить диктатора, так преклоняться перед ним, что все рациональные построения любящего выстраиваются в фарватере этой любви, этого преклонения. Считать либерализм для России формой политического идиотизма при памяти о том, что российский народ все предшествующие столетия своей истории существовал и развивался в железных объятиях авторитаризма и тоталитаризма, могут только такие философы, у которых тоталитарная пропаганда времен их молодости искоренила всякие представления о нормальной жизни свободного человека, который вместе со своими свободными соотечественниками может искренне, честно, целеустремленно выстраивать прогрессивные общественные отношения своей страны, своей родины. Приходится сожалеть, но такие философы напоминают манкуртов Ч. Айтматова, сознание которых было подвергнуто такой обработке, что по указанию хозяина они были способны убить свою родную мать. Из выше приведенной цитаты следует также, что всех современных государственных деятелей России во главе с президентом, авторы концепции двух типов общества относят к политическим проходимцам, к политическому маргиналитету. А далее совершенно лживое утверждение о том, что население современной России отторгает либерализм и демократию как форму общественного самоубийства. Наоборот, несмотря на то что большая доля российского населения живет пока бедно и несправедливо, народ России, в основном, понимает жизненную необходимость демократических преобразований в стране, понимает, что только на этом пути возможно добиться положительных сдвигов в экономике, политике, социальных преобразованиях, в нравственном совершенствовании жизни. Демократию и либерализм, утверждающиеся в России, приняло большинство молодежи страны, с пониманием к этим процессам относится среднее поколение, которому все еще очень трудно. Старикам, конечно, труднее всех, но и они, думая о судьбе детей и внуков, принимают либерализм и демократию в качестве верного пути воссоздания истинного авторитета России. И то, что индивид является основной категорией социальной философии либерализма, что именно либерализм провозглашает права и свободы отдельного человека, что либерализм подразумевает такое положение дел в обществе, когда покушения каких-либо иных сил на свободы индивида должны пресекаться государством, сторонников концепции двух типов общества совершенно не привлекает. Но если судьба отдельного человека, основные принципы, обеспечивающие истинное достоинство отдельного человека, сторонникам концепции двух типов общества не только неважны, второстепенны, но и идиотичны и самоубийственны, то о каком совершенствовании общественных отношений они говорят, о каком единоумии и единомыслии, о каком соборном государстве? Ответ один. Сторонники концепции двух типов общества всеми силами стараются убедить россиян в том, что только по пути тоталитаризма возможно строительство совершенных общественных отношений в России, что только в этом случае возможно единомыслие и единоумие. Но зачем же такое государство называть «соборным»? Ведь в этом случае люди собираются не добровольно, не повелению души и совести, а по принуждению, под угрозой наказания концлагерями, тюрьмами, расстрелами. То, что сегодня в России и в теории и на практике начинают утверждаться демократические принципы жизни, существуют свобода слова, свобода печати, хотя и не без проблем, очень раздражает сторонников концепции двух типов общества. Им очень хочется тоталитарного «единоумия и единомыслия», которые бы царили в стране. Как это выразить сегодня в философской терминологии? Прямо, в лоб высказаться нельзя, неприлично. Это Ленин мог себе позволить заявить без обиняков о том, что «необходимо выявлять и преследовать всех дипломированных лакеев поповщины». Поэтому сторонники концепции двух типов общества выражаются фигурально. Вместо прямого призыва о том, что в России необходимо запретить все демократические теории и демократическую терминологию, они пишут иносказательно: «В России необходима ментальная гигиена общества». Что же подразумевается под ментальной гигиеной общества? Все очень просто. В России необходимо создать, по мнению сторонников концепции двух типов общества, единую систему воспитания и просвещения населения, подобную советской сети политического просвещения, только современную, с учетом последних достижений в области психологии и других наук, обеспечивающих качественное воздействие на сознание и психику человека. Вместо марксизма-ленинизма преподавать надо их концепцию двух типов общества (российского и западного) в качестве последнего и самого истинного достижения в области социально-философского знания. Вот уж поистине история повторяется, только первый раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса. Концепция, которой за пределами Красноярска никто не знает, созданная с вопиющим нарушением всех достижений мировой философской мысли, игнорирующая практику развития как российского, так и западного обществ, безнравственная по существу и по аргументации, претендует на роль идеологии современной России. Ситуация подобна той, как если бы дворовая команда футболистов претендовала на призовое место в финале чемпионата мира по футболу. Но особенно ярко и отчетливо проявляется приверженность к тоталитаризму сторонников концепции двух типов общества в оценках деятельности Сталина, в восхвалении методов его работы с людьми, в преклонении перед его авторитетом. Причем все делается хитро, нечестно, с искаженной аргументацией. Как известно, если в стране устанавливается диктатура, то диктатор должен быть один. Все другие претендующие на эту роль уничтожаются. Так было в древних восточных деспотиях, так было в Спарте, так было в Древнем Риме, так было в царствах и королевствах средневековой России и средневековой Европы, так было при Гитлере, так было при Сталине. Диктатура, или тирания, как антигуманная, античеловеческая форма государственного правления и устройства осуждалась философами-гуманистами всех времен и народов, начиная с Сократа, Зенона, Платона, Аристотеля и заканчивая Достоевским, Соловьевым, Лосским, Бердяевым. Только не нашими философами-гуманистами XXI века, авторами и сторонниками концепции двух типов общества. Эти, с позволения сказать гуманисты, квалифицируют советское государство времен Сталина как соборное, аристократическое, где происходило действительное совершенствование общественных отношений, где процветало единоумие, единомыслие и единодушие, где в результате состязания в добродетели к власти приходили самые лучшие и где действительно осуществлялась власть «лучших людей», «лучших мужей», «больших людей», «добрых людей». Но если в ленинско-сталинской России власть осуществляли самые добродетельные, самые лучшие, самые добрые, то кто зверски убил царскую семью, кто из страны выгнал философов во главе с Бердяевым, кто расправился со своими товарищами по партии («ленинской гвардией»), кто уничтожал ученых кибернетиков и генетиков, кто уничтожал писателей, поэтов, режиссеров и актеров, у кого ученые создавали бомбы и ракеты в тюремных застенках, кто насаждал доносительство и сексотство в обществе, кто расстрелял, посадил в тюрьмы и концлагеря миллионы невинных людей? И на этот вопрос есть ответ у пропагандистов добродетельного образа жизни – авторов и сторонников концепции двух типов общества. Как известно, в социологии есть такое понятие как «группы риска». К группам риска принято относить наркоманов, ВИЧ-инфицированных, проституток, воров, бандитов и т.п. Авторы и сторонники концепции двух типов общества вводят понятие – группы «политического риска». Оно, казалось бы, и хорошо. Действительно, в обществе есть организации экстремистского толка, пропагандирующие акты межнациональной, межрелигиозной, межпартийной нетерпимости и враждебности, осуществляющие террористические акты, убийства, пытки, захват заложников. Эти организации дестабилизируют жизнь общества, сеют панику среди мирного населения, могут угрожать нормальному политическому, экономическому и социальному устройству общества. Это понятие (группы политического риска) работает в том случае, если государство защищает права и свободы отдельных граждан, функционирование элементов гражданского общества, нормальное течение экономической, политической, социальной жизни в стране. Но авторы и сторонники концепции двух типов общества все извращают, все ставят с ног на голову. Большевиков-революционеров, которые всеми силами и средствами дестабилизировали социальную жизнь России, которые были союзниками эсеров-террористов, которые организовали две революции, которые совершали эксы (вооруженный грабеж государства), которые агитировали солдат в первой мировой войне повернуть штыки против собственного правительства и богатых людей, которые организовали гражданскую войну в своей стране, которые установили кровавую диктатуру в России против своего народа, они называют аристократами (прежде всего Сталина, конечно), добродетельными, лучшими людьми. В группы политического риска у авторов и сторонников концепции двух типов общества входят: Троцкий и его единомышленники (троцкисты), большое количество офицеров и служащих НКВД, Генерального штаба, разведки, армии, хозяйственных работников; зажиточные крестьяне (кулаки), крестьяне выступающие против насильственной коллективизации; писатели, поэты, художники, музыканты, преподаватели, студенты, так или иначе не согласные с политикой Сталина; ученые-кибернетики и генетики, группы врачей и инженеров; огромное количество простых людей, так или иначе критически относившихся к Сталину и его политике. Как известно, Сталин и его правительство полностью нейтрализовали оппозицию, «группы политического риска» (терминология сторонников концепции двух типов общества) были уничтожены или посажены в тюрьмы и в концлагеря. Причем все делалось мерзко, подло, жестоко; под пытками добивались ложных признательных показателей, аресты производились скрыто, по ночам. Такую «деятельность» диктаторов-тиранов и их приспешников философы-гуманисты всех времен и народов, начиная с Сократа и Платона и вплоть до нашего времени, определяли и определяют как античеловеческую, «бесовскую», преступную. Платон два раза в своей жизни пытался силой убеждений урезонить тиранов, открыть им глаза на бесчеловечность их действий, однако оба раза безуспешно, оба раза сам попадал за это в рабство. Зенон, осуждая тирана, откусил свой язык и выплюнул его в лицо тирану, за что был заживо истолчен в ступе. Казалось бы, в XX–XXI веках человечество, столько натерпевшееся от тиранов-диктаторов, не может породить философов, сочувствующих тиранам или защищающих эту мерзость. Ан, нет! Видимо, тирания Сталина была столь сильна, столь опустошительна для нравственности многих людей, что в современной России нашлись философы, а именно авторы и сторонники концепции двух типов общества, которые оправдывают, пропагандируют и восхваляют деятельность одного из коварнейших и мерзейших диктаторов всех времен и народов. Но человеческий мир так устроен, что откровенная бесчеловечность, патология, извращенность долго существовать не могут, иначе бы общество деградировало, потеряло бы всякие мотивы человеческого, разумного существования. И вот КПСС во главе с Никитой Сергеевичем Хрущевым на своем 20 съезде принимает решение о том, что дальнейшая жизнь страны и бесчеловечное, несправедливое, ничем не оправданное уничтожение части своего народа –вещи несовместимые. Это необходимо прекратить. Осуждаются репрессии, инициированные Сталиным. Постепенно реабилитируются все уничтоженные и несправедливо осужденные граждане России. Однако, как уже было отмечено выше, осудив культ личности Сталина, партия дальше по пути гуманизации и демократизации общественной жизни в России не пошла. Это объясняется многими причинами. Во-первых, в партии было много единомышленников Сталина и людей, лично принимавших участие в репрессиях против народа, поэтому дальнейшее развертывание процесса осуждения репрессий грозило наказанием им самим. Во-вторых, развертывание процесса гуманизации, демократизации общественной жизни в России требовало от партии «делиться» властью с другими, а этого очень не хотелось единственному «рулевому» советской России. В-третьих, дальнейший процесс гуманизации и демократизации жизни в стране с необходимостью бы привел к осуждению теории и практики «диктатуры пролетариата» и деятельности Ленина и его партии. Тем не менее, от философов власть не требовала уже восхваления тирании Сталина, а явно террористические документы против своего народа, подписанные Лениным, были изъяты из открытой печати. Большинство философов советской России, следующее гуманистическим традициям мировой философской мысли, просто не могло и никогда не относилось с пиететом к диктатору-тирану Сталину. В ходе перестройки в связи с процессами «гласности», восстановления свободы печати деятельность Сталина и сталинизм как таковой были осуждены большинством философов России как социальная практика, несовместимая с гуманизмом, как геноцид своего народа, как процессы, несовместимые с современным развитием личности и общества; вся учебная литература средней и высшей школы по гуманитарным предметам повествует об этом. И вот в начале XXI века в России появляется группа философов (авторы и сторонники концепции двух типов общества), которые пытаются реабилитировать преступную деятельность Сталина, а всех зверски замученных им людей квалифицировать в качестве «групп политического риска». По их мнению, убивая массу невинных людей в целях сохранения своей диктатуры, своего статуса «хозяина» и «отца народов», Сталин «ставил перед собой высокие гражданские цели: спасение страны». Вот уж поистине философско-гуманистическое умозаключение – диктатор, превративший страну в единый концлагерь, превративший всех граждан страны в запуганных, послушных людей, оказывается, ставил перед собой высокие гражданские цели! Спасение страны авторы и сторонники концепции двух типов общества видят в ограждении народа от правды, в неограниченном манипулировании населением России, в насаждении атмосферы страха и доносительства друг на друга. Спасение страны авторы и сторонники концепции двух типов общества понимают как консервирование тоталитарных отношений в обществе, они на деле стремятся затормозить процесс раскрытия сущности человека и общества, они всеми силами стараются задержать развитие России на пути к такому состоянию общественных отношений, где свободное развитие каждого являлось бы условием свободного развития всех. Авторы и сторонники концепции двух типов общества фактически стали в оппозицию Ломоносову, Пушкину, Соловьеву, Блоку, Бердяеву, которые всегда надеялись на то, что российский народ вступит в эру свободного развития человеческих сущностных сил, когда красота, высоконравственность будут определять весь спектр общественных отношений России, и мечтали об этом. Все действия сталинского правительства и всю риторику сталинской тоталитарной пропаганды авторы и сторонники концепции двух типов общества одобряют и сожалеют о том, что все эти атрибуты «соборного» государства перестали существовать в России сегодня. Он, так же, как и 70 лет назад, всех пытающихся мыслить свободно людей, уничтоженных и униженных сталинской репрессивной машиной, называют «врагами народа». Они жалеют и ставят в вину КПСС, что было принято решение об осуждении культа личности Сталина. Они критикуют КПСС за то, что в 1956 г. она отказалась от репрессий против своего народа. Они критикуют М.С. Горбачева за то, что он стал инициатором «перестройки» и «нового мышления». Все шаги российского правительства, хоть как-то избавляющие страну от тоталитаризма, ненавистны авторам и сторонникам концепции двух типов общества. Да, конечно, освобождение страны от тоталитаризма могло бы пройти по-другому, более умно и с меньшими потерями для населения. Но все произошло так, как произошло, т.е. в соответствии с тем, насколько КПСС была «умом, честью и совестью эпохи». Сегодня, когда страна встала на путь демократических преобразований, когда каждый гражданин имеет большую возможность проявить себя в качестве субъекта экономической, политической, культурной и социальной жизни, авторы и сторонники концепции двух типов общества всеми силами и средствами стараются доказать, что Россия идет по ложному, не свойственному ей пути. Демократия, по их мнению, России не нужна; она вредна и убийственна для российского общества; России необходима аристократия, т.е. тоталитаризм. По сути дела авторы и сторонники концепции двух типов общества не верят в силы и разум российского человека; они считают, что российские граждане без окрика и плети диктатора не способны самостоятельно выстраивать общественные отношения в стране. Пропагандируя в России только общественную форму собственности на орудия труда и средства производства, авторы и сторонники концепции двух типов общества по сути дела не верят в то, что российский человек может быть рачительным хозяином, они считают, что распоряжаться заработанным человеком богатством должен и может только государственный чиновник. Они не хотят, чтобы отдельный российский человек, каждый человек распоряжался своим заработанным богатством, своей собственностью, а ведь владение и распоряжение своей собственностью с необходимостью «втягивает» человека в активную политическую и социальную жизнь общества, делает его действительным субъектом общественных отношений. Завуалированный тоталитаризм авторов и сторонников концепции двух типов общества проявляется в терминологии, вынесенной ими из советской России и любимой до сих пор. Хотя современная печать почти не уделяет внимания роли Сталина в жизни Советской России, поскольку почти все было сказано в эпоху перестройки и гласности, сторонникам концепции двух типов общества до сих пор мерещится «современное огульное обвинение Сталина». Они пытаются опровергать эти «огульные обвинения», по сути дела борясь, как говорится, с ветряными мельницами. Но, что интересно, пользуясь свободой слова современной России и не оценивая этого в должной мере, они свободно критикуют представителей новой власти. Чего стоит только такое выражение: «Мы бы остались людьми, неспособными подняться до уровня реальных политических угроз, если бы в верхний эшелон руководства страной вновь не ворвалась подобная группа риска: эти швыдкие, чубайсы, грефы, кудрины, гайдары, немцовы, ясины, уринсоны, урновы и т.д. вместе с пьяницей Ельциным. Если бы мы не познали весь ужас нынешних «социальных преобразований», то до сих пор пребывали бы в недоумении, за что же Сталин репрессировал этих троцких, бухариных, каменевых и зиновьевых, тухачевских, якиров и т.п. во времена подготовки страны к тяжелейшим испытаниям, в преддверии самой ужасной за всю историю человечества войны. Мы никогда бы не поняли Сталина, если бы сами воочию не убедились, что может натворить «сорвавшаяся с цепи» современная аналогичная троцкистам группа политического риска, наглая, самоуверенная, рассчитывающая на поддержку извне, цинично резонерствующая» [59]. Да, конечно, распад СССР; шоковая терапия; резкое падение жизненного уровня бюджетников, рабочих колхозов и совхозов; взрывное нашествие хамства, наркомании, проституции; коррупция и бандитизм, когда «братки» зачастую заняли ключевые позиции в бизнесе и даже в администрации, – все это не украшает новую власть, взявшую курс на демократизацию общественных отношений в стране, курс на построение свободного и богатого общества в России. Особенно прискорбно, позорно и несправедливо то, что новая власть в союзе с крупным бизнесом бессовестно «прихватизировала» львиную долю того богатства в стране, которое в советское время было принято называть «народным достоянием». Бесспорно, и в советское время «народным достоянием» по существу владела и распоряжалась власть, а не сами люди. Но советские руководители по сохранившимся в какой-то мере ленинско-сталинским аскетическим традициям не демонстрировали свое владение и распоряжение «народным достоянием» так нагло и бессовестно. С одной стороны, современная власть и крупные бизнесмены утопают в роскоши – законно, в стране узаконены буржуазные отношения; с другой, нравственной, стороны, они бессовестно и беззастенчиво обокрали большинство населения России, так как сами «придумали» и ввели законы приватизации и сами же ими воспользовались, пока большая часть населения России в этом не разобралась. Каков же выход из этого положения? Как жить дальше? По мнению авторов и сторонников концепции двух типов общества, современные чиновники России в союзе с крупными бизнесменами есть «группы политического риска», ведущие страну в пропасть, где Россия потеряет свой статус великой мировой державы. Эти группы, по их мнению, необходимо нейтрализовать, «вывести» из власти (фактически уничтожить), как это делал Сталин с троцкими, тухачевскими, якирами и прочими бухариными и зиновьевыми. Но вот незадача! Сталина-то нет. К сожалению (по мнению авторов и сторонников концепции двух типов общества), а на взгляд нормальных, спокойных людей, осознающих весь вред и трагедию диктатуры, – к счастью, такие «провидцы», «отцы народов», как Сталин, рождаются не так часто. Поэтому у России нет другого выхода, как постепенно, но настойчиво совершенствовать демократические отношения в стране, формировать такую элиту, которая все больше бы приобретала черты и свойства социального авангарда, добиваться прозрачности и честности экономических, политических и правовых отношений. Именно на таком пути в России будет формироваться достойное гражданское общество и обретаться человеческое достоинство каждого отдельного гражданина. Гражданское же общество «коллективистского» (читай – тоталитарного) типа современной России не нужно, оно уже имело место и время быть в советский период и было отвергнуто и самой партией и большинством народа России. И в заключение. 1. Специфика гражданского общества России характеризуется природными и геополитическими особенностями жизни российского народа, а также историческими условиями развития российского общества (затянувшаяся эпоха крепостничества и советский тоталитаризм XX века). 2. Основные параметры (характеристики) гражданского общества России типичны для любого современного общества – это правовое государство, правовое общество, разнообразие форм собственности, церковь, отделенная от государства, свобода воли, свобода совести, свобода печати, т.е. те принципы, которые выработаны тысячелетиями мировой, прежде всего, европейской истории. 3. Претензии авторов и сторонников концепции двух типов общества квалифицировать гражданское общество России принципиально отличным от западных обществ (соборное государство, общественная форма собственности на орудия труда и средства производства, «стандарты совершенства» вместо «стандартов свободы», антиэнтропийный прогресс) совершенно не обоснованы ни теоретически, ни практически, ни нравственно. Выражаясь словами Воланда из «Мастера и Маргариты» М.А. Булгакова, можно сказать о концепции двух типов общества, что это не просто вранье, а вранье от первого и до последнего слова. 4. Все «теоретические» лжепостроения авторов и сторонников концепции двух типов общества преследуют единую цель – убедить слушателей и читателей в том, что судьба России, будущее России и тоталитаризм тождественны. В то время как закономерное и желанное будущее России заключается в достойном участии российского народа и государства в мировом сообществе высокой нравственности. Выводы 1. Русская идея есть детище гуманистов России всех времен; ее создавали представители церкви, писатели, философы, поэты, ученые, лучшие представители интеллигенции. Действительность России советского периода можно назвать лишь карикатурой на воплощение русской идеи, т.к. коммунисты во главе с Лениным и Сталиным пытались построить самое справедливое общество с помощью принуждения и насилия; жестоко, мерзко и гадко работая с «человеческим материалом» России, подло манипулируя российским населением. 2. Практическое воплощение русской идеи возможно только по пути развития и совершенствования демократических принципов жизни российского общества, ибо истинно человеческое сообщество, где свободное развитие каждого являлось бы условием свободного развития всех, возможно построить только усилиями всех граждан России на основе добровольного их желания, на основе добровольной устремленности к этому делу каждого гражданина России. 3. В процессе созидания новой России необходимо реформировать отношения собственности в стране. В настоящее время распределение общественного богатства осуществляется в России крайне несправедливо (самый большой разрыв в мире между самыми богатыми и самыми бедными). Реформирование должно проводиться не за счет насаждения какой-либо одной формы собственности в ущерб другим, а за счет «наполнения» честностью, справедливостью, высокой нравственностью всех экономических отношений в стране. Частное, общественное, государственное или какое-либо другое владение и распоряжение богатством, имуществом должно быть «прозрачным» и справедливым. Несправедливое, неэквивалентное присвоение чужого труда должно быть недопустимым. 4. Разделение обществ, развивающихся по «стандартам свободы», с одной стороны, и по «стандартам совершенства», с другой, что пропагандируют авторы и сторонники концепции двух типов общества, есть завуалированная агитация за тоталитаризм. Представители этой концепции не верят в созидательные силы народа, не верят в возможность каждого отдельного человека России стать и быть добрым, сильным, справедливым, созидательным и честным, т.е. свободным и стремящимся к совершенству одновременно. 5. Идеологию современной и будущей России должны создавать философы-гуманисты нашего времени, опираясь на идейное богатство всей мировой философии, прежде всего, 6. конечно, развивая мысли русской религиозной философии в светском их звучании, не увлекаясь церковной догматикой. 7. Гражданское общество России должно формироваться и развиваться на гуманистических принципах, выработанных теорией и практикой всего мирового сообщества, безусловно, специфически реализуемых на основе российских природных и геополитических особенностей. Утверждение авторов и сторонников концепции двух типов общества о том, что России чужды правовое государство и демократия, свободы совести, слова, печати, либерализм и частная собственность, на основе которых формируются гражданские общества всех современных народов, совершенно безосновательно. Оно несостоятельно теоретически. Оно противоречит практике развития российского общества, оно безнравственно в силу того, что пытается содействовать восстановлению тоталитаризма в России, а также формированию отчуждения между народами и государствами России и Запада. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Человек может то, что он должен. Фихте 1. Русская идея как идеология желанного будущего России формировалась гуманистами в противовес реальным порядкам жизни в стране. Начиная с Московского царства, в России царили угнетение, несправедливость, хамство, взяточничество, бескультурье, необразованность. Круг культурных, высокообразованных, высоконравственных людей был очень узок. Но роль их в истории была чрезвычайно велика, они всегда были социальным авангардом отечества. Они несли в себе и для страны все истинно человеческое, что когда-то, позднее, должно развиться, раскрыться в жизни большинства населения страны. Русская идея как идея достойной, справедливой и честной жизни человека и общества в основном сформировалась во второй половине XIX и в начале XX вв. Авторами её являются славянофилы и западники, а также Соловьёв, Бердяев, Лосский, Флоренский и др. представители русской религиозной философии. Необходимо заметить, что русская религиозная философия, как и всякая другая философия, стремилась осмыслить мир и роль человек в этом мире, специфика же её заключается в том, что она подчёркивает необходимое значение совестливости, сердечности, красоты, изящества, благоговения, можно сказать, даже ласковости в отношениях между людьми, что, кстати, перекликается с великим Платоном (вспомните диалог «Федр», где Сократ даёт характеристику достойному человеку). Это важно потому, что западноевропейская философия, начиная со средних веков и до нашего времени, значительно утратила такие черты под воздействием гипертрофированного рационализма, о чём писали Достоевский и Соловьёв, чему посвящены основные труду Льва Шестова («Афины и Иерусалим», «Власть ключей», «На весах Иова»). Как должна строиться жизнь в соответствии с русской идеей? Что же такое истинно человеческое, или просто человеческое в противовес нечеловеческому в человеке? Все очень просто. Человеческое в человеке проявляется, прежде всего, тогда, когда он руководствуется заповедями: не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не сквернословь и т.д. И, наоборот, если человек нарушает все эти заповеди, он теряет человеческий облик. Всегдашняя устремленность к высшим платоновким эйдосам – истинно человеческое качество. Поэтому необходимо неустанно взращивать свою душу, укрощать похотливого коня в крылатой душевной упряжке. Сколько бы перьев ни ломалось, ни в коем случае не довольствоваться мнимым пропитанием. По Чехову, необходимо всю жизнь по каплям выдавливать из себя раба. Упорство в этом в этом отношении должно быть соизмеримо с упорством Сизифа. Нельзя других людей использовать в качестве средства для достижения своих целей. Этот человеческий нравственный принцип, и действия в соответствии с ним – человеческое в человеке. Нечеловеческое, наоборот: стремление добиться своих целей, осуществить свой интерес за счет использования сил, судеб и жизней других людей. Яркий пример – деятельность большевиков во главе с Лениным и Сталиным во время революции и после нее. Одно из средств для достижения эффективного выявления человеческого в человеке – это поиски нужной формы, ибо истина, выраженная в соответствующей форме, обладает неодолимой силой (Л.Н. Толстой). Нельзя бороться со злом в смертельной схватке, в тесных борцовских объятиях, – невольно заразишься этим злом. Необходимо порхать как бабочка, и жалить, как пчела (крылатое выражение Кассиуса Клея). Как вывести себя на путь человеческого? Необходимо найти свою точку опоры в этом мире – такую, чтобы все невзгоды и неприятности скатывались с тебя, как вода с камня (Г. Майринк «Майстер Леонгард»), или, по Сократу и Платону, необходимо познать самого себя. В экономических отношениях необходимо всегда придерживаться справедливости – платить всегда должную цену (Л.Н. Толстой, П. Коэльо). Это человеческое в человеке. Обман других людей в процессе обменов и торговли, эксплуатация человеком человека; скупка товаров «по дешевке», пользуясь затруднительным положением человека – нечеловеческое качество. Трусость – один из главных или самый главный грех – нечеловеческое, или самое плохое в человеке (М.А. Булгаков «Мастер и Маргарита»). Еще одна аксиома человеческого в человеке и нечеловеческого в нем: достойный человек всего всегда требует от себя, недостойный – всего всегда требует от других. Герои фильма «Бригада» пытаются снять с себя ответственность за насилие и убийства – не мы такие, жизнь такая. А вот Кола Брюньон у Ромена Ролана – настоящий человек – говорил, что не бывает скучных времен, бывают скучные люди. Также можно сказать – не бывает преступных времен, бывают преступные люди. Вот, собственно, очень простые, испокон веков известные параметры, законы, правила поведения достойного человека. Они большинству людей известны с детских лет из сказок. Этот перечень аксиом или афоризмов выражает суть жизни в соответствии с русской идеей. 2. Невольно встает вопрос, учитывая тот факт, что примерно половина человечества воспитывается в нормальных условиях, где родительская любовь является атрибутом, где мировоззрение и характеры детей формируются под воздействием талантливых, добрых сказок (вспомним хотя бы Маяковского: «И решила кроха: буду делать хорошо и не буду плохо»), почему жизнь взрослых людей пронизана недоверием, хитростью, лицемерием, недоброжелательством и даже насилием? Почему люди в основном не откликаются на призыв кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно!» Казалось бы, что может быть проще того, как жить дружно?! Попытаемся дать ответы на этот вопрос. а) Когда начинают обучать детей, то превалирует цель: научить решать задачи, писать грамотно, добиваться поставленной цели, а формирование доброты, бережного отношения к другим, т.е. нравственных качеств, остаётся на остаточном принципе, формированию этих качеств уделяется времени и сил гораздо меньше. Т.е. и учителя, и воспитатели, и родители отступают от принципа: «Сеять разумное, доброе, вечное» во имя достижения сиюминутных частных задач. И в дальнейшем дети, а потом юноши и девушки, развиваются, обучаются и воспитываются прагматически: «Цель оправдывает средства!» Вспомним Канта. Он говорил, что человек обязан научиться, прежде всего, четырём вещам: -хорошо делать своё дело; -обрести дисциплину; -научиться мыслить самостоятельно; -стать нравственным (что самое трудное для человека – подчёркивал Кант). А почему самое трудное – потому что этому не учат в должной мере ни родители, ни учителя, ни воспитателем. Человек обретает нравственные качества в основном сам. Таким образом, будучи в основном безнравственными, т.е. на деле не уважая других людей, как же можно жить дружно? Кстати, лицемерие проявляется у цивилизованных людей во внешних, показных доброжелательности и вежливости. б) Стать, становиться человеком очень трудно. Как биологически человек рождается на грани смерти матери и ребёнка, так и разумно (нравственно). Этот процесс требует повседневной, сосредоточенной, целеустремлённой, уникальной работы над собой. Учёные говорят, что каждый здоровый человек рождается с великим потенциалом, но далеко не все его реализуют. Те, кто реализует свой потенциал, трудятся неустанно (великие спортсмены, учёные, музыканты, мастера своего дела). Дети в семьях Амати и Страдивари с десяти лет становились к верстаку и проводили возле него оставшуюся жизнь по 10 часов в сутки каждый день. Когда Сократ говорит о процессе восхождения, процессе саморазвития человеческой души как крылатой упряжки, он свидетельствует о том, что у многих душ ломаются перья, ломаются крылья, они срываются вниз и вынуждены довольствоваться мнимым пропитанием. В чём же особая трудность этой работы? Почему многие люди смиряются с поражением, отступают, пасуют перед этой трудностью? Ведь условия жизни всё равно заставляют очень многих тяжело и много трудиться. Всё дело, видимо, в грузе ответственности, который человек желает снять с себя и передать другому, если это возможно. Это может происходить и по скромности, и из-за лени, и по незнанию. Гораздо легче выполнять тяжелую работу в компании себе подобных по указанию начальника или руководителя, чем тяжело трудиться, полостью отвечая за весь процесс деятельности, находясь один на один со всем миром. В этом случае человек успокаивает себя: так делают все, а я что, хуже других? (О чём, кстати, говорится у Достоевского в легенде о Великом инквизиторе). в) Человек – существо разумное, поэтому он привык делать все рационально. Он постоянно решает задачи о том, как получить желаемое с наименьшими затратами энергии. Но законы как природного, так и человеческого мира таковы, что все энергетические обмены являются эквивалентными. На человеческом языке это звучит так: за все надо платить. Действуя в соответствии с законами, человек может с помощью разума облегчить себе задачу, заплатив тем, что ему меньше жалко, но платить надо обязательно. С другой же стороны, мир устроен так, что расплата может требоваться не сразу, так как законы развития общества статистические, вероятностные. Человеку дается время, мир надеется на «уважение человека к закону», надеется на его совесть. Человек же зачастую «забывает» о законах, «забывает» о совести. В обществе весь этот груз «забывчивости» ложится на плечи слабых и совестливых, на стариков, на детей, на малообразованных. Отсюда же рождается ложное обобщение: если большинство так или иначе нарушает закон, если большинство «забывает» о совести, значит, так и надо поступать, значит, так устроен мир, значит, мои угрызения совести ложны, безосновательны и даже смешны, значит, хитрость, ложь, лицемерие есть истинные законы человеческой жизни, а честность, справедливость, совестливость – это только приманки для глупцов да сказки для малолетних. Это отчётливо видно в поведении «нормального» человека Фердыщенко в «Идиоте» Достоевского, который не платит деньги за гостиницу потому, что хозяева не принуждают его к этому. На самом деле, нечетко понимая границы применения разума и рассудка, не придавая серьезного значения голосу совести, современное общество живет в ложном сознании, разум и рассудок современный человек «употребляет» не в союзе с совестью, а в союзе с хитростью. Отсюда все проблемы как России, так и мирового сообщества. Пока человечество будет хитрить, лицемерить, до тех пор нельзя будет справиться ни с экономическими, ни с демографическими, ни с социальными проблемами; до тех пор различные войны, в том числе атомные, международный терроризм, будут реальной и серьезной угрозой для жизни мирового сообщества. Сегодня человеческий мир становится более плотным, более насыщенным, но и более прозрачным, как-никак «на дворе» бесчинствует информационное общество. Что-то скрыть от других, обхитрить других становится очень трудно, почти невозможно. Но по инерции сознания, под действием стереотипов человечество все-таки продолжает хитрить и лицемерить. Хитрят и лицемерят люди на индивидуальном уровне в общении между собой, хитрят и лицемерят на коллективном уровне в общении между коллективами и организациями, хитрят и лицемерят на уровне общения между странами и государствами (так называемые «двойные стандарты»). Человечество упорно не хочет взрослеть, оно задерживает свое детское, инфантильное состояние, не хочет брать ответственность на себя за судьбы общества и мира, всячески оттягивает время приема этой ответственности, зная, а иногда и не зная, что в конечном счете придется это сделать, стать взрослым (умным) и ответственным. Это опасно, это даже глупо, можно оказаться в положении Шуры Балаганова, который из-за пристрастия к мелким, копеечным кражам потерял тысячи и реальную возможность обрести достаточно зажиточную жизнь нормального человека. В сегодняшнем мире, когда крупные человеческие сообщества, соперничая между собой, ставку делают на высокие технологии, на завоевывание рынков сбыта высокотехнологичной продукцией, высококлассным вооружением, все еще господствует эта ошибочная, присущая молодому, недоразвившемуся человечеству нравственная установка на то, что в общественных отношениях не только допустимо, но и необходимо хитрить и лицемерить. Как уже было отмечено выше, до тех пор, пока человечество будет признавать хитрость и лицемерие атрибутами своих отношений, ни одной серьезной проблемы (экономической, демографической, социальной, национальной, проблемы бедности и терроризма, проблемы войны и мира) радикально оно решить не сможет. Поэтому то человеческое сообщество, которое найдет в себе силы и смелость признать как факт, что хитрость и лицемерие недостойны человеческого образа жизни, что они есть характеристики не сформировавшегося, недоразвившегося человека, что пора избавляться от инфантильности юности и молодости, обретет мощный добавочный импульс в своем развитии. Только такому человеческому сообществу под силу будет решить основные проблемы сегодняшнего и завтрашнего дня. Только такое человеческое сообщество способно стать лидером в решении глобальных проблем современности. Очень желательно, очень хотелось бы, чтобы этим лидером стала Россия – у нашего отечества для этого есть все возможности. Российский народ устал от произвола и несправедливости властей. Если российские власти проявят свой интеллектуальный и нравственный потенциал, если они окажутся достойными социального авангарда отечества, они сразу же найдут широкую и мощную поддержку российского народа, широких слоев населения России и всего мирового сообщества. 3. Какова реальность сегодняшнего дня? В мире огромное количество бедных, которые не в состоянии получить даже сегодняшнего, в основном, безнравственного образования и воспитания. В мире царит недоверие, люди опасаются и боятся друг друга. Об этом говорят железные двери и сложные замки в квартирах и учреждениях России. Страны, государства и народы тратят колоссальные средства на вооружение, армии и спецназы, на разведку и прочие ограничительные и предохранительные средства. А чем занимаются, о чём пишут философы? Появилось огромное число – я бы назвал их «мирискуссниками» – постмодернистов типа Жака Деррида, которые смакуют семантические трудности и парадоксы. Может быть, это, нужно и необходимо, но это ведь не самый актуальный, не самый злободневный путь к истине. Это можно сравнить с искусством Фаберже. Да, это красиво, это ценно. Но как изделия Фаберже служат для удовлетворения вкусов избранного меньшинства, так и философские творения постмодернист-ов – лакомство для гурманов философской мысли. Ведь философская мысль должна работать, прежде всего, на построение Царства истины, где не будет никакой насильственной власти, где не будет несправедливости и принуждения, на построение обобществившегося человечества, где свободное развитие каждого будет условием свободного развития всех. В этом отношении в какой-то степени неплохо работает книга Жиля Делёза и Феликса Гваттари «Анти-Эдип, капитализм и шизофрения», которая, по словам Мишеля Фуко, описывает, предлагает и пропагандирует искусство жизни, противоположное всем формам фашизма, как организованного, так и внутреннего, который может быть присущ каждому человеку, каждому из нас. Фрэнк Фукуяма пишет в книге «Доверие» о необходимости, о первостепенной жизненной значимости роста доверия в отношения между людьми, между отдельными людьми и государствами и общественными организациями. Но пока голос философов очень слаб. Как отдельные рядовые граждане планеты, так и сильные мира сего на призывы философов о необходимости нравственного совершенствования людей смотрят как на чудачество. Главными рычагами совершенствования жизни общества абсолютное большинство людей считает внедрение научных, технических и технологических нововведений. Однако любые научные достижения, любая креативность и инновационность будут, в основном, проваливаться как в «чёрную дыру», пока человечество будет оставаться безнравственным. Изречение великого Платона о том, что «человеческий род не избавится от зла до тех пор, пока истинные и правильно мыслящие философы не займут государственные должности или властители в государствах по какому-то божественному определению не станут подлинными философами», становится архиактуальным в эпоху интенсивной глобализации. Кстати, истинными и правильно мыслящими философами Платон считал именно тех, которые понимали, что движение к Истине и устремлённость к нравственному совершенствованию людей тождественны. Каковы перспективы? К сожалению, не только радужные. Один из величайших гуманистов человечества, Альберт Швейцер, говорил примерно так: «Хотя нет уверенности в том, что человечество выйдет на путь достойного бытия, но тоска, а может быть и надежда, на истинно человеческую жизнь у многих сохраняется». Сегодня человечество беспокоится об исчерпаемости ресурсов (нефти, газа и других материалов), однако основная масса людей не подозревает о существовании огромного внутреннего ресурса – нравственного совершенствования. Научатся люди жить дружно, по-человечески – и отпадут забота и затраты на вооружение и разведку, на армию и полицию и прочие атрибуты несовершенной жизни. Кстати, начинали люди жить в какой-то степени по-человечески (хотя и не было цивилизационных удобств). Управляли первыми человеческими коллективами старейшины, то есть наиболее мудрые (философы – по Платону), не было армии, полиции, тюрем. В определённой степени люди пытались начинать жить с царства истины, хотя и не столь разветвлённой в частностях, как сейчас, но более глубокой в принципе. Библиографический список 1. Андерсон, М. Босоногий в Афинах / М. Андерсон // Пьесы. – М.: Искусство, 1988. 2. Аникевич, А.Г. Типы гражданского общества: дискуссионные проблемы / Н.М. Чуринов // Теория и история. – 2003. – № 2. 3. Антонов, Д.А. Основные типы общественного прогресса / Н.М. Чуринов // Теория и исто-рия. – 2004. – № 2. 4. Атеистический словарь. – М.: Политиздат, 1983. 5. Бакунин, М.А. Философия Социология политика. – М.: Правда, 1989. 6. Бердяев, Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. – М.: Наука, 1990. 7. Бердяев, Н.А. Смысл истории. – М.: Мысль, 1990. 8. Бердяев, Н.А. Судьба России. – М., 1990. 9. Булгаков, М.А. Мастер и Маргарита. – Красноярск, 1986. 10. Волков, Г. Сова Минервы. – М.: Молодая гвардия, 1973. 11. Волков, Г. У колыбели науки. – М.: Молодая гвардия, 1971. 12. Гулыга, А. Кант. – М.: Молодая гвардия, 1977. 13. Дарендорф, Р. Дорога к свободе: демократизация и проблемы в Восточной Европе / Вопросы философии. – 1990. – № 9. 14. Делез, Ж.,. Анти-Эдип: Капитализм и шизофрения / Гваттари Ф. – Екатеринбург: У-Фактория, 2007. 15. Деррида, Ж. Диссеминация / Ж Деррида. – Екатеринбург: У-Фактория, 2007. 16. Кавелин, К.Д. Наш умственный строй / К.Д. Кавелин. – М.: Правда, 1989. 17. Камю, А. Бунтующий человек / А. Камю. – М.: Политиздат, 1990. 18. Капелюшников, Р.И. «Дорога к рабству» и «дорога к свободе»: полемика Ф.А. Хайека с тоталитаризмом / Вопросы философии. – 1990. – № 10, 11, 12. 19. Комаров, В.Д. Модернизация исторической концепции «русская идея» / Н.М. Чуринов // Теория и история. – 2004. – № 1. 20. Ленин, В.И. Государство и революция / В.И. Ленин. – Полн. собр. соч. – Т. 33. 21. Ленин, В.И. Детская болезнь «левизны» в коммунизме / В.И.Ленин. – Полн. собр. соч. – Т. 41. 22. Ленин, В.И. О значении воинствующего материализма / В.И.Ленин. – Полн. собр. соч. – Т. 18. 23. Леонард, М. XXI век – век Европы / М. Леонард. – М.: АСТ: АСТ Москва: ХРАНИТЕЛЬ, 2006. 24. Лосский, Н.О. Избранное / Н.О. Лосский. – М.: Правда, 1991. 25. Маркс, К. Капитал. Т. 1. / К. Маркс и Ф. Энгельс. – Соч. – Т. 23. 26. Маркс, К. К критике политической экономии / К. Маркс и Ф. Энгельс. – Соч. – Т. 13. 27. Маркс, К. Манифест коммунистической партии / К. Маркс и Ф. Энгельс. – Соч. – Т. 4. 28. Маркс, К Немецкая идеология / К. Маркс и Ф. Энгельс.. – Соч., т. 3. 29. Мец, И.Б. Будущее христианства / Вопросы философии. – 1990. – № 9. 30. Мулина, Н.А. Основные формы собственности: частная и общественная / Н.А. Мулина // Теория и история. – 2005. – № 1. 31. Новейший философский словарь / под общ. ред. А.П. Ярещенко. – Ростов н/Д.: Феникс, 2005. 32. Поппер, К.Р. Предложения и опровержения / К.Р. Поппер. – М.: ООО «Изд-во АСТ» ЗАО НПП «Ермак», 2004. 33. Пушкин, А.С. Избранные произведения / А.С. Пушкин. – М.: 1947. 34. Пфаненштиль, И.А. Культ личности был, но и личность была величайшая / И.А. Пфаненштиль // Теория и история. – 2005. – № 1. 35. Радзинский, Э. Загадки истории / Э. Радзинский. – М.: Вагриус, 2004. 36. Сенека. Марк Аврелий. Наедине с собой / Сенека. – Симферополь: Реноме, 2002. 37. Словарь философских терминов; под ред. В.Г. Кузнецова. – М.: ИНФРА – М, 2005. 38. Соловьев, В.С. Сочинения: в 2 т. / В.С. Соловьев. – М.: Мысль, 1988. 39. Соломон. – Минск: Современное слово, 2004. 40. Таранов, П. Мудрость трех тысячелетий / П. Таранов. – М.: 1997. 41. Тоффлер, Э. Третья волна / Э. Тоффлер. – М.: ООО «Изд-во АСТ», 2000. 42. Философский энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1983. 43. 43.Фомина, Н.В. Социальный авангард России / Н.М. Чуринов // Теория и история. – 2005. – № 1. 44. Фридман, Т. Плоский мир: краткая история XXI века / Т. Фридман. – М.: АСТ: АСТ Москва: ХРАНИТЕЛЬ, 2006. 45. Фукуяма, Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию / Ф. Фукуяма. – М.: ООО «Изд-во АСТ»: ЗАО НПП «Ермак», 2004. 46. Хайек, Ф.А. Дорога к рабству / Вопросы философии. – 1990. – № 10, 11, 12. 47. Хантингтон С. Кто мы?: Вызовы американской национальной идентичности / С. Хантингтон. – М.: ООО «Изд-во АСТ»: ООО «Транзиткнига», 2004. 48. Хейзинга, И. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня / И. Хейзинга. – М.: ООО «Изд-во АСТ», 2004. 49. Чаадаев, П.Я. Сочинения / П.Я. Чаадаев. – М.: Правда, 1989. 50. Чуринов, Н.М. Идеология, теоретическая строгость и «европейское умственное иго» / Н.М. Чуринов // Теория и история. – 2005. – № 1. 51. Чуринов, Н.М. Идеология и ментальная гигиена общества / Н.М. Чуринов // Теория и история. – 2005. – № 2. 52. Чуринов, Н.М. Историческая идеология и историческое сознание / Н.М. Чуринов // Теория и история. – 2004. – № 2. 53. Чуринов, Н.М. Коллективизм и индивидуализм и их теоретизирование в западной традиции / Н.М. Чуринов // Теория и история. – 2004. – № 3. 54. Чуринов, Н.М. Об идеологической культуре / Н.М. Чуринов // Теория и история. – 2003. – № 2. 55. Чуринов, Н.М. О государстве и идеологии / Н.М. Чуринов // Теория и история. – 2003. – № 3. 56. Чуринов, Н.М. Об идеологии и религии в гражданском обществе / Н.М. Чуринов // Теория и история. – 2004. – № 1. 57. Чуринов, Н.М. О кризисе либерализма / Н.М. Чуринов // Теория и история. – 2005. – № 2. 58. Чуринов, Н.М. Совершенная личность и личность свободная / Н.М. Чуринов // Теория и история. – 2004. – № 2. 59. Чуринов. Н.М. И.В. Сталин и группы политического риска / Н.М. Чуринов // Теория и история. – 2005. – № 1. 60. Шестов, Л. Соч. в 2-х т. / Л. Шестов. – М.: Наука, 1993. 61. Шпенглер, О. Годы решений / О. Шпенглер. – Екатеринбург: У-Фактория, 2007. 62. Шпенглер, О. Закат Европы: в 2 т. / О. Шпенглер. – М.: Айрис-пресс, 2004. 63. Энгельс, Ф. Диалектика природы / К. Маркс и Ф. Энгельс. – Соч. – Т. 20. 64. Энгельс, Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии / К. Маркс и Ф. Энгельс. – Соч., т. 21. 65. Энгельс, Ф. Развитие социализма от утопии к науке / К. Маркс и Ф. Энгельс. – Соч. – Т. 19. 66. Энгельс, Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства / К. Маркс и Ф. Энгельс. – Соч. – Т. 21. 67. Ясперс, К. Смысл и назначение истории / К. Ясперс. – М.: Политиздат, 1991.