Другие книги автора |
seneka39@yandex.ru |
||||
Актуальность сложности: Вероятность и
моделирование динамических систем |
|||||
|
|
УДК 16 ББК 87.256.623 Л 36 Рецензент: профессор Е.М. Ковшов Рекомендована
к печати Редакционно-издательским советом Центра интеллектуальных ресурсов
(Самара). Протокол №12 от 18 ноября 2016 г. Лёвин В.Г. Л 36 Системоведение:
Теория. Методология. Практика. – М.: Издательство «Спутник +», 2016. – 333 с. В книге
исследуется теоретический статус и методологические основания науки о
системах. Дается характеристика форм и ступеней становления и развития
базовых идей системоведения. Анализируется соотношение принципа системности с
принципом связи, принципом причинности, принципами организации и развития.
Рассматривается категориальный ряд системного подхода на фоне понятий
структура, функция, вероятность, информация и других понятий общенаучного
характера. Выявляется практическая значимость принципа системности для
решения задач социального управления. В итоге обосновывается уникальная
модель становления и развития общей науки о системах, разрабатываются
принципы ее эффективного применения в разных областях познания и человеческой
деятельности. Ключевые слова: наука, система, наука о
системах, системология, принципы системологии, теория систем, моделирование
сложных систем, праксеология, методология системных исследований. Отпечатано с готового оригинал-макета. ISBN 978-5-9973-4116-9 © Лёвин В.Г., 2016 |
|
|
ВВЕДЕНИЕ В монографии основное внимание уделяется вопросам
разработки обобщенной концепции системоведения. Автор опирается на достижения
философской мысли в сфере принципиального обоснования системного подхода, а
также на эффективные методы решения научных и практических проблем, которые в
последние десятилетия во многом определены были их ориентацией на парадигмы,
методологию и теоретические принципы системного мышления. Их плодотворные
результаты обозначились при проведении инженерно-конструкторских,
управленческих, проектных, научно-исследовательских работ, при составлении
комплексных социальных программ. Многосторонние системные решения приобретают
в настоящее время ведущее значение в планировании и прогнозировании
взаимодействия общества и природы. Системные методы успешно применяются в
сфере образования, воспитания, формирования духовной культуры личности. Потребность
в изучении и создании систем разного рода и назначения породила особое направление
теоретических работ, рефлексии, связанной с формированием системной
методологии. В
рамках этого направления анализируется общенаучная роль системных методов,
изучаются возможности создания единого языка теоретического описания систем,
уточняются условия соответствия между теориями систем разного уровня и т. д.
Широко обсуждаются пути приложения системных идей и методов для получения
конкретных результатов в описании, объяснении, прогнозировании поведения
сложных объектов (охраны окружающей среды, планирования развития городов,
управления спортивной деятельностью и т. д.)[1]. Обобщенный
подход к формированию системоведения как оригинального направления развития
науки связан с экспликацией базовых понятий системного знания, с уточнением
специфики его предметной области, с исследованием роли системного подхода в
процессах математизации, кибернетизации научного метода. Такого рода
исследования углубляют представления о характере системной проблематики,
намечают теоретические средства ее разработки. Совокупность подобных
исследований я обозначаю как ориентацию на формирование системного подхода. В
наши дни становление системоведения в качестве междисциплинарного и
общенаучного движения продолжается. Однако в этом процессе необходим поиск
новых устойчивых и общепризнанных результатов. Сегодня обсуждение ряда
фундаментальных вопросов имеет острый дискуссионных характер. Они касаются
условий, границ и возможностей применения системного подхода, его общенаучной
значимости, теоретических оснований, определения его категориальных форм.
Требуют дополнительного обсуждения базовые принципы, которые играют
определяющую роль в системной ориентации современной науки и практики. Стремление
к разработке методологических основ системоведения приводит к попыткам
истолкования системного познания в качестве особой сферы применения принципов
универсальной философской методологии. При этом многие исследователи отмечают
управляющее воздействие на формирование предмета и методов системоведения
принципа универсальной связи явлений. Вместе с тем, имеется ряд работ, в
которых анализируется соотношение системных исследований с принципом
развития, принципом противоречия, принципом деятельности и др. Накопленный
прикладной материал требует расширения методологической базы осмысления
полученных новых результатов. Движение по этому пути выявляет многие новые
характеристики прогресса современной науки, связанной с применением
системного подхода к объектам познания. Автор
придерживается позиции, согласно которой особое место в методологии
системного познания принадлежит принципу детерминизма, который предполагает
обусловленность и определяемость явлений в их взаимной универсальной связи. В
рамках этой позиции признается, что принцип детерминизма обеспечивает
выработку теоретической базы обобщения ведущих методологических тенденций
научного познания. И это обстоятельство хорошо просматривается в контексте
длительной истории науки. Между тем, характер соотношения принципа детерминизма
со стратегическими установками системной методологии нуждается в специальном
изучении. В предлагаемой монографии этот тезис получает подробное освещение. Развитие
указанного тезиса позволяет автору включиться в дискуссию по вопросам
принципиального обоснования системоведения как науки особого типа. Свою
позицию я обозначаю через разработку общенаучного и
философско-методологического содержания системизации принципов детерминизма и
развития. Рассматриваются также вопросы системизации современной практики.
Авторский подход проходит тестирование на обширном материале естественных и
социальных наук, а также на материале практических разработок, касающихся
вопросов управления большими системами. В
частности, автор предлагаемой монографии намерен показать, что ответом на
потребности осмысления методологического содержания системного знания
является разработка обобщенной трактовки принципа детерминизма. Эта трактовка
связана с признанием многообразия форм детерминации, раскрываемых обширной
сетью законов и категорий материалистической диалектики. Одновременно
выявляются возможности применения строго научного категориального аппарата
для объяснения системных объектов, для описания их законов. Знание таких
законов становится важным инструментом научного предвидения и прогнозирования
социальных процессов, помогает повысить надежность определения путей
достижения основных целей современного развития российского общества. Кроме
того, в предлагаемой книге исследуются новые аргументы для преодоления
субъективистских спекуляций на специфике системного подхода, которые
возникают в рамках неопозитивистских трактовок теории систем. Обсуждается
также круг идей, связанных с критикой методологии структурализма, которая
искусственно противопоставляет системную и историческую детерминации явлений. Вопросы
о теории и методологии системоведения не являются совершенно новыми для
философии и для научного познания. В различных аспектах они рассматривались
представителями многих философских направлений, а также представителями
специальных наук. В
истории философской мысли тематика системоведения разрабатывалась чаще всего
косвенным образом, попутно с решением проблемы разработки общего метода
философского познания, вместе с исследованием содержания научной картины
мира. Мыслителями
прошлого высказано немало интересных суждений по поводу включения принципа
системности в единую мировоззренческую и методологическую концепцию. Так,
древнегреческие философы отмечали необходимую объективную связь между целым и
множеством, между изменениями целого и изменениями частей. Эта связь
переносилась также на разработку логических определений действительности [2]. В
более поздние эпохи проблема системного понимания мира рассматривалась
философами и учеными Нового времени. Усилиями Г. Галилея, Ф. Бэкона, Р. Декарта,
И. Ньютона и других мыслителей оформилась картина мира, в основе которой
лежало понимание природы как постоянной, устойчивой системы. Для ее описания
широко использовался язык математической механики, отражавшей механические
причинные связи вещей. Перенос действия такой причинности на природу в целом
приводил к рассмотрению природы в качестве прообраза механически действующей
машины [3]. Системные
идеи поднимались и разрабатывались в немецкой классической философии. Так, в
философии Гегеля был дан подробный анализ системного движения диалектического
разума, были раскрыты законы этого движения. По Гегелю, теоретические
понятия, взятые в качестве системы, обнаруживают способность к
самодетерминации, к порождению новых синтетических понятий. Гегель показал,
что с помощью такой системы можно выразить необходимую связь этапов развития
того или иного содержания, превращения последнего в органическую целостность [4]. Оригинальная разработка системных идей, а также условий их применения к исследованию сложных объектов была дана в трудах основоположников диалектического материализма. До
настоящего времени привлекает внимание положительный эффект применения принципа системности в труде «Капитал» К. Маркса.
Осмысливание методологических установок «Капитала» убеждает,
что в нем за основу берется представление о системе, которая рассматривается в качестве самодетерминированного целого. Руководствуясь этим представлением, Маркс
дал объяснение сложного механизма становления
капитализма из относительно обособленных элементов,
предетерминированных прошлым развитием человеческого
общества. С позиций системности Маркс исследовал самодетерминацию капитала как особую
субстанцию, проследил
качественные преобразования капитала, его противоречивое движение от этапа к этапу и т.д. [5]. В
современной литературе уточняется и детализируется разработка вопроса о
многосторонней связи принципа системности с постановкой задач научного
исследования и задач практического управления сложными и сверхсложными
объектами. Среди
работ, заслуживающих особого внимания, следует выделить те, в которых
уточняется категориальный базис системных исследований и делаются попытки
раскрыть совокупность универсальных закономерностей, составляющих онтологическое содержание системных методов. Во второй половине ХХ столетия в отечественной научной и
философской литературе эти попытки были представлены
весьма широко. Активное участие в обсуждении этого аспекта проблемы принимали представители
отечественной философской мысли Я.
Ф. Аскин, Б. В. Ахлибининский, В. Г. Афанасьев, В. П. Кузьмин, И. Т. Фролов и др. В дискуссии принимал участие и автор предлагаемой монографии [6].
В двадцать первом столетии заявляет
о себе новая генерация
исследователей проблем системоведения. В
настоящей работе на фоне междисциплинарного системного движения автор
обсуждает общенаучное значение понятия система, исследует пути построения
общей теории систем. Стремится также уточнить сущность специальных системных
понятий: информация, вероятность, телеономность и др. Авторский
подход учитывает, что несмотря на значительное число отечественных и
зарубежных публикаций, в которых указанная проблематика системоведения
изучается по различным направлениям, многие ее аспекты остаются мало
разработанными. Пока недостаточно исследован диалектико-логический аспект
принципа системности и его связь с категориальными формами, оказывающими
управляющее воздействие на теоретический аппарат системного подхода. Требует
своего уточнения специфика системных детерминант, регулирующих процессы
моделирования поведения сложных систем в различных областях наук. Ощущается
необходимость фундаментального исследования вопросов системизации современной
практики и системного обобщения базовых понятий современной праксеологии. Основная
цель предлагаемой работы состоит в том, чтобы эксплицировать объективную
логику системного познания мира и определить принципиальные условия
реализации системной стратегии и в теоретической науке, и в специальных
научно-практических приложениях системного подхода. Эта
цель достигается путем вычленения особой группы категорий, обеспечивающих
адекватное отражение сущности системных отношений. Разработка содержания
таких категорий открывает возможности для выявления универсальных
закономерностей системного бытия, выражающих в своей совокупности природу
системной ориентации в сфере науки и практики. На такой основе предполагается
выявить новые направления теоретизации научного метода, новые теоретические
схемы научного объяснения поведения реальных сложных объектов. Под таким
углом зрения в данной работе предполагается рассмотреть особенности
структурного, функционального, организационного подходов. Вместе с тем анализ
указанных подходов поможет уточнить специфику системной стратегии в задачах
управления сложными объектами. В предлагаемой
работе сквозь призму задач системоведения осуществляется методологический
анализ конкретного материала современной науки и практики. Главным образом, в
ней философски интерпретируются данные, полученные науками биологического и
системно-кибернетического циклов, а также данные из области
научно-практических разработок по вопросам социального управления. Можно
предположить, что в дальнейшем сфера исследования общей проблемы формирования
системоведения как современной области научного познания будет расширяться.
Несомненно, что для ее разработки придется привлекать новый общенаучный и
практический материал. |
ОГЛАВЛЕНИЕ Раздел I. Принципы и
общие идеи системоведения 1. 1. Историческое развитие науки о системах 1.2. Принцип системности в научной методологии 1.3. Категориальный статус понятия «система». 1.4. Специфика и сущность системного подхода 1.5. Неодетерминизм и
системный подход 1. 6. Причинность и системность Раздел II. Общенаучные методы
в системных исследованиях 2. 1. Вероятность и вероятностный подход 2.2. Природа стохастических процессов 2.3. Парадигмы структурно-функционального подхода 2.4. Принцип организации в системологии 2.5. Телеономность и системность 2. 6. Интеграция, целостность, системность Раздел III. Моделирование систем
и общенаучные теории Системоведения 3. 1. Специфика системного моделирования 3.2. Системное моделирование в механике 3.3. Моделирование систем в термодинамике 3.4. Системное моделирование химических реакций 3.5. Моделирование биомолекулярных систем 3.6. Кибернетика и системное моделирование 3.7. Вопросы моделирования в синергетике 3.8. Путь к общенаучной теории
систем 3.8.1. Общая теория систем Л. Берталанфи 3.8.2. Теоретическая концепция У. Росс Эшби 3. 8.3. Параметрическая теория
систем Раздел
IV. Праксеология и системология 4. 1. О системизации практики 4.2. Системный подход в принятии социальных решений 4.3. Вопросы оптимизации системы «наука-техника» 4.4. Модернизация системы воспитания личности |
|
|
Раздел I. ПРИНЦИПЫ И
ОБЩИЕ ИДЕИ СИСТЕМОВЕДЕНИЯ 1. 1. Историческое развитие науки о системах Наука
о системах прошла сложный путь развития. Между тем, осмысление ее истории не
приобрело пока статуса фундаментальной научной дисциплины. Обобщающие работы
в этой области практически отсутствуют, а отдельные статьи не решают проблемы
генезиса новой отрасли современной науки. В настоящее время история науки о
системах покрывается в основном историческими исследованиями, касающимися
научного познания в целом Впрочем, на проблемность истории науки о системах уже
указывалось автором данной работы [7]. Предлагаемый
материал следует рассматривать как попытку формулирования элементов программы
исторического анализа развития самосознания исторического сообщества, формирующегося
внутри становящегося системного движения. Способ построения такой программы
связан с вычленением этапов исторического развития системных исследований, а
также гипотез относительно факторов, влияющих на изменение стратегических ориентаций в теории и
практике системного познания и системной деятельности. Наибольшего внимания,
на мой взгляд, заслуживают следующие моменты. Хронологические
границы Для
истории науки всегда представляется важным решение вопроса о начале, о
времени возникновения новых научных знаний, новых методов и форм развития
науки. Этот же вопрос поставлен в рамках изучения процесса становления науки
о системах. Чаще всего современные исследователи полагают, что наука о
системах – это детище ХХ века. Такой точки зрения придерживался, например, Л.
Берталанфи и ряд отечественных исследователей, которые считали типичным
именно для науки этого столетия отказ от элементаризма и переход на
интегративную, системную позицию в методах познания[8].
С другой стороны, следует учитывать факт построения в середине ХХ века
развитых теоретических концепций в контексте науки о системах. Эти
обстоятельства позволили конституироваться науке о системах в качестве
самостоятельного направления исследований. Они же дают определенные основания
для утверждения, что предмет системных исследований теоретически оформляется
в середине ХХ столетия. Однако
исторические рамки науки о системах следует отодвинуть в более отдаленное
время, включив в них этап становления ее общих идей и принципов. Вероятно,
такой этап сформировался в XIX веке и связан с трудами философов-диалектиков, а также
крупных ученых, подчеркивавших значение целостной проблематики для
исследования причин изменения сложных объектов. К их числу относятся
биологи-эволюционисты, социологи-органицисты, отдельные представители
искусствоведения (например, Х. Эренфельс). Важным
источником рождения системных идей стали математическая статистика и теория
вероятностей, обратившиеся к разработке понятий «массовые случайные события» и
«статистические ансамбли». Следует отметить, что на научном материале XIX века уже
выявилось, по существу, междисциплинарное значение системного взгляда на
объекты познания. В это же время шел активный процесс накопления первичных
данных об обширных классах систем, что стимулировало затем в ХХ столетии
построение обобщенных системных концепций типа общей теории систем. Историография науки о
системах Обзоров,
посвященных истории системных исследований, пока не так много. Одним из
серьезных источников можно считать статью Л. Берталанфи «Общая теория систем
– обзор проблем и результатов» [9].
Важным подспорьем для российского читателя может служить книга И. В.
Блауберга и Э. Г. Юдина «Становление и сущность системного подхода», где в
первой главе дается краткий историко-научный анализ формирования идей
системного подхода [10].
Отмечу также попытку А. П. Огурцова проанализировать характер системности
научного знания в историческом развитии. Я имею в виду его статью «Этапы
интерпретации системности научного знания: Античность и Новое время» [11].
Продолжением стало изучение истории развития отдельных системных концепций.
Показателен в этом отношении интерес к «Тектологии» А. А. Богданова [12].
Стоит упомянуть в данной связи работы А. Л. Тахтаджана [13].
Есть серия других специализированных исследований, ориентированных на оценку
возможностей общесистемных концепций, взятых в исторической перспективе.
Здесь можно назвать военную системологию, педагогическую системологию и другие новые исследовательские
концепции [14].
Мне представляется, что это направление исторического анализа способно
принести в недалеком будущем наибольшие плоды, и потому его отслеживание
весьма важно для историографических исследований по рассматриваемой отрасли
современной науки. Становление и
развитие научных сообществ системологов Серьезный
интерес вызывает та сторона исторической драмы системных исследований,
которая проявляется на фоне деятельности активных научных субъектов. Так,
есть много поучительного в стиле работы «Общества исследований в области общей
теории систем», в деятельности журнала «General Systems»,
Международного института системного анализа, в методах деятельности
отечественных и зарубежных научных школ системологов. Однако сведения,
относящиеся к данному аспекту истории науки, весьма скудные. Частично их
восполняют живые свидетельства и публикации о полемике между
представителями разных школ и направлений на симпозиумах, научных
семинарах и конференциях, посвященных проблемам системных исследований. Самостоятельного
внимания заслуживает вопрос о подготовке отечественной почвы для восприятия
системных идей и методов. Здесь надо выделить плодотворную деятельность
журнала «Вопросы философии» и ежегодника «Системные исследования»,
объединивших группу талантливых отечественных системологов, которые своими
работами узаконили, по существу, нестандартную системную проблематику и
открыли путь к исследованию специфических философско-методологических
проблем. Одной
из заслуг основателей системного движения в нашей стране (Б. Ахлибининский,
В. Садовский, Г. Щедровицкий, Э. Юдин и др.) перед новыми поколениями
системологов можно считать утверждение на страницах печати и в открытой
полемике 60-х – 80-х годов принципа уважения к инакомыслию, к творцам новых
идей в отечественной философской и научной литературе. Они содействовали
свободе творчества, вопреки господствовавшему догматизму в разработке
философско-методологической тематики. Показательно, что были созданы духовные
условия для развития различных теоретических течений и формирования множества
научных школ и центров системных исследований (в Москве, Ленинграде,
Новосибирске, Саратове, Одессе и других городах). Появились и глубокие
работы, которые поставили отечественную науку о системах в ряд мировой науки.
В данной связи следует назвать оригинальные общесистемные концепции,
разработанные В. Н. Садовским, А. И. Уемовым, Ю. А. Урманцевым [15].
Эти ученые привлекли к себе большие группы учеников и последователей. Технизация науки о
системах (исторический аспект) Термин
«технизация науки» весьма неоднозначен. В контексте обозначенной темы под
«технизацией» понимается двойственный процесс: с одной стороны, широкое
использование техники для нужд системного исследования, а с другой – развитие
той составляющей науки о системах, которая связана с превращением последней в
техническую, прикладную науку, руководствующуюся задачами практической
деятельности. Полагаю, что факт технизации науки о системах достаточно
очевиден. Но он до сих пор не осмыслен как своего рода исторический поворот,
как новая историческая тенденция в развитии этой отрасли знания. Со
своей стороны отмечу, что в сфере системных исследований уже сегодня
достаточно успешно решается задача расширения возможностей обзора и описания
динамических состояний сложных объектов. В этом направлении используются суперсистемные
кибернетические комплексы. Они применяются в решении военно-оборонных
проблем, в космических испытаниях и полетах, в обзорах мировой погоды и т. д.
Теперь удается осуществлять массовый, непрерывный и «вездесущий» контроль за состоянием сверхсложных
объектов. Так работают системы мониторинга в метеорологии, в социологических
исследованиях, в экономической сфере. Я выскажусь в том плане, что вес и
масштабы технических задач в системных исследованиях сегодня больше, чем во
многих иных научных областях. Собственно
системные решения требуются теперь для создания крупных технических
комплексов. Нередко на эмпирическом уровне системной деятельности
используются автоматические датчики и приборы для замены прямых наблюдений со
стороны человека. Но вместе с тем, создаются телеметрические каналы сбора
информации от названных автоматов и приборов, а кроме того, оборудуются
вычислительные центры, куда подается соответствующая информация и где она обрабатывается. Существенно
и то обстоятельство, что системные исследования доказывают возможность
применения техники на теоретическом уровне познания. В частности, с помощью
ЭВМ возможно обоснование логического вывода из принятых аксиом конкретной
системной теории. Просматривается также возможность классификации систем
путем обзора на современных ЭВМ обобщенных системных параметров. Как показал
А. И. Уемов, установление совместимости тех или иных параметров открывает
дорогу к формулированию общесистемных закономерностей [16]. В
целом в рассматриваемой области познания складывается ситуация, когда ее
прогресс прямо детерминируется уровнем технической оснащенности. Последний
же, в свою очередь, зависит от общего состояния технической базы современной
цивилизации, а также от ее «щедрости» в отношении развития науки о системах.
Задача настоящего момента состоит в том, чтобы стимулировать эту щедрость в
оптимальных размерах. |
|
|
|
1.2.
Принцип системности в контексте научной
методологии Ориентация
на принцип системности составляет одну из главных особенностей современного
стиля научного мышления. Однако собственное содержание этого принципа и
вытекающие из него методологические требования нуждаются в углубленном
изучении. По данным вопросам ведется широкая дискуссия. На мой взгляд,
плодотворность этой дискуссии может быть увеличена при должном внимании ее
участников к раскрытию универсальных закономерностей, составляющих
онтологическое основание разработки системной методологии в целом. Одним из
условий преодоления отмеченного недостатка служит активизация теоретической
работы по выявлению содержания собственного закона системности, по уточнению
характера детерминации, которая выражается принципом системности. В
предлагаемом тексте делается акцент на анализе именно этого аспекта
философско-методологического обоснования указанного принципа. Сегодня
не вызывает сомнений, что принцип системности по своему содержанию ближе
всего стоит к принципу связи. Развитие современных системных исследований
убедительно показывает, что требование выявлять связи между объектами того
или иного рода относится к числу основных, на которые опирается принцип
системности. Однако между принципом системности и принципом связи нет полного
совпадения. В философско-методологической литературе встречается иногда
утверждение, что системность — это и есть связность объектов. Мне
представляется, что такое определение недостаточно, поскольку не фиксирует
специфического признака системности и не дает средств для выявления
самостоятельного значения принципа системности для философии, науки и
практики. Его можно принять лишь как исходный пункт введения системности в
состав методологического знания. Абстрактное
определение системности как связности объектов нуждается в конкретизации.
Считаю, что плодотворными в этом отношении являются подходы, учитывающие
различие между системообразующими и несистемообразующими связями. В
дискуссиях уже прошедшего времени исследователи указывали, например, на
интегративные связи как базовые для исследования системных объектов, в
отличие от суммативных (Афанасьев В .Г.). В других случаях к
системообразующим относили связи органического типа, в отличие от
механических связей (Блауберг И. В.). Системные связи отождествлялись также с
локализующими связями. В этом случае подчеркивался целокупный характер
системных объектов, их отграниченность от других систем и от среды вообще
(Аверьянов А. Н.). Система рассматривалась и как своеобразный предел,
разделяющий интенсивные внутренние связи и слабые внешние взаимодействия, в
которых находятся охватываемые системой объекты (Ахлибининский Б. В.). Некоторые исследователи отмечали, что принцип системности и соответствующий ему метод исследования
основан на выделении
упорядоченных связей. Соглашаясь с этой точкой зрения, автор монографии учитывает,
что упорядоченность должна браться в единстве двух аспектов — устойчивости (сохраняемости) и
изменчивости системы. При этом
устойчивый, инвариантный аспект
системы характеризуется с помощью понятия «структура», тогда как подвижная,
динамическая упорядоченность охватывается понятием «функционирование». Уточнение
специфики системообразующих связей
действительно помогает раскрыть важные моменты содержания принципа системности.
Но все эти моменты требуется еще
свести к некоторому базовому отношению, которое составляет начало всякой
системности, образует необходимое условие системного бытия объектов. Главное
условие системности, на мой взгляд, можно определить как переход от простой
связности между объектами к целостной их организации. [17].
В этом определении фиксируется общий критерий разграничения системности и
несистемности. Но в нем не отражено содержание перехода к целостности.
Поэтому оно должно дополняться рядом других определений, из совокупности
которых складывается особая логическая конструкция, ориентированная на
отражение многогранной сущности системности. Современный
этап решения такой задачи связан с разработкой ключевых положений, своего
рода опорных пунктов соответствующей конструкции. Среди этих положений стоит
выделить следующие: Система
образуется тогда, когда вещи соединяются друг с другом по принципу
избирательного сродства, когда их поведение начинает существенно определяться
совокупными взаимосвязями. В системе снята обособленность объектов. В ней
обнаруживаются разносторонние отношения между объектами и зависимость их
существования от целого. На определенной ступени развития они вообще не могут
существовать вне взаимной обусловленности, поскольку превращаются в носителей
совместных функций, поддерживающих существование целого. Сегодня
не часто ссылаются на К. Маркса. Однако он был по настоящему глубоким
методологом науки. И когда в своем труде «Капитал» исследовал становление
товарно-денежных отношений, то учитывал системные характеристики этого процесса.
Показательно, что согласно К. Марксу, независимые друг от друга производители
товаров, налаживая обмен, вступают в необходимые отношения, при которых
отдельные частные работы реализуются как звенья совокупного общественного
труда [18]. Многие
исследователи нашего времени согласны с тем, что принцип системности
предполагает также дифференциацию целого на части и элементы. Вместе с тем он
указывает на специализацию таких элементов и их подчиненность определенному
функциональному единству. Более того, предполагается, что на уровне целого
распределяются функции между составляющими системы, а наличные структуры
приспосабливаются к характеру функционирования целого. В свое время А. И.
Ракитов подчеркивал, что так реализуется, например, жизнедеятельность всех
известных органических целостных систем [19]. Названный принцип утверждает, кроме
того, что система не сводится к своим элементам, она не детерминируется
однозначно теми или иными элементами. Напротив, сами элементы детерминируются
целым и в его рамках они получают объяснение и оправдание. Подчинение
элементов целому составляет один из главных признаков системных связей и
отношений. Но проявляется это отношение в условиях функционально
согласованного действия элементов. Поэтому правомерно утверждать, что в сформировавшейся
системе над уровнем физико-химических и механических взаимодействий
надстраивается уровень регуляции и управления, который играет весьма важную
роль в обеспечении самосохранения системы, испытывающей разнообразные внешние
воздействия. Принцип системности опирается также на
признание стабильного существования основной качественной определенности
целого. Вместе с тем он указывает на выделенность системы из среды и ее
относительную автономию. Какова природа стабильности системы?
Высказывается предположение, что качественная сохраняемость, стабильность
системы детерминируется ее структурной устойчивостью (В. С. Тюхтин и др.).
Что касается изменчивости системного бытия, то ее истоки видят в изменениях
элементной базы той или иной структуры. Однако эта точка зрения вызывает
возражения. Она не учитывает тот факт, что устойчивость структур весьма
относительна: реальные системы в процессе функционирования и развития
способны изменять собственную структуру, в то же время отдельные элементы
систем могут пребывать в достаточно устойчивом состоянии. В ней не
учитывается и то обстоятельство, что не только структура ответственна за
коренные качественные изменения в системе. Качественная устойчивость той или
иной системы в еще большей степени определяется ее формой, т.е. основным
законом ее существования. Специфика этой формы представлена
механизмом круговорота, с помощью которого воспроизводятся основные отношения
в системе. Такая форма не препятствует динамическому обновлению системы. Круговорот сводится к циклической смене
состояний системы. Но в этой перемене состояний можно обнаружить стабильное
отношение между исходным и конечным пунктом всего круговращения. Примером
реализации кругооборотных отношений является функционирование системы
товарного обращения в экономической системе. В свое время К. Маркс показал,
что в простой системе такого обращения конечной точкой кругооборота выступает
полюс, именуемый потребительной стоимостью. Но когда система становится
сложнее и на арену выступает капитал, тогда кругооборот своим исходным
пунктом имеет денежный полюс, а его движущим мотивом становится меновая
стоимость [20]. Все сказанное помогает понять, что
роль принципа системности не сводится к фиксации существования вещей в
статике. В аспекте диалектической логики этот принцип способен улавливать
изменчивость в стабильном существовании систем. Он характеризует системность
как специфическое функциональное состояние, и потому представляет собой
особую форму отражения универсального движения. В порядке конкретизации высказанной
мысли отмечу, что делая упор на воспроизводящихся отношениях, правомерно
соотносить принцип системности с необходимостью изучения самодетерминации
целого. В этой трактовке названный принцип выступает теоретической базой
построения методов, ориентированных главным образом на изучение внутренних
факторов функционирования и развития целостностей. Такие методы покоятся на
учете законов внутренних изменений систем, отражают самообусловленность
основных процессов в системе. С помощью этих методов фиксируется сложная
детерминация, которая проявляется с двух сторон: 1) поведение целостной
системы определяется взаимосвязью ее собственных элементов, а внешние влияния
опосредованы механизмами внутренних взаимодействий; 2) наличное состояние
системы определяется ее собственной историей, вехой этой истории является
формирование структуры системы. Двусторонний характер системности с
той или иной степенью полноты отражается методологическими средствами
современной науки. Так, изучение строения и функции живых организмов, а
вместе с тем и эволюционных рядов их изменений составляют два связанных
направления развития биологического знания. Оба они вносят важный вклад в
изучение объективных детерминант существования жизни. Автор поддерживает позицию, согласно которой
принцип системности в его диалектической трактовке открывает путь к познанию
генезиса сложных систем. При этом учитывается, что исходным пунктом
становления сложно организованных объектов является относительно простая
подсистема. Однако, разрешая внутренние противоречия, она способна сбросить
первоначальную форму существования. Развитие системы связано с поиском более
устойчивых форм, способных разрешить накопившиеся ранее противоречия. В этом
движении есть необходимые фазы, которые, тем не менее, составляют единый
сущностный процесс. Признание этой стороны содержания принципа системности
служит основанием для выработки представлений об исторической целостности,
развивающейся как система систем. Историческая целостность в виде
системы систем охватывает необходимую последовательность сменяющих друг друга
исторических форм существования объекта. Так, в ходе развития живой материи
сформировалась система систем, охватывающая клетку, организм, вид, биоценоз.
Они характеризуют важнейшие из известных фаз целостного жизненного процесса
на Земле. Но лишь все вместе они представляют целое, определяемое как жизнь.
В то же время каждая из этих фаз может рассматриваться как полноправный
представитель всей жизни, указывая на определенный ее исторический период и на
устойчивые условия ее существования. Например, клетка. Она завершает собой
множество звеньев длительной цепи доклеточной жизни. Вместе с тем клетка дала
начало современным формам живого, создав предпосылки для возникновения
сложных организмов. Проведенный здесь краткий анализ
содержания и методологической роли принципа системности позволяет сделать
вывод, что этот принцип направляет познание на овладение сложными
объективными отношениями. С его помощью фиксируются основные требования к
разработке исследовательских программ, нацеленных на изучение функциональных
механизмов сохранения системы, а также механизмов ее адаптации к внешним
воздействиям. На базе принципа системности формируются представления о
закономерных соотношениях между микро и макропроцессами, о необходимом
характере перехода от дифференциации явлений к их интеграции и т.д. Тем
самым, принцип системности способствует углублению диалектического видения
объективного мира. Он дает возможность уточнить ядро диалектической концепции
всеобщей связи, вводя в эту концепцию характеристику специфических системных
условий реализации самодвижения материальных объектов. |
|
|
|
1.3.
Категориальный статус понятия «система» Категория «система» выражает
центральную идею и установку принципа системности. Поэтому нельзя выявить с
достаточной полнотой методологическую функцию принципа системности без
уточнения содержания данной категории. Я придерживаюсь позиции, согласно
которой категориальное определение системы ориентировано на отражение общих и
существенных характеристик предмета системных исследований. В рамках этой
ориентации систему часто определяют как комплекс взаимосвязанных элементов.
Универсальность этого определения состоит в том, что оно не содержит
ограничений ни на характер элементов, ни на тип связи между ними. Поэтому ряд
исследователей трактуют его как простейшее понятие, способное служить базой
системного подхода. Однако, будучи предельно широким по
объему, указанное определение имеет весьма бедное содержание. По существу, мы
имеем здесь дело с чрезмерной абстракцией, которая не дает адекватных средств
для выражения многих специфических черт методологической ориентации,
оказывающей влияние на современный системный стиль научного мышления. Чтобы
укрепить теоретические основания системных методов познания, необходимо
конкретизировать понятие «система», вводя в его определение дополнительные
признаки и обогащая его содержание. Решая эту задачу, следует прежде всего
учитывать, что понятие «система» отражает не механическую совокупность связей
между многими элементами того или иного рода, не отдельные акты
взаимодействия между объектами, а сложные структуры, сети взаимодействий.
Данная категория фиксирует, таким образом, целостное множество структурно
связанных элементов. Введение категории «система» в научный оборот
предполагает существование реально интегрированных совокупностей объектов. И
эта категория указывает на интегратизм, целостность как на существенное звено
универсальной связи. Конечно,
целостность системы нельзя понимать в абсолютном смысле. Возникновение системы как целостного
образования свидетельствует лишь о том,
что интеграция элементов и связей между ними становится ведущим,
определяющим процессом в сравнении с процессом дифференциации. Надо также добавить, что некоторое
образование представляет собой систему лишь в отношении таких
элементов, которые несут в данной
системе определенную функциональную
нагрузку, занимая в ней существенно необходимое место. В силу этого целостность системы следует
рассматривать как своего рода
«слитность», «прилаженность» элементов друг к другу. Имея в виду такой смысл целостности, можно говорить об интенсивности взаимосвязей элементов в системе. При этом важно различать два случая. Слабые связи превращают систему в
легко распадающееся образование, не способное к активному поведению и
адаптации к изменяющейся среде. Системы этого типа характеризуются обычно как
слабо организованные во внутреннем плане и обладают простым динамизмом
(изменением по времени) во внешнем плане. Изучение систем простого динамизма
возможно путем изоляции влияния лишь одной переменной (если они описываются
посредством обобщенных координат), при фиксации значения других переменных.
Этот прием отвечает методологическому требованию «разделения факторов по
одному». Иной характер целостности в смысле
слитности, упорядоченности, организации элементов присущ системам так
называемого сложного динамизма. Такие системы характеризуются резко выраженной
неаддитивностью, несуммативностью связей между элементами. Вместе с тем они
обладают известной структурной избыточностью, которая превращается в фактор
обеспечения надежности и устойчивости систем. Благодаря структурной
избыточности системы сложного динамизма приобретают способность к
переключению режима своего функционирования. Они могут изменять собственную
линию поведения в весьма широких пределах, изменяя при этом внутреннее
состояние элементов, перестраивая связи между ними и т. д. Им свойственна
внутренняя активность, причем поле их активности регулируется и
контролируется результатами функционирования. Системы этого класса включают
средства фиксации результата. Они способны также осуществлять отбор
состояний, обеспечивающих достижение данного результата. Важной особенностью сложнодинамических
систем является гибкость отношений между элементами, вследствие чего одна и
та же линия поведения системы в среде может быть реализована целым рядом ее
внутренних состояний, способных варьировать в некоторых границах. Кроме того,
в этих системах не наблюдается однозначной зависимости между вещественным
субстратом и структурой. Это позволяет говорить об изоморфизме структур
систем, построенных на разном вещественном субстрате, при условии известного
тождества их поведения (функционирования) в среде. С признанием несовпадения и
подвижности относительно друг друга вещественной и функциональной структур
связано представление о правомерности полисистемного описания любого сложного
по морфологическому строению объекта. Поскольку такой объект может быть
расчленен на элементы различным образом, постольку в каждом случае мы будем
иметь дело с различными системами. На этом основании понятие «система»
следует характеризовать как объективно-относительное. Вывод об относительности данного
понятия помогает преодолеть весьма стойкое представление о том, что любой
объект, взятый как онтологическая реальность, может быть однозначно определен
в качестве системы. В методологии установлено, что один и тот же объект в
различных контекстах знания может быть представлен в виде различных систем.
Вместе с тем один и тот же объект может быть рассмотрен и как система, и как
несистема. Возможность иметь столь противоречивые, казалось бы, результаты
объясняется тем, что реальные объекты, их внутреннее строение и связи
бесконечно сложны. Тогда как выделение системы означает особое упрощение
объекта. Система фиксирует лишь определенный «срез» бесконечно сложных связей
объекта. Какой именно системный «срез» будет
виден в процессе исследования сложных объектов, это во многом определяется
практическими требованиями, которые направляют и регулируют процесс познания.
Следовательно, способ выделения системы зависит от субъекта. Но из этого
факта неправомерно делать вывод о принадлежности категории «система» лишь к
области субъективной диалектики. При ближайшем рассмотрении выявляется,
что содержание категории «система» включает в себя как гносеологический, так
и онтологический аспекты. Соглашаясь с тем, что при разных углах зрения в
объекте выделяются различные элементы и их связи, что каждый объект
полисистемен, надо все-таки признать инвариантный характер представлений о
системе, т. е. существование устойчивого знания о свойствах системного бытия,
о системной организации реальных объектов. В этом знании учтены объективные
детерминанты системного описания действительности. К таким детерминантам
относятся: качественная дифференцированность и интегрированность элементов
объекта, функциональная разделенность, необходимая связь и взаимодополнение
элементов в рамках определенного типа функционирования. Уточняя гносеологическую функцию
категории «система», следует отметить, что она применяется как особый
инструмент развития объективно-истинной компоненты научного знания и играет
специфическую роль в разработке средств объяснения действительности, в
обосновании способов формулирования законов науки. Обращение научного
познания к этой категории дает возможность построить идеальную сущностную
модель объектов. Отечественные авторы уже указывали, что законы, которые
формулируются в научных теориях, относятся к реальным, объективно действующим
законам через идеализированную систему, модель (Б. В. Ахлибининский и др.). В методологии научного познания
переход к изучению закономерностей той или иной области действительности
рассматривается как важный признак теоретизации соответствующей сферы знания.
С этой точки зрения следует оценивать методологическую роль категории
«система». Опираясь на свои предшествующие работы
отмечу, что применение понятия «система» непосредственно связано с
теоретическим описанием объекта на основе отражения соответствующих
закономерностей. В научном познании для этих целей используются две основные
модификации понятия «система». Первая из них ориентирована на
функциональное описание поведения объектов без учета их внутренней структуры.
Переход к закономерному представлению соответствующего поведения достигается
в данном случае за счет системы-модели, в которой минимизировано число
свойств, характеризующих смену состояний системы во времени. Набор этих
свойств считается достаточным, если сохраняется детерминированность описания
функциональной картины сложного объекта. Описание реальной системы может
включать бесконечное число параметров (свойств). Однако без ущерба для
избранного уровня анализа от множества из этих свойств можно отвлечься,
существенно сократив число значимых параметров. Классический пример —
механическая задача исследования колебаний маятника. Здесь значимы лишь два
параметра — амплитуда и частота, взаимосвязь которых достаточно полно
определяет колебательные движения маятника. К сказанному надо добавить, что модели
функционального описания систем обеспечивают отражение законов как
однозначного, так и вероятностного типов. Применение идеализаций, связанных с
отражением однозначных законов, является традиционным для периода
классической науки. Например, законы классической термодинамики выявлены на
моделях, которые учитывают однозначную детерминацию между переменными,
отражающими состояние термодинамической системы. В современной науке
развивается более общий подход, связанный с применением модели вероятностно
детерминированной системы. В отношении к ней однозначная модель
рассматривается как предельный случай описания закономерностей связи между
элементами системы. Другая модификация системного описания
базируется на представлении, что изменение состояний сложного объекта
детерминируется как внешними факторами, так и внутренней организацией,
структурной упорядоченностью элементов. В этом случае используются
структурно-функциональные модели, построение которых регулируется требованием
об устранении избыточности и неопределенности во взаимосвязи между структурой
и функциями системы. Такая взаимосвязь не обязательно должна быть жесткой.
Вместе с тем в соотношении функций со структурой не может допускаться
произвол. Поэтому в познании и на практике удовлетворительными признают
модели, которые способны оптимизировать функциональную структуру по главному
параметру, характеризующему эффективную линию поведения системы. Анализ категории «система» показывает высокую степень гносеологической
нагруженности этой категории. С ее помощью расширяются возможности сущностного отражения действительности. Я имею в
виду, что категория «система» служит
базой для разработки средств изучения
закономерно определенного состава, структуры, оснований качественной определенности и целостности объекта. Однако категория
«система»
— это не только регулятив теоретико-сущностного
отражения действительности. В настоящее время сложилось новое направление применения данной категории, связанное с процессами рационализации практической деятельности. В рамках этого направления доминантная
роль от установки на выявление системы как особого предмета познания
переходит к другой установке, смысл которой заключен в вопросе: чем должна
быть и чем может быть система в условиях решения практических проблем,
стоящих перед субъектом деятельности? Система определяется здесь на уровне
закона деятельности, фиксирует способ рациональной ее организации.
Деятельностная трактовка понятия «система» учитывает многосторонние отношения
субъекта к объекту. Она фиксирует практическую и методологическую активность
субъекта. Соответственно и объект рассматривается не равный самому себе. Он
берется в формах опережающего отражения, с которым соотносится процесс
системосозидающей деятельности. В итоге из многочисленных связей и отношений
объекта выделяются те, которые обеспечивают практически значимый способ его
функционирования. Одновременно решаются задачи
интеграции многокачественного описания сложного объекта, разрабатывается
единый язык такого описания, исследуются возможности оптимального обобщения
различных параметров и характеристик конструируемого объекта. В этом
контексте понятия «система» и «системный подход» превращаются в средства
конструктивной деятельности субъекта. Определение системы тесно связано здесь
с конкретной постановкой практических задач. Круг практических конкретных действий
и проблем, решение которых связано с применением понятия «система» и
системных методов, широк и разнообразен. Велика, например, его роль в
обобщении научно-технической информации, в решении организационных задач. Оно
активно применяется в практике управления и проектирования сложных инженерных
объектов. Типичным, например, является предварительное определение ведущей
функции всей системы, для реализации которой подбирается оборудование, кадры,
организационная структура. Нередко приходится учитывать многообразие целевых
функций сложных объектов, иерархию целей и соответствующих им программ
деятельности, неопределенность конструктивных решений и т. д. С методологической точки зрения
существенно, что во всех таких ситуациях определение системы зависит от
конкретной постановки практической задачи. Можно, например, двигаться от заданного
свойства к структуре и элементам, обеспечивающим воплощение этого свойства.
Можно также идти от структуры и элементов к получению новых эффектов и
свойств. Не следует, однако, упускать из виду, что такая деятельность может
быть эффективной и плодотворной, когда опирается на знание действительных
связей и строится на учете объективных возможностей управления этими
системами для решения практических и познавательных проблем. Подводя краткий итог анализу
методологической роли категории «система», отмечу, что ее применение главным
образом ориентировано на решение интегративных задач. С помощью этой
категории получают универсальное выражение интегративные способы
деятельности, которые современное человечество освоило в различных сферах
познания и практики. Эта категория фиксирует многообразие аспектов
детерминации интегративных процессов и выступает методологической базой их
анализа. Ранее я отмечал, что философское
обобщение понятия «система» не завершено еще в полной мере. Эта ситуация
сохраняется и сегодня. Целый ряд оценок и характеристик философского значения
данного понятия требуют уточнения, вызывают разногласия среди исследователей.
Тем не менее, для настоящего момента важно закрепиться на достигнутой ступени
обобщения. А это требует, на мой взгляд, всесторонней разработки философской
идеи синтеза, интегратизма, представленной в категории системы. |
|
|
|
1.4. Специфика и сущность системного подхода Выше
указывалось, что в настоящее время идет активный процесс формирования
обобщенных системных концепций, призванных обеспечить единообразие трактовки
методологического статуса системного знания. Как и в других областях науки в
избранной здесь области исследований получение значимого результата
существенным образом зависит от подхода к постановке проблемы и от
определения общих путей исследовательской мысли. Эта общая ориентация
является важным стимулом разработки системного подхода как особой
методологической концепции, которая охватывает теоретические принципы,
установки, модели и средства объяснения, описания и конструирования объектов
в качестве систем. Сущность
системного подхода пытаются определить с разных позиций. Однако до настоящего
времени понятие «системный подход» не имеет строгого терминологического
значения. Среди исследователей нет единства в определении его
методологического статуса. Во многом это связано с гибкостью и открытостью
системного подхода к выбору конкретных средств, операций и процедур
исследовательской деятельности. Но вместе с тем сказываются различия в
характеристике его источниковой базы, в понимании механизма его
взаимодействия с философией и со специальным научным познанием. Перспективный
путь решения вопроса о методологической специфике системного подхода связан с
признанием неоднородной структуры методологии науки, с выделением разных
уровней методологического знания и исследованием каналов их взаимодействия
друг с другом. Какое
же место в сложной системе методологического знания занимает системный
подход? Отвечая на такой вопрос, следует учитывать, что формирование
системного подхода тесно связано с возникновением дисциплин так называемого
системного цикла (кибернетики, теории организации, исследования операций и т.
д.). В этих дисциплинах ясно обнаружилась тенденция к методологизации
специальных отраслей научного знания. Нередко они разрабатывают собственные
методологические аспекты, уделяют повышенное внимание методам приращения
знаний. В рамках указанных наук сформировались представления о синтетическом
характере их понятий и методов, выявлен междисциплинарный тип их теорий, был
положительно оценен процесс унификации научного языка на базе понятия
«система» и других родственных с ним понятий. Обобщенный
характер системного подхода проявляется в том, что он разрабатывается в русле
концепции, которая стремится снять специфические черты конкретных методов
системного исследования, обусловленные их происхождением, их связью с той или
иной первоначальной сферой приложения, с решением тех или иных частных задач. При
этом теоретические средства системного подхода приобретают высокий уровень
абстракции. Многие составные элементы системного подхода теряют свою
гносеологическую наглядность вследствие разрыва в цепи, ведущей от них к
конкретным областям знания. Однако они приобретают операциональную
наглядность, становятся знаком некоторой операциональной стратагемы,
представляющей собой схему системно ориентированной деятельности. Принципиальное значение для формирования этой концепции системного подхода имеет положение, что в современной науке возникает нефилософский
источник обобщающих тенденций. Данное положение учитывает
возрастающую роль частных и особенных
способов обобщения научного материала. В первую очередь учитывается прогрессивная роль математики в решении задач
синтеза и интеграции научного знания. Ее применение к разнокачественным по своей природе
объектам дает возможность
переносить знания из одной области в другую и получать новые выводы
и результаты. На уровне
теоретического исследования математика дает возможность анализировать основные выводы и следствия
теории с точки зрения общей формы. В
этом свете становление системного подхода правомерно трактовать как одно из
проявлений процесса отпочкования от философии комплекса научных дисциплин,
способных решать методологические задачи общенаучного порядка. К числу таких
задач относится важная для нашего времени проблема интегративного
взаимодействия наук. Системный
подход включается в процесс интегративного взаимодействия наук, разрабатывая
весьма общие требования к выделению предмета исследования. Среди них на
первый план выдвигается требование целостного изучения того или иного
сложного объекта, которое оформляется в виде специфического образа, модели.
Такой образ сохраняет известную неопределенность границ и не входит составной
частью в специальный язык науки. В то же время он используется как база
разработки норм и правил описания, создания модельных форм теоретических
обобщений в специальных науках. Под этим углом зрения следует, например,
рассматривать применение системного подхода к разработке синтетических теорий
в современном естествознании. Так,
современная биология опирается на теоретико-методологические программы,
которые выделяют ряд взаимодействующих аспектов многогранной сущности живого
и уточняют системные признаки биологической организации материи. К общим
сторонам этой сущности относятся многоуровневая природа жизни, принадлежность
ее к различным типам функционирования во времени, нелинейный, ветвящийся путь
генезиса и эволюции живого. Соответственно, объяснение феномена жизни
строится с применением всех названных фундаментальных идей, которые
рассматриваются как дополняющие и конкретизирующие друг друга. Системный
подход в объяснении жизненных процессов реализуется также через использование
синтетических понятий, на базе которых складываются интегральные методы
биологического исследования. Примером может служить применение понятия о
структурно-генетическом плане формирования отдельного организма, понятия об
адаптациогенезисе как особой форме эволюции живых систем и др. Конкретизируя
представление о системном подходе, правомерно говорить о нем как о ядре
широкой методологической концепции. Здесь важно подчеркнуть, что этот подход
становится интеграционным центром, объединяющим большую группу общенаучных
методов (методов структурного, функционального, информационного,
вероятностного исследования и др.). Применяя эти подходы в единстве,
современная наука раскрывает многогранную сущность универсального предмета
научного познания, определяемого в качестве сложной динамической системы. Многие
современные исследователи рассматривают этот подход как особую промежуточную
методологию, занимающую место между универсальной философской методологией и
фундаментальными теоретическими положениями специальных наук. При этом
оговаривается, что системный подход, хотя и выступает в роли общенаучной
методологической концепции, тем не менее, не совпадает по своему содержанию,
по применяемым средствам и решаемым задачам с философской методологией.
Отстаивая этот тезис, В. Н. Садовский, например, отмечал: «Общенаучные
методологические концепции не претендуют на решение мировоззренческих
общефилософских задач, и поэтому их разработка осуществляется в сфере
нефилософского знания, главным образом в рамках современной логики и
методологии науки» [21]. Указанная
точка зрения является достаточно обоснованной, поскольку в сфере
методологического знания действительно существует своеобразное разделение
труда. Философская методология акцентирует внимание на общих выводах и
результатах научного познания, связанных с формированием универсальной
картины мира, с разработкой понятийного аппарата гибкого диалектического
мышления и т. п. Напротив, сфера действия системного подхода гораздо уже. Он
дает средства для описания объективных целостностей как самостоятельных
образований. В его рамках разрабатываются методы и модели для учета
структурного и функционального аспектов поведения сложных объектов. Он
ориентирует научное познание на формирование синтетических понятий и теорий и
использует разнообразные модели синтеза аспектного знания, содействует
решению проблем интеграции науки. По
отношению к философской методологии, как к роду всеобщего знания, системный
подход выступает в качестве особенной методологии. Но известно, что особенное
не существует в изоляции от общего, так же, как и общее не отделено
абсолютной перегородкой от особенного. Поэтому, признавая различия между
философской методологией и системным подходом по сфере действия, по степени
универсальности, важно не упускать из виду, что системный подход пересекается
с философской методологией. Об этом свидетельствует то обстоятельство, что
ряд регулятивов, требований и критериев системной познавательной деятельности
имеют далеко не локальный характер, а фиксируют изменения в принципиальных
установках научного познания, отражают возникновение новых элементов
универсальной научной картины мира. Анализ
современной системной проблематики убеждает, что установки, направляющие
решение системных задач, базируются на определении предмета научного познания
через сеть внутренних и внешних отношений. А это предполагает отказ от
элементно-каузальных схем изучения материальных объектов. Напомним, что
классическое естествознание опиралось именно на эти схемы. Их применение обеспечивало
успешное решение задач по овладению простыми физическими и химическими
процессами, сводя их к последовательности действий отдельных звеньев, узлов,
связанных однозначной цепью каузальных законов. Напротив, принципиальная
постановка проблем современного естествознания характеризуется стремлением к
отражению общей картины связи явлений, к объяснению всякого отдельного
процесса из совокупного процесса «жизнедеятельности» и развития той или иной
системы. Применение данной схемы объяснения основано на учете многовариантных
способов действия элементов системы. Вместе с тем принимается во внимание
возможность описания системы с точки зрения «пользы», «вреда», «нормы»
функционирования. С этих позиций оценивается поведение системы как целого не
только в естественных, но также в технических и общественных науках. Здесь
напрашивается вывод, что фундаментальные требования системного подхода
формируются на высших этажах методологического знания. Одновременно следует
подчеркнуть, что они имеют двойственный характер. Во-первых, с их помощью
определяется совокупность основных операций и процедур системного
исследования. С другой стороны, эти требования и установки служат ориентирами
отражения системной сущности объектов. Соответственно, правомерно говорить о
двух аспектах выражения системного подхода. В
первом случае системный подход сводится к некоторой схеме, указывающей на
эффективные исследовательские действия, которые устойчиво обеспечивают
решение ряда общих задач системного типа. С известной долей условности эту
схему можно охарактеризовать следующим образом: ü агрегирование
сложного объекта и выделение его функциональных блоков; ü переход
к моделирующему описанию и характеристика с помощью модели внутренней
динамики и внешнего поведения объекта; ü переход
от простой модели, в рамках которой однозначно описывается поведение системы,
к модели, учитывающей сложное неоднозначное
поведение; ü разработка
и применение моделей программного управления, обладающих высокой
чувствительностью к изменениям внутренней и внешней для системы ситуаций; ü поиск
гибких моделей управления эволюцией сложных систем. Во
втором случае системный подход следует трактовать как стратегическую
ориентацию научного познания на отражение меры целостности и упорядоченности
природных и искусственных объектов. Теоретически обоснованное выражение такой
ориентации достигается с помощью категорий диалектической логики. При этом
надо иметь в виду, что для адекватного выражения системной ориентации
достаточно использовать некоторую группу категорий, с помощью которых можно
уловить особенности исследовательской ситуации, требующей применения
системного подхода. Это
означает, что системный подход не следует отождествлять с диалектическим
методом в целом. Вместе с тем правомерно утверждать, что методологические
установки системного подхода представляют собой конкретизацию требований
диалектического метода. Развивая
этот тезис, следует подчеркнуть, что он имеет еще один важный смысл, который
заключается в том, что философские категории воплощаются в установках
системного подхода, модифицируя свое содержание с учетом специфики системного
знания. Уяснение
данного обстоятельства имеет большое значение для раскрытия методологической
роли фундаментальных принципов диалектики в системном подходе, для разработки
оснований системного стиля мышления. Есть
множество данных, позволяющих утверждать, что конкретизация принципов и
категорий диалектики, оказывающих влияние на формирование стратегических
требований системного подхода, осуществляется с учетом представлений о
структурных, организационных, целостных взаимодействиях, строится на
обобщении методов исследования таких взаимодействий. С помощью этих
представлений выражается специфика детерминации, на изучение которой
ориентирован системный подход. Они помогают также выявить истоки его
противостояния механическому детерминизму, каузализму и некоторым другим
методологическим концепциям, оказывающим влияние на развитие научного
познания. Переосмысление
содержания базовых категорий научного познания в свете тех ориентаций,
которые характерны для системного подхода, уже начато. Так, предпринимаются
попытки распространить представление о причинной детерминации до охвата
внутренней структуры системы. Разрабатывается также представление о необходимой
связи, которая неоднозначно охватывает параметры системы, неоднозначно
распределяется по уровням организации, что требует применения уровневого
языка для описания целостных изменений системы. Как отражение этой ситуации
следует рассматривать введение в логику идеи о нетранзитивности
объяснительного процесса. В последние годы предпринимаются усилия,
направленные на конкретизацию представлений о детерминации развития
посредством выделения этапов и форм становления целостности сложных систем. Дальнейшая
разработка содержательных идей о системности и системном подходе может
проводиться по разным направлениям. Не вызывает сомнений, что необходимо
учитывать историко-философские и историко-научные исследования, посвященные
становлению системной проблематики и формированию методологического
самосознания системного подхода. С другой стороны, важна подробная
инвентаризация концептуального аппарата современных общенаучных системных
концепций — с целью изучения своеобразия постановки научных проблем на уровне
фундаментальных понятий. На этих путях уже получены интересные результаты.
Однако нужны дополнительные усилия, чтобы вывести решение проблемы на новую
ступень обобщения. |
|
|
|
1.5. Неодетерминизм и системный подход Современное
системоведение и системный подход сталкиваются с острым вопросом о
трансформации детерминизма под влиянием системных принципов и идей. Такая
трансформация идет в направлении освоения тематики сложности, которая
приобретает ведущую роль в ходе разработки и применения методов
системоведения. В
ходе дальнейшего изложения я буду руководствоваться тезисом, что детерминизм
есть философско-методологическая концепция, которая оформляет учение о
материальном единстве мира, устанавливая всеобще-необходимую связь между
объектами, раскрывая закономерный, причинно обусловленный характер любого
процесса, события или явления. Эти положения детерминизма утвердились как итог,
вывод всей общечеловеческой практики и истории познания. Но они не являются
застывшими. Развитие современной науки и практики вносит в теорию
детерминизма новые онтологические и гносеологические представления, с помощью
которых дается интерпретация реальных связей и взаимодействия объектов, а
также условий их познания и практического преобразования. Показателем
развития детерминизма является, например, разработка философских идей о
специфике органической и социальной детерминации, о соотношении динамических
и статистических закономерностей и др. Современный
этап развития детерминизма требует усиления внимания к определению его
базовых элементов, к переосмыслению традиционных категориальных форм,
отражающих сущность объективной детерминации. В этой области философско-методологических
исследований накоплен обширный дискуссионный материал. Он свидетельствует о
своеобразной мозаичности, недостаточной целостности исследований по проблеме
детерминизма, о необходимости диалектического синтеза различных подходов к обоснованию
принципа детерминизма, о важности поиска координирующих и субординирующих
начал в организации ведущих идей детерминизма. На
мой взгляд, плодотворный путь синтеза детерминистских идей связан с системной
трактовкой базовых элементов детерминизма. Этот путь способен, как я полагаю,
привести к обоснованию модернизированного детерминизма, который можно
обозначить как неодетерминизм. В предлагаемом параграфе делается попытка
проанализировать ряд вопросов, относящихся к поставленной проблеме. Для
приближения к решению названной проблемы полезно начать с характеристики
детерминизма как учения о всеобщей определенности и обусловленности явлений
действительного мира. В рамках такой трактовки весьма последовательно
преодолевается индетерминизм с его признанием возможности произвольных
отклонений от закономерно определенного хода материальных процессов. Однако
историческое развитие концепции детерминизма свидетельствует, что
универсальная определенность явлений может трактоваться по-разному. К числу
весьма устойчивых традиций детерминизма относится разработка представлений о
строгой определенности всех явлений и процессов в мире. Признание подобного
характера определенности чаще всего объясняется действием универсальной
причинности в объективном мире. Эта точка зрения нашла последователей и в
современной отечественной философии. Например, в ряде работ, нацеленных на
исследование общеметодологических вопросов, детерминизм трактовался как
воззрение на мир, признающее причинность в полном объеме. Смысл введения понятия
о полной причинности усматривался в том, чтобы доказать полную и однозначную
обусловленность любого явления в мире, всего происходящего [22]. За
основание всемирной определенности
некоторые авторы пытались брать не полную причинность, а
полную необходимость. При этом необходимость трактуется как
обязательность тех или
иных изменений в существовании объекта. А полная
необходимость характеризуется как объединение всех типов детерминаций, всей совокупности
детерминированности. Такой подход приводит к выводу, что детерминизм утверждает строгую определенность,
однозначность событий, явлений или
состояний материальных систем
во времени [23].
В конечном счете здесь утверждается
полная, абсолютная определенность мировых процессов в целом. На
мой взгляд тезис об абсолютной определенности мира это слишком категоричное
утверждение. Оно строится на предположении, что прошлое состояние мира
содержит в виде возможности все последующие его изменения. А сама возможность
рассматривается при этом как потенциальная необходимость, которая обязательно
должна реализоваться. Но подобный тезис трудно согласовать с данными о
возникновении нового в мире, с представлением о развитии мира. Трактовка
детерминизма как учения о предопределении каждого состояния мира совокупностью
всех прошлых и настоящих условий чрезмерно упрощает реальную картину
детерминации. В ней отсутствуют методологические средства для учета и
выявления коренных поворотов в развитии материальных объектов, для
исследования возникновения новых и утраты старых возможностей. Она оставляет
без внимания ситуации, связанные с преобразованием форм движения материи, с
изменением характера необходимости и др. Тем
не менее, сформировавшийся в классической науке строгий детерминизм с его
моделями однозначной определенности явлений не является беспочвенной
идеализацией. Он объясняет поведение многих реальных объектов. Его влияние
положительно сказывается на логической структуре ряда фундаментальных научных
теорий. Эффективность однозначных моделей описания объектов продемонстрирована,
например, в классической механике, термодинамике, электродинамике. Заметна их
роль в кибернетике, где они выступают инструментом строгой алгоритмизации
процессов управления, а также средством столь важного для кибернетики
процесса формализации. И
все-таки важно понять, что представление о строгой определенности явлений
составляет лишь ступеньку отражения объективной детерминации. Реальная связь
между объектами материального мира столь сложна и противоречива, что для ее
характеристики недостаточно образов и понятий, выработанных концепцией
однозначного детерминизма. Новые
философско-методологические подходы предполагают иную картину мира. Ее
характерной чертой является представление о мировой закономерной связи,
допускающей объективную неопределенность, выбор среди многих возможностей
изменений объектов, случайные отклонения в необходимом развитии и т. д. Такой
взгляд на объективную детерминацию основывается на успехах теории
вероятностей, на достижениях статистической физики, современной генетике и
пр. Важным моментом в его укреплении стало открытие принципа неопределенности
в квантовой механике. Он получает дополнительное подкрепление со стороны
кибернетики, которая выявила статистическую природу функционирования сложных
систем управления. Новые
достижения науки служат основанием для методологического вывода о том, что
детерминизм может и должен использовать для отражения конкретных объективных
связей разные типы законов, в том числе однозначные и неоднозначные. Однако
более обобщенное выражение закономерной связи дают законы неоднозначной,
статистической детерминации. По отношению к ним законы однозначного типа
выступают предельным, частным случаем. Указанный
методологический вывод помогает осознать, что единство определенности и
неопределенности есть стороны объективной
необходимости, которая не сводится к неизбежности тех или иных явлений, но
допускает гибкость, подвижность зависимостей между явлениями, свидетельствуя
о том, что нас окружает вероятностный мир. На
такой методологической базе идет в настоящее время процесс обобщения и
расширения категориального смысла понятия «детерминация». Теоретической
предпосылкой данного процесса является признание различия между детерминизмом
и особыми формами его выражения с помощью отдельных категорий, учитывающих
лишь частички мировой закономерной связи. Детерминизм тем самым выводится на
уровень концепции, раскрывающей всеобщую закономерную связь явлений. Он
характеризуется теперь как «общий детерминизм» (я считаю правомерным
использовать термин «неодетерминизм»), который способен отразить многообразие
типов взаимных определений объектов. В
рамках этой концепции сегодня изучаются не только причинно-следственные
связи, но также детерминационные отношения, свидетельствующие о функциональной
подчиненности частей целому, об информационной определенности процессов
управления, об обратном воздействии производной формы на источник изменений и
т. д. Обобщенная
концепция детерминизма играет положительную роль в решении новых методологических
задач, выдвигаемых современной наукой и практикой. Однако многие положения
этой концепции носят дискуссионный характер. В ней не выработан четкий ответ
на вопрос о том, является ли понятие «детерминация» лишь собирательным в
отношении разных типов общих связей? Или данное понятие отражает сущность
любой детерминации? Я
считаю, что теоретическая обоснованность общего детерминизма во многом
зависит от позитивного ответа на второй из сформулированных вопросов.
Плодотворный путь к его решению предлагал в свое время В. Г. Иванов. Этот
автор утверждал, что детерминация есть более абстрактное отношение, нежели
причинность, закономерность и т. д. Руководствуясь таким подходом, он
рассматривал детерминизм «...как предваряющую обусловленность, при которой определяющие
условия I предшествуют явлению Е, будучи
отделены от него некоторым временным интервалом Δ t» [24]. В ходе дальнейшего
развития указанной точки зрения выработано понимание детерминации как такой обусловленности, которая упорядочивает изменения объекта и ограничивает степени его свободы,
обеспечивает преимущественную реализацию тех или иных из возможностей его изменений и преобразований. Я
хочу подчеркнуть, что здесь детерминация соотносится с весьма общей формой
определенности, обнаруживаемой в процессе превращения возможности в
действительность. Характер этой определенности таков, что не любые изменения
объектов оказываются возможными. Объективная детерминация направляет процессы
в определенное русло, не допускает хаоса в их реализации. В
данном случае предполагается, что определенный ход изменений объектов
детерминируется кругом существенных возможностей. Но по какому основанию
следует отличать существенные возможности от несущественных? Практика и
научное познание убеждают, что существенность устанавливается только в рамках
конкретной системы, она представляет собой системную характеристику. В
соответствии с этим системность необходимо рассматривать в качестве
фундаментальной предпосылки формирования устойчивых детерминационных
отношений. Именно в системе не все в равной мере возможно. В ней не
допускается хаос, произвол, т. е не допускаются безосновательные перемены
степени реализуемого возможного. Вместе
с тем в системе складывается сложная совокупность условий, от которых зависит
реализация вполне определенных путей изменения объектов. К этим условиям
относятся качественная градация уровней организации объектов, существование
иерархии в соподчинении таких уровней. Причем изменения на одном уровне
относительно независимы от изменений на другом, и в силу этого в поведении
элементов системы, принадлежащих к разным уровням, нет жесткой
предопределенности. Важной характеристикой системного бытия объектов является
также наличие стабильных механизмов переработки внешних, зачастую случайных
воздействий. Эти механизмы могут заметно
отличаться по степени своего совершенства, но именно они определяют
эффективность гибкого приспособления системы к окружающей среде. Для
отражения такой определенности требуются особые методологические средства. Их
разработка опирается в настоящее время на новую трактовку предмета познания,
на определение этого предмета как сложной динамической системы. Говоря
о содержании понятия «детерминация», следует иметь в виду, что в нем
соединяются два признака. Первый из них характеризует момент упорядоченности
в изменениях объектов. Типичным способом отражения универсальной
упорядоченности является изучение объективных закономерностей, которые
опираются на действие ряда законов. В свою очередь закон — это связь,
отличающаяся устойчивостью и повторяемостью действия. Законы имеют обобщенный
характер. Они охватывают много явлений, допускают несходство условий и т. д.
В силу этого всякий закон приблизителен, опосредован условиями и
многообразием возможностей реализации. Второй
признак детерминации указывает на отношение продуцирования, необходимого
порождения, в которое включены все материальные объекты. В теории
детерминизма производящие отношения обычно рассматриваются как форма действия
конкретных причинных факторов, вызывающих те или иные события либо изменения
в объекте. Однако развитие современного научного познания показывает, что не
всегда удается объяснить изменения объектов по простой схеме, когда каждому
событию или явлению ставится в соответствие отдельный причинный фактор.
Трудности такого рода хорошо известны в биологии, психологии, социологии, где
познание имеет дело с исключительно сложными объектами и где переплетение
отдельных причин и следствий дает запутанную картину, детально просмотреть
которую практически невозможно. Осмысление
новой познавательной ситуации привело к постановке вопроса о
неудовлетворительности аналитико-каузального образа детерминационного
процесса, о пересмотре общей точки зрения на источник и характер изменений,
претерпеваемых материальными объектами. Руководящие
положения для разрешения данного вопроса вырабатываются диалектической
логикой. Одно из таких положений требует рассматривать объективные изменения
как организованный целостный процесс. Диалектическая логика ясно формулирует
установку на выявление системно-целостных оснований детерминационного
процесса. В ней разрабатывается представление о том, что порождающую основу,
источник изменений объектов следует искать в их системно-сущностных
характеристиках. В соответствии с этим детерминизм ориентируется на более
глубокое понимание механизма детерминационного процесса, нежели то, которым
руководствовался классический каузальный детерминизм. Последний придавал
преимущественное значение внешней определенности вещей и явлений. Он
характеризовал детерминацию прежде всего как зависимость вещи от внешних
факторов. В результате концепция детерминизма связывалась с категорией
движения, но она не выражала идеи развития и самодвижения. Переход на
диалектические позиции в этом вопросе связан с признанием положения, что
основная форма движения и развития — это взаимодействие. Именно на такой
методологической основе формируется в настоящее время теория детерминизма,
способная выражать идею о самодетерминации, а не только о внешнем определении
явлений. В
объективном мире внешняя детерминация играет важную роль. Но обособленные,
казалось бы независимые, внешние ряды изменений зачастую демонстрируют свою
связанность, выступая сторонами структурированного процесса. Под этим углом
зрения рассматриваются, например, отдельные жизненные процессы в современной
биологии, которая объясняет соответствующие процессы, исходя из законов
эволюции биосферы в целом. Аналогичный
подход реализуется научной социологией, которая рассматривает суверенную
деятельность отдельных людей в рамках
детерминации весьма общего порядка, скажем, в рамках эволюции способа
производства, эволюции форм классовой
борьбы и т. д. Все
сказанное означает, что в рамках целостного процесса снимается автономность
каждого объекта, включенного в такой процесс. Их изменения начинают
опосредоваться взаимосвязью сторон целого. Но этим признается, что целое
проявляет внутреннюю активность, оно обладает свойством самодетерминации. Методологически
последовательный путь объяснения самообусловленности, самодетерминации
явлений связан с использованием категории «субстанция». Философская традиция
фиксирует многозначность этой категории. «Субстанция» характеризует предельно
общую качественную определенность изменяющегося объекта. Кроме того, она дает
представление о единой порождающей основе для той или иной группы явлений.
Наконец, с помощью данной категории фиксируется существование целостного
носителя всех изменений, претерпеваемых объектом. Отмечу, что детерминистская
трактовка данной категории связана с признанием того, что из субстанции
вырастают все особые модусы существования объекта. Один из примеров этого
процесса находим в «Капитале». Согласно исследованиям К. Маркса субстанция
стоимости «выталкивает» из себя ряд производных экономических форм (товар,
деньги, рабочую силу, капитал), которые порознь выступают как частные формы
стоимости. Но в их совместном круговороте осуществляется самовоспроизведение
стоимостных отношений как основы буржуазного общества. Движение
субстанции подчиняется диалектике абстрактного и конкретного. Напомню, что
Гегель и Маркс рассматривали восхождение от абстрактного к конкретному как
сложное движение от некоторой «клеточки» — к развернутой целостности.
Исходным пунктом такого движения служит относительно простая подсистема,
которая за счет собственных противоречий сбрасывает первоначальную оболочку
существования. Одновременно идет процесс обогащения ее содержания благодаря
наслаиванию на исходную структуру новых отношений. Все это движение
совершается как единый сущностный процесс, в пределах которого обеспечивается
закономерная смена форм существования объекта. Диалектический
подход, рассматривая генезис целого в свете восхождения от абстрактного к
конкретному, учитывает, что результаты этого генезиса не предопределены
содержанием первоначальной «клеточки». Напротив, восхождение идет как сложный
ветвящийся процесс. В нем наблюдаются прорывы к принципиально новому,
присутствует также неопределенность, есть выбор из многих возможных путей
движения, идет отбор устойчивых форм, способных разрешить накопившиеся ранее
противоречия. Очевидно,
что детерминизм, построенный на признании внутренней активности целостных
объектов, выходит за рамки принципа, рассматривающего генезис как простое
движение от прошлого к настоящему и будущему, как линейную смену состояний
объекта во времени. Напротив, детерминизм в этой трактовке включает
теоретические средства, ориентированные на исследование закономерных
превращений в структуре целого, на изучение смены тенденций в развитии
сложных объектов и т. д. В итоге принцип детерминизма обогащается новыми
элементами. Его содержание становится близким содержанию принципа историзма,
разрабатываемого диалектикой с системноцелостной точки зрения. Дополнительно
надо отметить, что учет системных оснований детерминационного процесса
способен дать эффективные результаты не только в изучении общей
направленности эволюции сложных объектов, но и в объяснении перехода объектов
к той или иной длительной фазе эволюций. В современной науке такое объяснение
основывается на учете системы факторов, накопленных, приобретенных шаг за
шагом в особых циклах эволюционных преобразований. Например, в синтетической
теории биологической эволюции крупные преобразования видов рассматриваются
как следствие накопленных совокупных условий, среди которых обычно не
выделяются причинные и непричинные детерминанты. Однако фиксируется круг
факторов, необходимых для реализации эволюционного процесса. В
число таких факторов включаются наследственная и ненаследственная
изменчивость, динамика численности популяций, изоляция, борьба за
существование — при ведущей роли отбора. Аналогичные идеи находят применение в
изучении эволюции человека.
Традиционно для периодизации развития древнего человека используют данные
стратиграфии, археологии, анатомии и некоторых других наук. Эти данные
позволили выявить отдельные факторы формирования человека: изменения в
строении органов, овладение навыками трудовой деятельности и т. д. Сегодня
становится все более ясно, что возникновение человека было обусловлено
системой факторов, накопленных длительным путем и составивших в своем
единстве предпосылки для устойчивого движения в направлении очеловечивания антропоидов. Вероятно,
существовало некое ядро этих условий. Может быть в составе такого ядра важную
роль играла способность древних предков человека к созданию орудий труда в
процессе коллективной деятельности. Сегодня, однако, более или менее ясно,
что данная способность могла реализоваться лишь в единстве с рядом других
благоприятных условий: повышением организации сообществ антропоидов, наличием
достаточных материальных ресурсов деятельности, совершенствованием системы органов труда, способов
коммуникации и т. д. Система таких факторов в конце концов превратилась в
движущую силу перехода от обезьяноподобных к человеку. На
мой взгляд, понятие «движущие силы» играет важную роль в отражении системных
оснований материальной детерминации явлений. С его помощью фиксируется вся
совокупность условий, обеспечивающих разрешение противоречий крупного этапа
развития материальных объектов. По своему содержанию оно родственно понятию
причинности. Но если причина, как правило, угасает в своем ближайшем
следствии, то движущие силы оказывают влияние на длительном отрезке времени,
поскольку в их состав входят воспроизводящиеся факторы, возникающие и
реализующиеся в сложной системе взаимодействий. Проведенный
в этом параграфе краткий анализ проблемы детерминизма основан на различении
двух способов концептуального выражения принципа детерминизма. Первый из них
позволяет характеризовать детерминизм как учение о закономерной
определенности и связности всех явлений и процессов в мире. Второй связан с
признанием внутренней активности, самодвижения материи. Не трудно убедиться,
что и первый, и второй способы выражения детерминизма строятся на
использовании системных идей и представлений. Это обстоятельство существенно
расширяет методологический арсенал исследования закономерных взаимосвязей
между явлениями, а также закономерностей их генезиса и эволюции. Одновременно
меняется общая стратегия «движения мышления по объекту». Детерминизм
ориентируется теперь на выявление системно-сущностных детерминант движения и
развития сложно организованных целостностей. Чтобы реализовать указанную
ориентацию, требуется особая последовательность познавательных процедур,
которые в первом приближении можно представить следующим образом: ü изучение
множества возможных состояний объекта и определение круга условий его воспроизводства; ü рассмотрение
каждой особой формы существования объекта в рамках единой качественной
определенности, единой субстанции,
изменения которой охватываются действием некоторого общего закона; ü нахождение
«клеточки» как простейшей формы существования конкретного целостного объекта
и развертывание исторических превращений этой «клеточки»; ü фиксация
этапов целостной исторической жизни объекта и выявление движущих сил перехода
от этапа к этапу. Таким
образом, детерминизм, усваивая системные идеи, перестраивает как свое
содержание, так и форму. Благодаря этому он приобретает способность выявлять
сложные типы определенности и обусловленности объектов |
|
|
|
1.6. Причинность и системность Развитие
концепции неодетерминизма приобретает дополнительное обоснование в свете
системной модификации категории «причинность». Еще Аристотель различал
несколько типов причин, среди которых называл причины материальные,
действующие, конечные, формальные. Современная наука и философия выделяют по
разным основаниям множество иных причин и причинных связей. Отмечается,
например, своеобразие причин механических, биологических, социальных. В
последние десятилетия делаются попытки выявить своеобразие системных причин.
Показательно в этом плане, что изучение информационных систем послужило
материалом для введения в научный оборот понятия «информационной причины». В
некоторых работах последняя характеризуется, например, как системная причина,
включающая два производящих начала: физическое и структурное (при главенстве
структурного). Изучение программированного характера поведения информационных
систем побудило многих исследователей рассматривать программу как основной
фактор, определяющий некоторую цепь причинения. Вместе
с тем применение категории «причинность» для разработки оснований системных
методов познания сталкивается с определенными трудностями. Их
методологический смысл сводится к тому, что общая предметная направленность
системного подхода во многом противоположна установкам классического
каузального метода познания. Конкретные
аргументы, посредством которых ограничивается применение причинного подхода к
изучению системных объектов, чаще всего сводятся к указанию на многостороннюю
взаимообусловленность элементов систем и на разнообразие взаимодействия
систем с окружающей средой. При этом подразумевается, что системные связи
невозможно описать с помощью парных и линейных цепей последовательных
событий, с которыми традиционно соотносилась категория причинности. Таким
образом, вопрос о совместимости системных исследований с причинным описанием
объектов является дискуссионным. Я полагаю, что плодотворный путь его решения
связан с экспликацией собственного содержания понятия причинности.
Традиционно причинность характеризуют как одностороннее и однонаправленное
действие, которое обеспечивает тот или иной круг изменений в фиксированных
явлениях, объектах. При этом учитывается, что между причиной и действием
возникает особое отношение, специфика которого — в сохранении и
воспроизведении действием ряда черт, характеристик причины. Это может быть
сохранение субстрата, энергии, структуры, информации. Сохранение инвариантов
между причиной и действием трактуется чаще всего как свидетельство
закономерной связи между ними. Определяя
причинность, вместе с тем подчеркивают, что эта категория фиксирует
достаточное основание движения данного объекта. Нередко изучение причины
явления связывается с выбором одного из его порождающих условий.
Соответственно, причинно-следственная связь характеризуется как такое
отношение между объектами, при котором один (или несколько) из них служит
основанием для возникновения (или появления) отдельных свойств других. О
причинности говорится также как об особом способе производства вещей и
движений из других вещей и движений. Этим подчеркивается фундаментальное
значение категории причинности для философского материализма. Позиция
материализма заключается в том, что причинность выражает самоактивность
материи, способность материальных вещей производить другие вещи, явления.
Характер этого производства двойственный. Причина означает либо воздействие,
преломленное через внутреннюю природу вещей, либо взаимодействие частей,
вызывающее изменения вещи (целого). Представленный
выше материал подсказывает, что способы определения причинной связи так или
иначе характеризуют гносеологическую ситуацию, условия исследования
причинности. Методологически важно выделить следующие две основные сферы
такого исследования. Первая касается эмпирического изучения причинности.
Вторая — теоретического изучения. Эмпирическое определение причинности
сводится к поиску средств непосредственного управления объектом, средств
влияния на функционирование эмпирически данной материальной системы.
Некоторые исследователи считают, что причина выделяется как то условие,
которое поддается нашему контролю, на которое мы можем практически влиять. Практическая определенность причинности возражений не вызывает.
Однако практика обладает не
только достоинством всеобщности,
но и непосредственной действительности (В.
И. Ленин). Применяя это положение к
категориям, вырастающим из самой практики, правомерно говорить, что они выступают
не только в качестве средств ориентации практики, но и как отражение действительности, и как способ
обобщения самой
практики. Эмпирический
подход к определению причины оправдан в основном тогда, когда изучаются
единичные случаи причинной связи. Ситуация, однако, меняется, если ставится
задача идентификации сложной причинности. Здесь требуется опора на
теоретический фундамент (И. З. Налетов). Использование
теоретических методов определения причинности предполагает ряд упрощений,
идеализаций действительных связей и взаимодействий. В частности, выделяется
относительно изолированная система, которая фиксирует существенные связи
изучаемой группы явлений и обеспечивает достаточно четкое разделение на
внутренние и внешние условия, влияющие на изменения явлений. На
теоретическом уровне изучения причинности вырабатываются общие абстрактные
представления, которые выполняют функцию экстраполяции знания о причинности
от известного к неизвестному, к неизученной области. Они позволяют
предсказать определенные следствия из совокупности возможных условий. Хорошим
примером тому является разработка теории сопротивления материалов. В рамках этой
общетехнической дисциплины разрабатываются абстрактные модели, которые
учитывают причинные связи между нагрузкой на конструкцию и деформациями как
следствиями этой нагрузки. Такие модели обеспечивают предсказание
устойчивости, прочности заданной конструкции при различных условиях ее
работы. Однако
под воздействием идей и принципов системного подхода происходит критическая
оценка двух основных моментов традиционного понимания причинности: 1)
однонаправленное линейное воздействие первичного явления на производное; 2)
элементарность структуры причинения, когда она редуцируется к связи двух
явлений как носителям причинного действия. Характеризуя
методологические основания системного подхода, обычно указывают, что здесь
особое значение приобретает категория взаимосвязи, взаимодействия. Это верно.
Но применение указанной категории для отражения специфики системных процессов
требует, тем не менее, определенных уточнений логического и методологического
плана. О
взаимодействии нередко говорят как о совокупности разнообразных связей
явлений. Это понятие трактуют как сокращенное обозначение принципа: все
связано со всем. Такая позиция приводит к пониманию системы как сложного,
переплетенного разнообразия действий между ее элементами и подсистемами. Исходя
из подобного понимания, складывается подход, что в рамках универсального
взаимодействия нет смысла говорить о производстве одного явления другим.
Следствие столь же активно, сколь и вызывающее его действие. Указанная точка
зрения предполагает, что изучая взаимодействия, исследователь будто бы с
самого начала поставлен перед необходимостью отказа от разделения
взаимодействий и отношений на первичные и
вторичные, на производящие и производные [25]. Мне
представляется, что такая позиция покоится на весьма абстрактном понимании
взаимодействия, которое односторонне выражает детерминацию системного типа.
Необходимо, конечно, учитывать наличие разносторонних детерминант в процессе
функционирования и развития сложных систем. Однако неверно было бы сводить
методологию системного исследования к возрождению старого принципа
многофакторности. Формирование методологического базиса системных исследований
действительно связано с конкретизацией принципа взаимодействия.
Но сложная система объединяет как действие главных детерминант, так и
побочные действия. В этом отношении показательной является методология
изучения общественных систем, реализованная в ряде работ известных
исследователей. В
частности, сохраняет свое значение методология, в рамках которой учитывается
ведущая роль способа производства в общественном развитии. Ряд теоретиков в
качестве главных детерминант общественных преобразований называют развитие
культуры, формирование системы ценностей, влияние религиозных идей и пр. [26]. Считаю
важным добавить, что современные методы системного исследования
конкретизируют принцип взаимодействия в разных аспектах. В частности, здесь
важную роль играет требование рассматривать в качестве системы только такие
явления и процессы, которые не изменяют характера воздействия на них
окружающей среды. Это требование соответствует принципу однонаправленности
причинно-следственных связей. Применение
принципа причинности в системных исследованиях оправдано также в рамках
представления об открытой системе. Последнее учитывает, что взаимосвязь,
взаимодействие явлений служит основой их существования. Вместе с тем оно
указывает, что преобразования внутри системы, смена ее состояний производны
от процессов переноса вещества, энергии, информации. Я
соглашаюсь с позицией, что причинный подход сохраняет свое значение в
системных исследованиях. Однако это допустимо не потому, что во многих
случаях внутрисистемные связи можно разложить на совокупность микропричинений
между элементами системы. Ряд проблем, изучаемых современными научными
дисциплинами, ориентированными на системный анализ сложных процессов,
действительно предполагают рассмотрение мультипричинений, а также учет их
интегративных эффектов. Например, плодотворной ветвью исследования механизмов
мультипричинения является теория регулирования и управления. Тем не менее,
при исследовании сложных систем на первый план выдвигается
антиредукционистская установка, которая противоположна требованию разложения
внутрисистемных связей на элементарные причинные ряды в форме односторонних
линейных воздействий одного явления на другое. Отражение
особенностей системного причинения требует, на мой взгляд применения
дополнительного ряда категорий, которые не используются в традиционной
трактовке причинности. Сегодня можно достаточно определенно говорить о том,
что системное мышление рассматривает цепи причинения с помощью понятий
структура, информация и др. Ниже
предпринимается попытка рассмотреть вопрос о возможности модификации
категории причинности посредством учета структурных характеристик системы. По
данному вопросу высказываются различные суждения. Выдвинута, например, точка
зрения, согласно которой структурный подход и структурное объяснение являются
дальнейшим развитием принципа причинности. Некоторые авторы полагают, что
происходит перерастание причинности в категорию структуры (В. П. Петленко, Г.
И. Царегородцев). Анализ
понятия «структура» я намерен провести в следующей главе монографии. Сейчас
же в предварительном плане отмечу, что понятие структуры имеет значительную
семантическую нагруженность. Структура характеризуется, например, как сеть
устойчивых отношений между элементами системы. В других случаях структура
рассматривается как устойчивый аспект преобразования и саморегулирования
системы. Структура определяется также как функциональный порядок элементов
или подсистем данной системы. В ряде работ указывается на относительную
качественную индифферентность структуры. Это обстоятельство служит основанием
для выделения идентичных структур на разнородных в качественном аспекте
элементах. Нередко идут по пути обобщения определенных структур до уровня
изоморфных законов, охватывающих функционирование разнокачественных систем.
Этот способ описания систем является одним из основных в ряде вариантов общей
теории систем (Берталанфи, Месарович). На
фоне такого разнообразия позиций возникает вопрос о том, какой из названных
подходов является более общим и фундаментальным. Мне представляется
убедительной точка зрения В.Ф. Сержантова, который говорил, что структурные
законы выражают единство расчлененности и целостности объекта, законы,
соотнесенные с объектом как системой. В то время как каузальные законы
выражают по своей сути взаимные отношения явлений как единичных моментов
бытия таких систем [27].
Такая позиция согласуется с тем фактом, что в рамках системного подхода
элементно-субстратное исследование подчинено задачам изучения
системно-целостной детерминации, основное направление которой состоит в
определении системой своих элементов. Современные
системные исследования во многом черпают материал для разработки указанного
аспекта причинности из биологии. В ней утверждается представление, что
структурная дифференциация биологических объектов несет в себе огромную
информацию, которая включается в механизм причинения. Опираясь на такое
понимание, указанный подход дополняется трактовкой причинности в качестве
специфического проявления упорядоченности и организованности систем. Одними
из первых эту трактовку разработали М. Ф. Веденов и В. И. Кремянский, которые
указывали, что организующие действия — важный аспект причинности для сложных
ситуаций, например, в живой природе. Здесь они являются
формообразовательными, связаны с информационными процессами [28]. Выявление
структурных и организационных характеристик причинности ценно тем, что
указывает на содержательные различия внутри единой категории причинения. Учет
таких характеристик служит базой для преодоления абсолютизации физикалистской
трактовки причинности. Вместе с тем открываются возможности для адекватного
применения теории причинности к биологическим, психологическим, социальным явлениям,
которые имеют сложную системную природу. Интересный
материал для разработки категории «причинность» в свете системных идей дает
кибернетика. В ней сформулирован, например, важный вывод о том, что в сложных
системах причинно-следственная зависимость не может рассматриваться по
образцу однозначной функциональной зависимости. Показательна в этом плане
работа автомата, описываемого моделью «логической сети». В таком автомате
элементы находятся между собой в причинных взаимодействиях. Однако доказано, что
нельзя однозначно соотнести прошлое состояние «логической сети» с ее данным
состоянием, отделенным от прошлого всего несколькими «шагами переключений»
элементов. Это обстоятельство служит одним из оснований применения в
кибернетике принципа «черного ящика», связанного с отвлечением от деталей
механизма, преобразующего «входы» системы в ее «выходы». Определимых простых
функций перевода «входа» в «выход» кибернетика не исследует. Ее теоретический
аппарат базируется на понятии перехода, которое фиксирует изменения состояний
системы. Переход задается обычно начальными и конечными состояниями операндов
данного множества. Такой способ описания предполагает отвлечение от изучения
непосредственных цепей причинения. Однако он подразумевает действие
оператора, некоторого фактора, служащего основанием изменения состояний
операнда. По этому поводу я указывал в работе «Детерминизм и системность»,
что аппарат кибернетики учитывает действие причинности, но здесь для ее
отражения применяются неклассические образы. Кибернетический
подход учитывает, что нельзя брать любую сумму обособленных причин как общую
детерминанту преобразований сложной системы. Аппарат кибернетического
исследования в качестве адекватной формы выражения причинно обусловленных
преобразований систем управления рассматривает принцип программы. Методика
применения этого принципа хорошо отработана в области имитационного
моделирования с помощью ЭВМ. Здесь широко используются алгоритмические языки.
С их помощью дается описание сложного поведения объекта и субъекта управления
в рамках некоторой математизированной теории, что позволяет осуществлять
процесс имитации, на основе дедуктивной строгости соответствующей теории. Мне
представляется, что переход к структурной точке зрения для объяснения
динамических процессов является плодотворным, если структура берется как сеть
взаимодействий, воплощенных в системной организации объектов. Наряду с
понятием «взаимодействие» здесь равно употребимым выступает понятие
«отношение». Идея отношений как обозначение сложного характера причинения
широко применяется в анализе общественных процессов. Результатом такого
применения стал, как я понимаю, не отказ от причинного изучения общественных
явлений, но выявление сложных причинных механизмов воспроизводства
социально-экономических, социокультурных, социотехнических структур, а также
изучение недоступных прежним методам причинных оснований их изменения. Теперь важно осознать, что не отдельные
причинные связи и не линейные цепи причин, но системное представление
внутренних взаимодействий объекта дает наиболее плодотворную ориентацию для
изучения динамики общественных отношений. Структурный
и причинностный подходы в некоторых моментах представляют собой различные
аспекты исследования систем. Первый из них ориентирован на раскрытие по преимуществу
устойчивых связей явлений, а второй — с генезисом, изменчивостью явлений. Но
в широком контексте исследовательской деятельности применение
системно-структурного подхода не отделено от изучения причинно-следственных
связей. Вместе с тем, структурный и причинностный подходы не являются некими
взаимодополнительными и обособленными друг от друга исследовательскими
стратегиями. В свете сказанного выше, обособление структурного и
причинностного подходов имеет весьма ограниченное значение. Оно правомерно
только как определенная ступень в изучении многосторонних и развивающихся
отношений системного целого. Это
обстоятельство правомерно отмечал К. Маркс. Он критиковал классическую
политэкономию за то, что она не интересуется генетическим выведением различных
форм, а сводит их посредством анализа к их единству, так как она исходит из
них как из данных ей предпосылок. «Но анализ, — писал К. Маркс, является
необходимой предпосылкой генетической трактовки, понимания действительного
процесса формообразования в его различных фазах» [29]. Развитие
системных исследований в наше время должно идти в направлении соединения двух
подходов : генезиса структур и структуры генезиса. Учет связи причинного и
структурного подходов имеет важное методологическое значение для многих
областей современной науки. Известны, например, попытки применить
абстрактно-структурные методы для психометрического тестирования уровня
умственного развития детей. Их недостаток состоит как раз в игнорировании
причинногенетических факторов развития ребенка. Они не учитывают
неравномерность становления различных аспектов психики ребенка на разных
возрастных этапах жизни. У аномальных детей эта неравномерность может
значительно усиливаться. Так, при ранней глухоте затрудняется развитие речи,
а также развитие словесной памяти и словесно-логического мышления. А это
ведет к сдвигу уровня развития по возрастной шкале. В то же время структура
сознания в целом не подвергается существенной перестройке, не вносит резкой
дисгармонии в возрастную структуру личности. Глухой дошкольник по
направленности личности остается дошкольником, а подросток — подростком. Научная
дефектология исходит из представления о сложной структуре дефекта в развитии
ребенка, указывает на необходимость различения первичных и вторичных образований
в этой структуре. Сложная картина аномального развития ребенка
характеризуется разнообразием проявлений. Нередко при различных состояниях
наблюдаются внешне сходные проявления. Так, при некоторых локальных
поражениях центральной нервной системы у детей в младшем возрасте может
возникнуть картина, по симптомам сходная с олигофренией. Очевидно,
что подобная ситуация требует глубокого комплексного исследования аномальных
детей. В первую очередь важно найти причины, порождающие аномальное
состояние, изучить зависимости одних проявлений от других, их взаимосвязи и
взаимообусловленности. Важно также изучать аномальных детей в динамике, что
требует длительного наблюдения за характером их развития. Признание
единства причинности и структурности может служить основанием адекватного
применения системного подхода. В рамках этого единства структурный подход
должен контролироваться и направляться причинно-субстанциальным подходом.
Известны некоторые абстрактные модели структурного подхода. К их числу
принадлежит концепция социальной стратификации и социальной мобильности в
капиталистическом обществе. В этой концепции все движения индивидов и
социальных групп по ярусам и отсекам структуры общества рассматриваются в
качестве равноправных. Однако такая равноправность есть только видимость.
Причинный подход к анализу этого общества, исследование его субстанциальных
отношений, социально-экономической структуры убеждает, что в современном
капиталистическом обществе действует направленный процесс классового
расслоения населения. Теперь
рассмотрю еще один аспект категории «причинность», связанный с развитием
системных исследований. Дело идет о введении в научный оборот понятия
«системная причинность». Разработка указанного аспекта связана с тем, что
существует обширный круг явлений, объяснение которых не может быть сведено к
выявлению элементарных локальных связей, а требует учета взаимодействующих
рядов, целостной сети взаимодействия явлений. Именно к исследованию таких
ситуаций оправдано применение понятия «системная причинность». Сфера действия
этого понятия охватывает информационные процессы, психические и социальные
явления. Богатейший материал для его введения в область научного знания дает
современная биология, экология, а также практическая деятельность по созданию
больших систем. Надо
заметить, что о системной причинности, или о причине как системе, можно
говорить в двух смыслах. Во-первых, — как об относительно устойчивой форме
существования противоречий. Под таким углом зрения диалектическая логика
изучает источники развития в любой области действительного мира. Она
определяет систему внутренних противоречий в качестве наиболее глубокой,
коренной причины развития любых явлений и объектов. Во-вторых, в роли
системной причинности выступает механизм регуляции, действующий в рамках
функционально устойчивых целостных образований. Благодаря ему, целостная
система способна формировать условия для непрерывной реализации своей главной
функции — самосохранения в определенном диапазоне внешних воздействий.
Одновременно она действует на свои элементы, осуществляя отбор их допустимых
состояний. В
методологическом плане существенно, что понятие системной причинности охватывает диалектическое единство
обратимых и необратимых, циклических и направленных процессов. В
высокоразвитых сложных системах цикличность поддерживается с помощью обратной
связи, механизм которой строится по принципу
взаимного определения «входа» и «выхода» системы. Эта
связь включается в число общих условий, обеспечивающих целесообразное
функционирование элементов сложной системы. В основе здесь лежит возможность
ограничения степеней свободы во взаимодействиях элементов, а также принцип
минимизации отклонений регулируемого параметра. В итоге складывается способ
детерминации систем, в котором действие прямых причинных факторов
опосредовано регуляцией, координацией, финальными связями и др. Такая
детерминация включает производящее начало как составляющую функционирования
системы в целом. Ее описание может строиться на применении концептуального
аппарата и методов, которые непосредственно не выражают причинные отношения.
Отмечу, например, сферу разработки функционального подхода в области проектирования технических автоматов.
Здесь главное внимание уделяется передающему элементу системы, учитывается
его представление в качестве оператора, который определяется через
математические операции, позволяющие преобразовать функцию X (t) — вход в
функцию У (t) — выход.
Этот пример показывает, что методология системных исследований не
укладывается в схемы традиционных представлений о детерминационных отношениях. В рамках системной
проблематики не оправдывается представление об однозначном выведении наличных
изменений систем из отдельных причинных факторов. Напротив, системный подход
берет за основу широкий круг изменений целостной системы. Его
методологический аппарат предполагает применение категорий причинности в ряду
других категорий, отражающих взаимодействие и взаимосвязь явлений. Очевидно,
что системные методы не согласуются с некоторыми классическими способами
причинного описания и объяснения. Однако они не противоречат общей идее
причинности, поскольку базируются на изучении совокупных изменений системы
как следствий преобразования ее организации в целом, фиксируют возможности
экспериментального воздействия на системы и их элементы. |
|
|
|
|
|
[1] Интерес к принципиальным и к прикладным вопросам
системных исследований и системоведения сохраняется на протяжении ряда
десятилетий. Об этом свидетельствует объемный массив научной литературы, а
также организация множества конференций и симпозиумов. Одна из таких значимых
конференций прошла в ноябре 2016 года: IV
Международная научно-практическая конференция "Системный анализ в
экономике 2016". г. Москва.
[2] Аристотель. Соч.: В 4 тт. Т.1. М.: Мысль, 1975. С.
174-175.
[3] П. Гольбах. Система природы, или О законах мира
физического и мира духовного. // Гольбах П.А. Избранные произведения: В 2 т.:
Пер. с фр. / Под общ. ред. и со вступ. статьей Х. Н. Момджяна. Пер. с фр. Я. С.
Юшкевича. Институт философии АН СССР. – М.: Соцэкгиз, 1963. – Т.I. С. 51-684.
Серия: «Б-ка Философское наследие».
[4] Можно сослаться на многие места из сочинений Гегеля. Я в
данном случае укажу только на его «Феноменологию духа», конкретно на
Предисловие (стр. 6). См.: Гегель. Сочинения. Том IV. М.: Издательство
социально экономической литературы, 1959.
[5] В самом сжатом виде взгляд К. Маркса на указанную тему я
нахожу в его первом Предисловии к сочинению «Капитал».
См.: Маркс К. Капитал.
Т. 1// Маркс К., Энгельс
Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23.
[6] Лёвин В. Г. Детерминизм и системность. Методологический
анализ специфики системной детерминации. – Куйбышев: Издательство Саратовского
университета, Куйбышевский филиал, 1990. С.
136.
[7] Лёвин В. Г. Науки о системах.//Философия науки. Учеб.
пособие/Г. В. Баранов, В. Г. Лёвин, С. Г. Казанцева. – Самара: Изд-во Самар. гос. техн. ун-та, 2005. С. 247-268.
[8] Лекторский В. А., Садовский В. Н. О принципах
исследования систем// Вопросы философии. 1960.
№8.
[9] Берталанфи Л. Общая теория систем
– обзор проблем
и результатов// Системные исследования. Ежегодник., М., 1969. С. 38.
[10] Блауберг И. В., Юдин Э. Г. Становление и сущность
системного подхода. М.: Изд-во «Наука»,1973. 270 с.
[11] Огурцов А.П. Этапы интерпретации системн Тахтаджян А. Л.
Principia tectologica.
Принципы организации и трансформации сложных систем: эволюционный подход. —
Изд. 2-е, перераб. и доп. — СПб.: Издательство СПФХА, 2001. — 121 с.ости научного знания (античность и новое
время). Системные исследования. — М.: Наука, 1974. 232 с.
[12] Богданов А. А. Тектология: (Всеобщая организационная
наука). В 2-х кн.: Кн. 2,/Редкол. Л. И. Абалкин (отв. ред.) и др./Отд-ние экономики АН СССР. Ин-т
экономики АН СССР.— М.: Экономика, 1989. — 351 с.
[13] Тахтаджян А. Л. Principia tectologica.
Принципы организации и трансформации сложных систем: эволюционный подход. —
Изд. 2-е, перераб. и доп. — СПб.: Издательство СПФХА, 2001. — 121 с.
[14] См., напр.: Столяренко А. М. Педагогическая
системология. М.: Изд-во «Юнити-Дана». 2015. 320 с.
[15] Назову одну из последних работ наш Уёмов А. И. Системный
подход и общая теория систем. – М.: Мысль. 1978. 272 с.его системолога
олимпийца: Урманцев Ю.А. Общая теория систем в доступном изложении — М:,
Ижевск, НИЦ «Регулярная и хаотическая динамика», 2014. — 408 с.
[16] Уёмов А. И. Системный подход и общая теория систем. –
М.: Мысль. 1978. 272 с.
[17] Более подробно автор изложил свою позицию в книге
«Детерминизм и системность».Куйбышев: Изд-во Саратовского ун-та. 1990, с. 20-25.
[18] Маркс К. Капитал.
Т. 1.//Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 86.
[19] Ракитов А. И. Философские проблемы науки. Системный
подход. М.: Мысль, 1977. С. 53-54.
[20] Маркс К. Капитал.
Т. 1.//Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23.
С. 160.
[21] Садовс Иванов
В. Г. Детерминация, инициация, детерминизм//Проблемы диалектики. Вып. 1.Л:
Изд-во Ленинградского университета,
1972. С. 106-107.кий В. Н.
Системный подход и общая теория систем: статус, основные
проблемы и перспективы
развития//Системные исследования: методологические проблемы. Ежегодник. М., 1980.
С. 36.
[22] Эту точку зрения защищал, например, В. Я. Перминов. См.
его: Проблема причинности в философии и естествознании. М.: Изд-во МГУ, 1979.
223 с.
[23] Парнюк М. А. Концепция детерминизма в диалектическом
материализме//"Современный детерминизм и наука".Т.1.Новосибирск:
Наука, 1975. С. 13.
[24] Иванов В. Г. Детерминация, инициация,
детерминизм//Проблемы диалектики. Вып. 1.Л: Изд-во Ленинградского университета, 1972. С. 106-107.
[25] Достаточно определенно эта точка зрения была высказана в
работе «Философия естествознания». – М.: Политиздат,1966, с. 213.
[26] К числу исследователей, которые признавали наличие того
или иного главенствующего фактора в общественном развитии, относятся К. Маркс, М. Вебер, Л. Фейербах, У. Ростоу и др.
[27] Сержантов В. Ф. Введение в методологию современной
биологии. Л.: Наука, 1972. С. 241-242.
[28] Веденов М. Ф., Кремянский В. Н. Самоорганизация и
детерминизм//Современный детерминизм. Законы природы. М.: Мысль, 1973. С. 447.
[29] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 26. Ч.III. С. 526.